Из дневника фотолюбителя. Сборник рассказов - Эмма Павлова

class="p1">Мне надо было спешить в школу. В доме я его оставить не решилась из-за кота, а взобралась по лестнице на чердак дома и оставила моего знакомого на кирпичной площадке возле печной трубы, поставив рядом воду, крошки хлебные и пшено. На чердаке голубю будет спокойнее, он ведь дикий и опасается, видно, не только кота, но и людей. На кота мама очень строго посмотрит, кот у нас был понятливый, и маму побаивался, даже больше, чем папу и нашу собаку.

Голубь успокоился, присел на лапках и закрыл глаза. Я тоже притихла, глядя на Дикарика, так я уже успела назвать его, и чуть не уснула с ним рядом. В школе меня всё время мучил вопрос: чем кормить голубя?

На следующий день Дикарик тоже не притронулся к хлебным крошкам, пшенным и другим крупам. Кажется, он даже не пил воду, которая стояла рядом. Я не отходила от него, поглаживала спинку, отчего он отодвигался подальше в сторону от меня. Я очень боялась, что голубь погибнет. Мама успокоила, что голубь жил на свободе, сейчас очень напуган людьми, болен, и раны у него серьёзные, поэтому не стоит его трогать руками, а надо подобрать обязательно ему еду и лечить раны. Следующий день я просидела с ним рядом, не спускалась с чердака к завтраку, обеду, даже чуть не опоздала в школу.

Прошло два дня, голубь по-прежнему не трогал еду, только иногда открывал глаза и опускал свой розовый клювик в воду.

Утром мама дала мне рис и сказала, что, возможно, голубь его возьмёт. Я поднялась на чердак. Дикарик также сидел, нахохлившись, склонив головку набок и закрыв глазки. Я так испугалась, что он умер, и от бессилия тихо зарыдала, чтобы не услышали домашние, прикрывая лицо юбкой. Но, услышав меня, голубь немного встрепенулся, отскочил в сторону. Медленно и осторожно я протянула ему в ладошке зёрна риса, ближе и ближе подвигая к нему руку. Голубь насторожился, но на этот раз не отскочил, а как-то внимательно наблюдал за приближающимися зёрнышками. Совсем осторожно я приближала свою руку прямо к его клювику. Голубь вдруг клюнул в мою ладошку раз, другой и быстро начал склёвывать все крупки подряд. Я замерла, он подбирал зёрнышки риса с вытянутой моей руки, а другой я подсыпала ему новую порцию риса. Вскоре Дикарик перестал клевать рис, но и этих зёрен ему было достаточно на первый раз.

Забыв про осторожность спускаться вниз по кривой лестнице, я мигом слетела, чтобы обрадовать этой новостью маму и всех остальных. Голубь поклевал рис, теперь он не погибнет, это моё сообщение обрадовало всех и маму особенно. Видела, как она улыбалась, и я радовалась вдвойне.

Вскоре я взобралась к Дикарику вновь и издали наблюдала за ним, мысль, что он выживет окрыляла. Голубь важно стал расхаживать по кирпичикам у печной трубы, потом попил воды, присел. Я боялась шевельнуться и стояла в стороне, чтобы не спугнуть его.

Теперь каждые утро и вечер, а когда было свободное время, и в обед, я поднималась к моему белоснежному голубю на чердак. Он всегда клевал только рис, даже сладкую булку не ел, а пил только холодную воду из колодца. Так и стал жить дикий голубь на чердаке, по-прежнему отказываясь от всего, кроме риса и медленно, но поправляться. Каждый вечер я меняла ему повязки на крыльях, проверяла, чтобы раны были чистыми, стараясь не причинять боль. Он не вырывался из моих рук, сидел спокойно, когда я поглаживала его спинку. Когда я появлялась, он не опасался меня, брал рис из моих рук, позволял перебирать его белоснежные мягкие пёрышки, но к сильным лапкам не подпускал, быстро отскакивал в сторону, когда я пыталась их потрогать.

Повязку со сломанного крылышка сняла мама только через месяц. Голубь теперь был совсем здоровым, но оставался жить на чердаке. Я почти не расставалась с ним, поднималась сюда по любому поводу, брала книгу и, лёжа на тёплых опилках чердака, читала или фотографировала дикого голубя. Белоснежный голубь копался в опилках, а бывало, что устраивался у меня на плече и закрывал глаза, тогда я тоже начинала дремать. Казалось, голубь перестал меня замечать, не боялся прыгал на моём платье, усаживался на плечи или важно расхаживал на чердаке, собирая крошечные камешки.

Фотоаппарат у меня появился через несколько дней, как я принесла дикого голубя домой. Я давно мечтала фотографировать. И отец подарил мне настоящий хороший фотоаппарат. Он похвалил меня за то, что я не бросила птицу раненую в лесу.

Солнечные лучи падали сквозь ветряные доски фасада чердака и отдушины под самой крышей на тёплую подстилку, и нам с Дикариком здесь было уютно и тепло. Я устроила для него под самой крышей жёрдочки. Крылья у него восстановили подвижность, и он хорошо взлетал на них, подолгу оставаясь сидеть там. Так мы окончательно подружились с ним. С чердака в коридор он не пытался слетать, а садился на краю и поглядывал вниз. Когда видел меня, начинал громко ворковать и топать лапками, так он радовался мне, а может, подзывал к себе.

Летом время летит быстро, начали желтеть листья на деревьях, увядала постепенно зелень трав, вместо ярких летних зацветали осенние скромные цветы. Я надеялась, что голубь останется у нас жить зимой. Уверена была, что он привык к месту на крыше. Но мама часто говорила, что это голубь дикий, ему нужна свобода, и к зиме он должен улететь, да и в холодные дни у печной трубы на чердаке оставаться не безопасно.

Однажды, взобравшись на чердак, как обычно, я стала звать голубя, но мой любимый Дикарик не подлетал ко мне, его нигде не было. Я обшарила все уголки чердака, но так и не нашла птичку. И чем дольше искала его, тем сильнее поселялся у меня непонятный холодок и тревога. Я быстро перебирала варианты его исчезновения: поймал кот или хорёк, но хоть одно перышко где-то, да осталось бы. Голубь был отважной дикой птицей и не дался бы самому злому коту. Я видела, как ещё с перевязанным крылом он смело защищался от рыжего соседского кота, так что тому пришлось отступить. С тех пор коты его не трогали, а наш кот успел подружиться с диким голубем. Иногда я видела их на чердаке спящими рядом.

С этой неразгаданной загадкой я спустилась с чердака и объявила всем, что Дикарик наш исчез. Отец сказал, что скучно ему одному стало и улетел. Все в доме успокоились постепенно