Мальчик с сердцем цвета индиго - Nilab Sadeqi
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя сегодня попросил заменить меня в магазине, пока я отъеду за товаром и встречусь с клиентом, а ты мне еще и нагло в лицо лжешь?
Ярость его охватила его в первую очередь из-за того, что сын занимался недостойными и нелепыми в его глазах занятиями, да еще и украдкой. А вдобавок его и обманули. Это была высшая точка, которую можно было кому-то в семье достичь в его пирамиде злодеяний. И тогда он добавил практически шепотом, сквозь стиснутые зубы:
– Где эти твои девичьи игрушки? Где твои краски?
Ничего не оставалось, как встать и пойти принести все свои краски и кисти с бумагой. Больше их Илан не видел. Несколько последующих лет. Он из этой истории помнил только то, что мама плакала, что было для него гораздо больнее, чем сломанные кисти и выброшенные краски, купленные на лишения, которые себе создавали Амирам, Ашер и Ирит. А еще он очень четко запомнил, что возненавидел рисовать. Потому что это доставляет боль маме. Причинно-следственная связь все еще была не очень отточенной в его светлой голове и добром сердце. Все, что он пока умел делать, – это ограничивать себя в наказание. Конечно, от этого мало было плодов: жизнь мамы не облегчалась, ситуация не менялась, отношение с отцом не становилось более понимающим, а сам Илан не приобретал новые навыки и способности к развитию, но так его существование воспринималось легче. Ведь защитные механизмы все равно срабатывали, пусть и не всегда правильно и с пользой.
Глава 3
Наступила очередная весна. Выпавшие, поблекшие листья, которые были унесены ветром и осенью, ветки, которые были покрыты холодом и порой даже инеем зимой, вдруг заиграли вновь новыми красками. Необычайная способность природы возрождаться всегда, даже после самой разрушительной катастрофы, найти в себе силы снова задышать, цвести и расти. Удивительная история, которая уже много тысячелетий видна каждому, но до сих пор не принята никем. После опустошения, после разрыва и гибели чувств, после завершения какого-то этапа жизни маленькое существо— человек— думает, что это тот самый билет в одну сторону. Возникает ощущение конца и бесповоротности судьбы. Сколько проливается слез и проживается грусти и страданий. Но поразительно, что мы видим веками написанный сценарий вокруг себя, но так слепо не умеем читать эти ясные строки, словно младенцы, которые еще не научились грамоте. А чтобы дойти до того уровня, поднимаясь на холм, чтобы увидеть картину по ту сторону, чтобы дойти до того момента, когда, наконец, начнем видеть эти изящно выведенные рукою мастера буквы и сложить их в слова и фразы о жизни, многим приходится трудиться вслепую до самой старости…
Но мы вернемся к нашему герою, который начал основной долгий путь своей жизни к обучению грамоте. Ему предстоял хоть и долгий путь, но он еще многие годы не будет понимать, что его сердце было создано, чтобы научиться видеть и читать раньше других. Что ему не только предстоит научиться читать самому, но он окажется еще и проводником другим на этом пути. Что не одна жизнь вот так зацветет или вновь расцветет новыми весенними листьями и почками благодаря его бескрайнему сердцу и всевидящему глазу. Не одно ценное зерно будет посеяно в плодовитую почву жизни тех, чьи пути к достижению вершины холма познания будут пресекаться с его тропой.
***
В дни, когда в весенние выходные устраивались ярмарки, Илан весь день помогал отцу в магазине. В эти дни особенно много было туристов и покупателей. В основном молодых, так как в стране, где Илан жил, было принято весной, в пору созревания новой жизни, создавать новые связи и заключать помолвки и браки. Молодые пары всегда приходили на эти ярмарки присмотреться к мебели и прочим мелочам, которые создают красоту и уют в доме. Конечно, эти походы обязательно завершались покупкой красиво упакованных сладостей для невест. Юноша все еще прекрасно помнил свою историю про те ненавистные коробки, которые скалой встали на его пути к сближению с отцом и успешному началу карьеры в лавке отца. В эти дни эти коробки пользовались особым спросом!
После полудня в один из таких дней он вышел из магазина и пошел к другу Дову, чтобы выпить вместе послеобеденный чай и поговорить о школьных делах. Дов был большим, тучным молодым человеком, добрым и очень легким в общении. Он ощутимо превосходил Илана по росту, несмотря на его собственный высокий рост. В моменты, когда они дурачились на школьной территории, Дов старательно пытался не разбить кости своему другу самого раннего детства, так как весовые категории у них были самые что ни есть разные. По дороге к дому Дова Илан заметил необычную картину, которая заставила его остановиться и прислушаться, сам того не желая, к чужому разговору. В эти моменты, когда он видел что-то истинно ценное, он забывал все правила приличия и мог уставиться самым завороженным взглядом и впитывать энергию добра, лучи света, красоту любви и сияние мудрости.
На дороге прямо посреди улицы на тротуаре сидела молодая, современно одетая мама с ребенком и что-то рисовала и рассказывала своему сыну, которому на вид было около 6–7 лет. Он подошел ближе, чтобы посмотреть рисунок. Хотел спросить разрешения, но мама так увлеченно рисовала, что ему стало очень неловко прерывать этот порыв музы, а он знал, что это такое, не понаслышке. Подойдя поближе, он увидел, что вся тетрадь изрисована разными человечками в самом примитивном виде в разных жизненных ситуациях: с машинами, на дороге, в каком-то здании, с разными эмоциями на лице. И тут он вслушался в речь мамы.
– Видишь, милый, чем эти два человечка отличаются друг от друга? – спросила мягким голосом мама.
Ребенок ответил жестами. Судя по всему, ответ был в том, что рисунки ничем не отличаются, так как обе фигуры были приблизительно одного роста и размера и оба улыбались.
– А теперь представь: один из них держит ружье. Помнишь, мы читали книжку про охотника, который стрелял в зверей в лесу, про оленей, помнишь?
Ребенок кивнул маме. После этого она продолжила:
– Ну а теперь они тебе все еще кажутся одинаковыми?
Мама смотрела на сына своими красивыми глазами, которые освещали жизненный путь этому маленькому мальчику, и добавила:
– Теперь ты понимаешь, что внешнее – это совсем неважный
