Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер

Глава 3

— Не будем лгать, Обедайя. Мы просто дадим людям право думать то, что им хочется. Но без вас я ничего не смогу сделать. Ведь у вас есть лицензия аукциониста, а мне такую никогда не получить.

Мистер Обедайя Ригглз производил впечатление уверенного в себе эксперта только на помосте, за кафедрой. Но как только он расставался с молотком, то сразу превращался в бледного робкого человечка с большими глазами, придававшими ему удивленный вид. И теперь его большие глаза выражали крайнее смущение, кода он, кивнув на картину, которую Эмма взяла в руки, пробормотал:

— И что же вы думаете об этом полотне?

— Ее владелец утверждает, что она принадлежит к школе Анжелики Кауфман, — принялась размышлять вслух Эмма. — И я склонна принять это утверждение — как и мой отец. Картина хороша и как раз в ее стиле. Вы со мной согласны?

— У меня недостаточно знаний, чтобы соглашаться с вами… или не соглашаться, мисс Фэрборн. Вот почему ваша идея едва ли сработает. Даже если вы приставите к моему виску пистолет, я не смогу указать на различие между Тицианом и Рембрандтом, не говоря уже о том, чтобы сказать что-то о манере этой женщины.

— А я могу. Что же касается картин на нашем складе, то все они описаны папой и документированы. Поэтому можно не сомневаться.

— Вы собираетесь выставить их на следующем аукционе? — изумился Обедайя. — Я думал, что вы будете выставлять лучшие полотна, чтобы те, что похуже, не обесценивали настоящие шедевры соседством с ними. К тому же я полагал… Ох, мисс Фэрборн, я знаю, как объявлять лоты на аукционе, будь то картины или свиньи, но это все, что я умею. Ваш отец сам занимался накладными и удостоверял подлинность картин. Он ведал также финансами и записями. Я не могу заменить его в этом случае, так что…

— Зато я могу, Обедайя. Я часто помогала отцу и кое-чему научилась, находясь рядом с ним. Я была для него точно таким же подмастерьем… как Роберт.

На мгновение Эмму охватила паника, потому что Обедайя впервые на ее памяти казался упрямым и непреклонным. Но все же она добавила:

— Я смогу взять на себя все это только в том случае, если люди будут считать, что теперь вы глава «Дома Фэрборна». То есть предлагаю маленькую хитрость… никто не станет доверять женщине, взявшей на себя роль управляющего компанией, верно? А вот вы… В общем, я уверена: отец хотел бы, чтобы «Дом Фэрборна» просуществовал еще хоть какое-то время.

Сказав это, Эмма тяжко вздохнула. Ах, было бы ужасно, если бы все, созданное ее отцом, внезапно исчезло. От одной только мысли об этом ей становилось плохо и болезненно сжималось сердце. Ее ужасала мысль о том, что брат Роберт, вернувшись домой, застанет столь печальную картину, когда окажется, что большая и лучшая часть его наследства исчезнет. Ей вдруг вспомнилось то приятное волнение, которое испытывали они с братом, когда отец три года назад купил это здание. Тогда Роберт почти каждый вечер привозил ее сюда в карете, чтобы она могла наблюдать за перестройкой особняка. И во время этих поездок он делился с ней своими мечтами по поводу дальнейшей судьбы «Дома Фэрборна». Планы Роберта были прямо-таки грандиозными, и Эмма уже представляла, как «Дом Фэрборна» соперничает с аукционами «Дома Кристи». Теперь же воспоминания обо всем этом наполнили ее сердце болью, и она, взглянув на Обедайю, пробормотала:

— Ну, что скажете, старый друг? Будем ли мы продолжать дело вместе — или «Дом Фэрборна» умрет, испустив последний писк?

Увлажнившиеся глаза Обедайи говорили о том, что он тоже погрузился в воспоминания о прошлом.

— Похоже, нам стоит попытать счастья, если вы так решительно настроены, — ответил он. — Ваш отец купил мне лицензию. И по-видимому, будет правильно, если я буду и в дальнейшем руководить распродажей. — Он улыбнулся и добавил: — Я постараюсь выглядеть наилучшим образом, как человек, знающий гораздо больше, чем знаю я. Но уверен, что меня разоблачат, если кто-то пожелает сдернуть с меня маску.

— Да никто не станет даже пытаться это сделать! К чему беспокоиться?

Обедайя пожал плечами, но спорить не стал.

— Ну что ж… Думаю, надо распаковать то серебро, которое вы отложили, чтобы я мог составить опись…

Оставив Эмму, он вернулся в хранилище.

А она собралась домой, испытывая огромное облегчение. Ведь Обедайя все же согласился остаться и принять на себя ту роль, которую она ему навязала. И никто бы не усомнился в его способностях. В конце концов, называть лоты на аукционах — его профессия. Да и никто по-настоящему не знал, как функционировал «Дом Фэрборна» и кто являлся экспертом в той или иной области.

«Впрочем, один человек может знать кое-что, — подумала Эмма. — Саутуэйт наверняка обладает весьма обширными знаниями в этой области». И конечно же, было бы очень хорошо, если бы он пореже посещал «Дом Фэрборна». Пусть бы занимался своими делами в Кенте и не уделял слишком много времени компании.

— Найтингейл сделал мне предложение, — сказала Эмма этим же вечером подруге.

Голубые глаза Кассандры широко раскрылись. Очень темные ресницы, обрамлявшие эти глаза, придавали драматизм ее удивлению. Как и чуть приоткрытые полные губы.

Наконец удивление сменилось на лице Кассандры выражением любопытства, и она спросила:

— А он объяснился в любви?

Эмма с усмешкой ответила:

— Попытался. Представь себе голос, монотонно жужжащий как надоедливая муха и изрекающий вполне предсказуемые вещи с энтузиазмом, достойным заученных наизусть школьных уроков. Я прервала его излияния, и он тотчас же признал, что нам не стоит притворяться, что мы испытываем друг к другу какие-то чувства.

Эмма взяла одно из ожерелий, разложенных на бархатной скатерти в ее столовой, и принялась его разглядывать. Немного помолчав, она продолжала:

— Это предложение стало самым скучным и прозаическим. В конце концов он пригрозил покинуть свой пост в компании, если я не выйду за него.

Явно сочувствуя подруге, Кассандра заметила:

— Но мистер Найтингейл очень красив. У него хорошая фигура, и он с легкостью умеет себя держать в обществе. Вероятно, он решил, что его предложение будет охотно принято.

— Охотно принято? Ты недооцениваешь его самонадеянность. Он полагал, что я упаду в обморок от счастья, раз мне достается такой улов. Он считает меня старой девой, которой неожиданно привалила удача, хотя я никогда не давала ему повода считать, что отношусь к нему благосклонно.

— Ты говоришь так, будто это ничего для тебя не значит, но по тому, как ты раскраснелась, можно судить о том, насколько тебя возмутило это его предложение.