Город больной совести Книга 1 - Мария Смирнова

потянула за завязки. Кошелев извинился и, сказав, что выйдет покурить, оставил её одну в своём кабинете, закрыв входную дверь на ключ. Матильду от звука поворачивающегося ключа прошиб холодный пот, и она уже с дрожью в руках раскрыла папку. Под рапортом лежали фотографии с места преступления и, от взгляда на первые два снимка, заслуженный юрист России забыла как дышать. Она всякое видела за годы своей адвокатской работы, особенно в лихие девяностые. Были и отпечатки утюгов, и следы паяльников в положенных местах, и последствия насилия различными предметами и многочисленные ножевые раны, разбитые головы, сожженные трупы. Но лохмотья оторванной от костей плоти, свисающие с двух девичьих тел, подвешенных за кисти рук к толстой ветке корявой старой берёзы, вызвали рвотный позыв, который Матильда еле подавила, сунув быстро в рот мятный леденец, который таскала от простуды и для подавления кашля. Дальше можно было не смотреть, Матильде всё стало ясно. Она встала и подошла к окну кабинета прокурора. Внизу стояла на парковке её любимая машинка, которую она купила пять лет назад на гонорарчик с примерно такой же секретности и подлости дела, где вместо проворовавшегося областного начальника присели на кругленькие срока два его подчинённых, а сам «колобок» укатился руководить и воровать дальше в соседнюю область, но обещал вернуться и ещё послужить Матильде и её покровителям, спасшим его задницу, верой и деньжатами из подвластной ему бюджетной кормушки.

– Ну что же,-подумала Матильда, дело препротивненькое, но от того и прибыльное, а потому надо определиться сколько запросить сверху тарифа гонораром, что бы ни себя, ни прокурора не обидеть. Она прикинула время, которое уйдёт на инструктаж следователя, дрессировку липовых свидетелей, по уже намеченной ею линии защиты прокурорского ублюдка-садиста, согласование деталей процесса в судах и, подойдя к столу прокурора, написала на двух бумажках две суммы своего гонорара и накладных расходов, пометив соответствующими начальными буквами. Гонорар был значительно скромнее, но Матильда знала, сколько прилипнет к её рукам из суммы неподотчётных и не проверяемых накладных расходов и мысленно улыбнулась, уверенная, что прокурор явно наблюдает за ней через установленную в кабинете камеру.

– Х.. с тобой, наблюдай сколько хочешь! Записанный наш разговор, вернее твой монолог, полежит и у меня гарантией твоего молчания, умник, – подумала Матильда и присела к столу. Буквально через минуту в кабинете появился и Кошелев, от которого совсем не пахло табаком от свежевыкуренной сигареты, и Матильда снова мысленно ухмыльнулась правильности своих выводов, но на её лице не отразилось и тени сарказма.

Кошелев быстрым шагом пересёк кабинет весьма внушительных размеров, как и всё в этом здании из ряда сталинских построек, плюхнулся в своё кресло и подтянул к себе бумажки с цифрами. Мельком взглянув на написанное Матильдой, он быстро скомкал обе, кинул в стоящую на столе пепельницу и поджёг весьма дорогостоящей зажигалкой. Матильда знала толк в мужских игрушках, тешащих самолюбие и демонстрирующих статус хозяина, ведь сама не раз и не два подносила нужным людям такие «пустячки», подбирая их тщательно под характер и запросы будущего обладателя, и практически сразу, и всё поняла про нового прокурора закрытого города. Они точно сработаются, и этот брутальный красавчик послужит ей не раз не только и не столько в благодарность за спасённую задницу сыночка-извращенца. Матильда неторопливо подняла на столик свою сумку-портфель, так же не торопясь завязала тесёмки на бумажной папочке с пока скудным набором доказательств по уголовному делу, положила её в портфель и, сдержанно попрощавшись, покинула прокуратуру.

Едва Матильда добралась до адвокатской коллегии и зашла в свой кабинет, как в дверь заглянула её помощница и сообщила, что курьер принёс цветы, но настаивает на передаче заказа лично в руки Матильде Исааковне Таборной. Матильда царственно кивнула головой, и в кабинет вошёл молодой мужчина в хорошем штатском костюме, но с явной военной выправкой и, поприветствовав, протянул ей букет и коробку конфет, перевязанную праздничной лентой с пышным бантом-цветком в центре. Под перевязью лежала накладная, которую Матильда подписала, усмехнувшись, и мнимый курьер растворился за дверью. Ритуал передачи аванса по заключённой сделке был отработан до мелочей, и Матильду интересовала лишь сумма, лежащая в коробке. Она быстро закрыла дверь на ключ и, присев за свой стол, медленно потянула за кончик упаковочной ленты. Сумма приятно удивила добавленным к накладным расходам бонусом. Матильда достала из коробки две внушительных пачки стодолларовых купюр и, сняв банковские упаковки, стала медленно пересчитывать, пахнущие лучше всех ароматов мира, бумажки. Она не проверяла правильность расчёта, ей просто нравилось это занятие, которое умиротворяло и дарило ощущения не сравнимые ни с чем, ну разве что с давним оргазмом, испытанным ею единственный раз в жизни и бережно хранимым в памяти. На втором курсе юридического её научный руководитель, вместо разбора курсовой, расстелив Матильду, на продавленном диване его холостяцкой квартиры, преподал ей урок чувственных наслаждений. До этого Матильда, утратившая невинность ещё на первом курсе во время поездки на уборку картошки в районный совхоз , несколько раз пыталась понять, о чём с таким придыханием шепчутся девчонки и хихикают парни, делясь впечатлениями кто и сколько раз за ночь кончил и как их партнёрши корябали им от страсти спину. Ни в первый, ни в последующие разы, Матильда ничего приятного в этом сопении и слюнях как сверху,так и внизу,не нашла. А вот Сергей Иннокентьевич открыл для неё целую гамму приятного и необычного. Видимо Матильда его разочаровала, потому что продолжения отношений, как она не добивалась, не последовало, но его совету изучить камасутру и техники тантрического секса, Матильда вняла и была ему за это весьма благодарна. Отшлифовав затем теорию на практике с сокурсниками и их друзьями, она научилась подбирать интимный ключик к любой особи мужского пола, при чём любого возраста, темперамента и привычек. Сокурсники её просто обожали, надеясь быть облагодетельствоваными Матильдой хоть ещё разок, и на всех вечеринках, на зависть остальным девчонкам, у неё не было отбоя от приглашений на танец. Девчонки догадывались, что дело не чисто, но парни хранили молчание, т.к. каждого из них ,после доставленного им удовольствия, Матильда предупредила, что одно пророненное слово не только лишит хвастуна её расположения, но он будет жестоко наказан. И сокурсники хранили обет молчания , данный своей даме, вот только сердце здесь было явно не при чём. Матильда умела одарить мужичка незабываемыми ощущениями, и это ей неизменно помогало в решении любых проблем и для достижения поставленных целей, пока у неё был ресурс молодости, который она использовала по полной для завоевания своего весьма комфортного