Синие цыганские глаза. Рассказы для тех, кто любил и любит - Александр Пшеничный

Не поверила Наташа, у нее жениха даже не было. Училась в институте в Харькове, жила в студенческом общежитии напротив летного училища. Однажды в комнату с сокурсницами вошел статный курсант с пятью лычками на рукаве. Смущенно представился и сказал: «Меня распределили в дальний сибирский гарнизон. Тмутаракань, медвежий угол. Через неделю отбываю на место службы. Если кто захочет выйти за меня замуж, то вот мой телефон», – он положил на стол записку.

Из трех претенденток Олег выбрал Наташу. Ни секунды она не пожалела о своем поступке.

После этого случая поселковые девушки тайком к Домне ходили. Ее фату примеряли, желания загадывали.

А когда Домны не стало, записки под гробничку подкладывали с просьбами помочь в любви. Парни эти записки доставали и между собой читали.

В поселке даже своя традиция появилась. Некоторые пары в день подачи заявления на регистрацию брака приносят цветы на могилы Романа и Домны. Мои тоже носили.

Хочешь, я фотографии дяди Романа и тети Домны поищу? Время еще есть. Пусть молодые отоспятся, – предложила кума.

Я смотрю на лица Романа и Домны, застывших в фотографической вечности, и мысленно прошу благословления на свою любовь. Роман и Доменика! В мире мамоны и лжи вы светильник, к которому мы тянем незажженные лучины. Сырые и тонкие.

Книги мужских судеб

Книги мужских судеб, как известно, написаны женским почерком. Умная и заботливая женщина даже из неудачника вылепит Цезаря, а равнодушная спокойно перешагнет через оступившегося супруга или любовника. Но в мире двоих, последнее слово отведено любви. И если оно произнесено, то даже бездушный фатум склоняет голову в признательном поклоне.

Мой микрорайон в шутку называют шестьсот-пьяным. Во многом из-за сугробов пузырьков настойки глёда за углами аптек и нешуточного обилия спившихся лиц у магазинных дверей.

Двоих из них я знал еще мальчишками.

Во дворе его называли Баяром. По этическим соображениям этим немного измененным прозвищем буду называть его и я.

Единственный ребенок в семье. Высокий, немного угловатый парень с гитарой. Таким я запомнил его в доалкогольной жизни. Властная мать снимала микробы с пылинок на плечах обожаемого ребенка. Во всем потакал сыну трудяга-отец. Кое-как законченная школа, сонм друзей и доступных подруг. Женитьба на молоденькой учительнице младших классов.

Отец, первоклассный токарь, устроил сына слесарем в родной НИИ. Но работу двоих выполнял сам. Из-за лени и затянувшейся инфантильности сын так и не приобрел профессии. После внезапной смерти отца ему вежливо предложили уволиться.

Неудачу Баяр попробовал утопить в вине. Но, как часто бывает, винная река одурманила завлеченную жертву, сбила с ног и заволокла на середину течения. Алкогольный водоворот парализовал волю, развел с женой, свел в могилу мать. Ее смерть окончательно повернула сына лицом к мрачной бездне, туда, где в зеленом тумане мерцали кольца геенного змия.

Как-то по просьбе пожилой соседки, обеспокоенной странным свечением на кухне Баяра, я постучал в его дверь. Входную ручку хозяин давно пропил, дверь открывалась гвоздем, валявшимся неподалеку. Соседи специально его не подметали.

Свернувшись калачиком, Баяр лежал под кухонным окном, там, где когда-то была батарея отопления.

Четыре длинных столба свистящего пламени вырывались из отверстий в крышке плиты, освещая кухню фантастическим, но опасным светом.

– Конфорки все равно не нужны, жрать нечего, – отвечая на мой молчаливый вопрос, буркнул Баяр.

Абсолютная пустота в комнатах. Лишь остов дивана со снятыми на продажу листами ДВП одиноко маячил в углу.

В свете зажженной спички на месте обмененной на самогон ванны плескалась вода в пластмассовом ведре, на мятой газете чернели станок для бритья и полотенце. Удивительно, но Баяр был всегда опрятен. Пил в одиночку, но до чертиков.

Казалось, что его судьба предрешена, вопрос в том, сколько разжатых пальцев – оставшихся лет – рок держит за спиной. Но неожиданно в жизни обреченного Баяра появилась женщина. При освобождении из тюрьмы кто-то из сокамерниц рассказал Лене об одиноком мужчине, пропивающем квартиру. Идти вчерашней зечке было некуда, и она приехала к Баяру. Вдвоем пить веселее. Лене в те времена было около двадцати семи, за плечами два года отсидки и ребенок у бабушки. Характер боевой, напоминающий мать Баяра, очень скоро она стала для него женой и новой матерью. Даже в тюрьме ее побаивались. Причинение вреда здоровью проверяющего – статья серьезная. Придирчивого ревизора пьяная продавщица обвесила, обсчитала и залепила гирей в лоб.

Так и жили они, всегда под хмельком и всегда вместе. Всезнающие бабушки шептались о Лениной любви.

Случилось мне дождливым осенним вечером возвращаться домой из соседнего микрорайона. Свет одинокого фонаря освещал парочку, обнимавшуюся на подставке для выбивания ковров. Сверху от дождя влюбленных прикрывала раскисшая картонная коробка. Баяр и Лена. Они смотрели куда-то вдаль, держа в руках пивные бутылки. Глаза наводнены счастьем.

– Вы? В такой холод и дождь? – не удержал любопытства я.

– Мечтаем, будто сидим под луной на берегу океана и слушаем шум прибоя. Жизнь прекрасна. Правда? – парочка еще крепче обнялась.

Я улыбнулся: или это наркотики, или они и впрямь счастливы. Вспомнились слова соседки: «Они едят только черствый хлеб, свежий слишком быстро поедается». Невдалеке гремела музыка известного в округе ресторана, кто-то ел блины с икрой и принимал плацебо за любовь.

Но пьяное счастье долгим не бывает. Проходивший мимо Баяра мужчина что-то резкое бросил ему в лицо и ботинком ударил по ноге. Рассвирепевшая Лена сломала нос обидчику своего мужчины и вывалила забияку в грязи. Ее повторно осудили.

Баяр приуныл и с нетерпением ожидал возвращения Лены, возил передачи в тюрьму, в дни свиданий даже не пил.

По освобождении парочка спешно продала квартиру с огромным долгом по квартплате и куда-то исчезла.

Прошло несколько лет. На перекрестке в центре города возле меня ритмично засигналила легковая машина. Приветливый голос высунувшегося из бокового окна водителя: «Домой?»

Это был Баяр.

– Семь лет уже не пьем, завязали в один день, – откровенничал бывший сосед. – После тюрьмы Лена пить не стала и меня уговорила. Решили начать новую жизнь. Продали квартиру, чтобы быть подальше от друзей. Живем на окраине города в большом частном доме. Две комнаты сдаем квартирантам, а в трех живем сами: я, Лена, ее дочь от первого брака и наш совместный ребенок. Нрав у Лены крутой, но все, что она делает, только на пользу семье. Она моя женщина.

Дальний родственник помог на работу устроиться. Сейчас руковожу небольшим бутиком. В торговле я оказался довольно успешным. На заочном в университете занимаюсь.

Я с любопытством рассматривал Баяра: белоснежная сорочка, пузатая барсетка из дорогой кожи, уверенный взгляд преуспевающего мужчины. Неужели такое возможно? Впрочем, судьба сама похожа на подвыпившую женщину, и не известно на какую тропинку завтра ступят ее белые ножки.

Время крутануть штурвал в другую сторону.

– Сашу Красивого, моего приятеля, помните? – Баяр печально посмотрел на меня. – Недавно встретил Карину, его бывшую невесту. Сашу нашли замерзшим на скамейке. Похоронили на кладбище за счет городского бюджета. Табличка с инвентарным номером и приблизительная дата смерти. Пить он так и не бросил. Каким-то образом Карина разыскала могилку Красивого, благоустроила и даже памятник поставила. Она замужем. Супруга едва терпит, а он ее боготворит.

Красивый! Как не помнить. Я жил с ним через стену.

Копна густых ухоженных волос, твердый взгляд больших темно-зеленых глаз, приятный запах дорогих дезодорантов, стильная одежда. Комильфо. Уличные прозвища всегда точны.

Его мать – заведующая продовольственным магазином. Шикарный ремонт, на работу и с работы только на такси. Кругом все схвачено. Но мудрый народ давно подметил: «Бог дает денежку, а черт – дырочку, и идет богова денежка в чертову дырочку».

Аня пила. С каждым годом сильнее и сильнее. Первым ушел гражданский муж. Я встретил его возле подъезда с баулами: «Сил для уговоров больше нет. Стыдил, бил, лечил у лучших врачей – бесполезно. Она упадет с грохотом. И пацан одной ногой в пропасти».

Красивый. При этом слове вспоминаются беспрерывное цоканье шпилек на лестничной площадке, призывный смех и пьяная ругань с матерью через стену.

Однажды в мою дверь позвонили. Прелестное девическое лицо, печальные глаза полные слез, и конвертик в дрожащей руке: «Умоляю! Передайте письмо Саше. Он меня избегает. От его ответа зависит мое счастье».

Вечером я встретил Красивого на лестничной площадке. Хмельные глаза безразлично пробежались по округлым строкам. Шар скомканного листа запрыгал по ступеням: «У всех женщин одно и то же. Пишет, что беременна. Мать по-быстрому сосватала ее сынку богатеньких родителей. Жених от Карины без памяти и готов взять с моим ребенком. Но она его не любит. И я ее не люблю. Правильная она какая-то. Вот Юля – другое дело. Скоро наша свадьба».