Королевская кровь - Далия Трускиновская

— Вот уж не думала, что это ты, Озарук! — усмехнулась бабка, спуская наземь кота. — И не угомонился ведь! Совсем уж трухлявый стал, а ему все молодых девиц подавай! Ишь, старая кочерыжка! Хорошо хоть тебе эти два бездельника заплатили за право под твою дудочку поплясать? В твои-то года мотаться по болотам в полнолуние, лягушек ловить, за гадюками охотиться! Прострела в спинке не схлопотал? А то скажи — вылечу!

— Уходи, уходи, дорога петлей, след под землей… — забормотал карлик, — уходи, старая!..

— А возьми-ка ты, внучек, то, что вынула я из подола, да подожги-ка факелом! — велела ведьма. — И пока урод этот корчиться будет, мужества наберись да дудочку у него из-за пазухи выдерни! Дастся тебе дудочка в руки — твое счастье, расколдуем тогда графских дочек!

— Ты прелесть, бабушка! — воскликнул паж и с тем звонко чмокнул старуху прямо в ухо. Тут же выхватил он вороную прядь, увернулся от неожиданно длинной и когтистой руки Озарука и сунул прядь в огонь. Волосы затрещали.

С диким воплем повалился карлик наземь, сдирая с себя жуткую свою одежонку. А еще, господа мои, весь замок повскакивал с постелей от того вопля! И первым делом кинулась старая графиня в спальню к дочкам — не случилось ли с ними беды! Но в спальне было пусто, и, вскрикнув погромче зловредного карлика, рухнула госпожа на пол.

Понеслись по темным коридорам неодетые слуги, зарычал, как лев в зверинце, сам старый граф, затрубили тревогу. А в подземелье тем временем корчился и брыкался на полу карлик.

Паж прыгал так и сяк, пытаясь сунуть руку ему за пазуху, но уродец отпихивал его, щелкал зубами и плевался. Две графские дочки с кавалерами стояли, как вкопанные, хотя по лицам девиц видно было — слышали они некий шум и силятся проснуться. А младшая открыла огромные голубые глаза, ахнула и принялась оттаскивать пажа от карлика.

Тут уж ведьма возмутилась!

— Опомнись, девка! — воскликнула она. — Погляди на него глазами! Прикоснись к нему руками!

И выплеснула с криком в одурманенное лицо девицы вино из кубка, стоявшего на столе.

Пока ошалевшая девица утиралась, сплела старуха из пальцев нечто хитромудрое и потрясла сцепленными руками у себя над головой с невнятным бормотанием. И раскрылись глаза у девиц с кавалерами, и вскрикнули все четверо, и бросились наутек.

Освобождая от заклятья графских дочек, не заметила старая ведьма, как кончились судороги гнусного карлика — ведь сгорела уже до конца прядь волос в пламени факела. И сделал карлик длинными костлявыми пальцами знак — и отлетел от него паж, вмазавшись спиной в каменную стенку. А уродец вскочил и схватил за руку молодую графиню.

— Моя! — крикнул он ведьме. — Под мою дудку плясать будет! Не тебе ее у меня отнимать! Я своей кровью кубок вымазал, ее напоил! Она руками и губами моей крови коснулась! Дудочка запоет — кровь на руках и губах встрепенется! Против этого все заклятия — чушь!

— Не пущу! — яростно воскликнула ведьма. — Знаю я, до чего она с тобой затанцуется! Видела в магическом зеркале твой секретный сундук! Он и без того окровавленных дудочек полон! Не выйдет!

— Ах, магическое зеркало?! — издевательски вопросил карлик. — Ах Премудрое Светлое воинство? Нет у тебя больше магических зеркал, Тиберия, и воинство магов тебя тоже не спасет! Потому что ты теперь — сама по себе, а оно — само по себе!

— Я и без воинства с тобой, замухрышкой, слажу!

И, не говоря более ни слова, старуха отвесила замухрышке такую пощечину, что полетел он на пол с молодой графиней вместе.

Но, выпустив из рук красавицу, вскочил карлик на четвереньки, окрысился, зарычал, и изо рта у него четыре клыка полезли, два — вверх, два — вниз. Вытянулась при этом его мерзкая физиономия и стянулась в кабанье рыло, а черная волосня на голове ощетинилась стальными с синим отливом колючками и тоже изготовилась к бою.

Дернулся бедняга паж, чтобы поспешить на помощь бабке Тиберии, да уж больно крепко влепился он в стенку — еле смог шевельнуться. А стальная щетина проросла сквозь драную одежонку карлика на загривке и вдоль хребта, торча вверх и в стороны на фут, а то и больше.

Глядя на это безобразие, рассмеялась бешеным хохотом старая ведьма и, сунув пальцы в рот, свистнула так, что в замке из настенных колец факелы повыскакивали, отчего чуть не занялся пожар. А еще от этого свиста встала дыбом шерсть на черном коте, и стал он расти, расти… и рос, господа мои, быстрее, чем пламя над сухими дровами, пока не стал со льва величиной. Лапы же у него оказались и вовсе огромные, с такими когтями, что по длине и крепости стоят любого ножа.

Кот с места прыгнул и завалил на бок уродца, норовя вцепиться ему в горло. Девица пробовала было за шиворот оттянуть кота, да наколола о взъерошенную шкуру нежные пальчики. А тут еще ухитрился отлипнуть от стенки рыженький наш пажик и схватил свою красавицу в охапку.

— Бросай девчонку, дудочку ищи! — приказала ведьма.

Но паж обалдел от блаженства.

Придушив карлика, кот повернулся к хозяйке, словно спрашивая — ну, что дальше с добычей делать?

— Внучек, радость моя, если ты дудочку не возьмешь, то я сама ее возьму, — предупредила ведьма. — Только полюбит тогда графская дочка, ты уж не обижайся, меня. И будет ходить за мной, как привязанная. Так что давай, подходи!

— Ага, — ответил паж, но девицу из объятий не выпустил.

— Горе ты мое, — сказала ему ведьма.

Тем временем полупридушенный карлик очухался. Видя, что и кот, и ведьма укоризненно взирают на пажа, он вдруг вывернулся из-под лапы и словно растаял в воздухе. Все услышали только щелчок его сухих пальцев да хвост невразумительного заклинания.

— Ах, гром тебя разрази! — воскликнула ведьма. — Дождались! Доигрались!

И она сгоряча дала еще одну оплеуху — пажу. Бедняга отлетел от красавицы и сел на пол.

— Чую! Звон слышу! — с этим воплем разъяренная ведьма кинулась в погоню.

Очевидно, где-то в глубине подземелья карлик затевал очередную магическую пакость.

Кот понесся следом за хозяйкой, делаясь с каждым скачком все меньше и меньше, пока наконец, уже в прежнем своем виде, не прыгнул бабке на плечо.

Паж вскочил на ноги. Оплеуха явно пошла ему на пользу. Вооружившись факелом, он побежал за старухой. И обнаружил ее перед запертой дверью. Причем дверь была, как и все в замке, основательная — из дубовых досок в руку толщиной, по углам окованная железом.

— Ускользнул, будь он неладен! — пожаловалась ведьма. — И дверь не отпирается! Он такой запор наложил что тройная магическая отмычка нужна! Ну, я сделаю, ты сделаешь, а котишка-то не может! Не обучен! А все из-за тебя, растяпы!