Черная Птица - Густав Эмар

– Это сама жизнь влилась в мои члены, – сказал индеец, выпив напиток и возвращая стакан девочке. – Моя дочь великая чародейка! Я обязан ей жизнью.

– Нет, я вовсе не чародейка! – ответила с улыбкой Люси. – Но мои папа и мама учили меня, что надо всегда делать добро, когда только можешь.

– Отец и мать моей дочери – умные и добрые люди; и они, должно быть, счастливы, что имеют такую дочь.

– Вы можете их скоро увидеть, если только вы в силах идти: мы не далее как в четверти версты от нашего дома.

– Хорошо, – ответил индеец. – Черная Птица – не убогая старуха, а воин и вождь своего народа, и попробует отправиться в путь.

– Ну, в таком случае выпейте еще глоток, это вас подкрепит.

– Нет, вождь не станет больше пить, он чувствует себя сильным. Вот смотри!

Индеец собрал все свои силы и попробовал подняться на ноги, но голова у него закружилась, он зашатался и едва не упал.

– Обопритесь на мое плечо, я сильнее, чем кажусь на вид! – вскричала Люси, быстро подбегая к нему.

– Нет, – сказал индеец, мягко отклоняя ее. – Пусть моя дочь оставит меня одного: она увидит, что в силах сделать воля вождя.

Действительно, в скором времени, опираясь на свое ружье, Черная Птица сделал несколько шагов. Но едва он вышел из кустов на дорогу, как силы оставили его, он покачнулся и принужден был опереться о дерево.

– Постойте, – сказала Люси, – я сейчас сяду на своего пони и через полчаса вернусь к вам с помощью.

Индеец печально покачал головой.

– Нет, нет, – проговорил он, – что будет со мной, когда моя дочь покинет меня?

– Но ведь я сейчас же вернусь с нашими людьми, обещаю вам это, вождь! – ответила девочка.

– Нет, нет, Черная Птица не хочет расстаться с Лесным Шиповником, он пойдет тоже! Пусть только моя дочь даст ему лекарства.

Люси протянула ему стакан, и индеец осушил его одним духом.

– Идем, – сказал он, возвращая пустой стакан. – Теперь Черная Птица достаточно силен.

И он бодро пустился в путь.

Глава IV. Глава, в которой читатели обстоятельно знакомятся с героиней этой правдивой истории

Уже много времени прошло с тех пор, как Люси уехала из дому на ферму. Солнце давно село, наступила ночь, а она все не возвращалась. Ее отец и мать страшно беспокоились, стараясь придумать, что бы могло случиться с нею. Она не могла оставаться так долго на ферме. Не заблудилась ли она по дороге? Но это было почти невероятно. Полковник и его жена не знали, что делать. Управляющий плантацией, посланный к фермеру, успел вернуться, но по его расстроенному лицу видно было, что он привез дурные вести. Действительно, ему сказали там, что Люси выехала с фермы около половины четвертого, и с тех пор никто ее не видел. Очевидно, с ней случилось какое-нибудь несчастье. Но какое? Всего самого худшего можно было ожидать при подобных обстоятельствах. По распоряжению полковника десять человек, верхом на лошадях, бросились в разные стороны на поиски бедной девочки. С госпожой Курти сделался нервный припадок, после которого она почти лишилась чувств. Розыски продолжались около трех часов, но не привели ни к какому результату, как вдруг по слышался громкий лай.

– Это лает Добряк! – вскричал полковник. – Я узнаю его отрывистый лай. Он никогда не покидал моей дочери; что может значить этот лай?

– Наверное, он зовет нас на помощь! – сказал управляющий. – Ведь вы знаете, какой он умный. Откуда слышится лай?

– Звуки доносятся с той глухой тропинки, которую мы прозвали тропинкой краснокожих.

– Но моя дочь не рискнула бы поехать по этой запущенной и почти непроходимой дорожке.

– Эта тропинка сокращает дорогу, полковник. Во всяком случае, на этой тропинке происходит в данное время кое-что очень интересное для нас, и нам не мешало бы поехать по направлению к ней.

– Пожалуй, вы правы, боюсь только, что это окажется напрасной надеждой.

– Как знать! Ведь известно, что Добряк никогда не покинет мисс Люси.

– Это правда, собака верна ей, как тень. Так идем же скорее туда, раз она нас зовет. Вперед, друзья мои, вперед!

Пригнувшись к гривам лошадей, отряд верховых поскакал по направлению к тропинке краснокожих.

Несмотря на свое мужество и необыкновенную энергию, Черная Птица не в силах был дойти до дома плантатора, как ни близко было расстояние до него: он слишком много потерял крови и силы его истощились. Несколько раз он падал, и после этого ему стоило большого труда подняться на ноги. Два раза он даже терял сознание. Наконец, он не в силах уже был встать с земли и лежал неподвижно, не обнаруживая признаков жизни.

Тогда Люси пришла в полное отчаяние.

Она не решалась бросить несчастного дикаря, которому уже оказала столько услуг, и не знала, что ей делать. Ее силы тоже приходили к концу! Давно уже прошел тот час, когда она должна была вернуться домой, и она живо рисовала в своем воображении беспокойство родителей. В таком состоянии ее застала ночь; тогда ее отчаяние сделалось безграничным. Надо, однако, отдать справедливость Люси: в течении всех этих долгих часов, таких тяжелых и тревожных, ей ни разу не пришло в голову бросить раненого, которого она так счастливо спасла от смерти; напротив, мысль о нем только и поддерживала энергию ее доброго и великодушного сердца, для которого выше всего стоял долг. В то время как она ухаживала за несчастным, Добряк, который ни на шаг не отставал от своей госпожи, вдруг с громким лаем бросился вперед.

– В чем дело? – спросила себя Люси. – Уж не поехали ли искать меня? – И, бросив сострадательный взгляд на раненого, который все еще лежал без признаков жизни, она прибавила: – Какое это было бы счастье! Он был бы тогда спасен.

По обыкновению, она забывала о себе, думая только о других. Скоро раздался топот лошадей.

– Едут! – вскричала она, сжимая руки в волнении.

Отчаянный лай Добряка перешел в радостный визг.

– Это мой отец! – вскричала Люси. – Теперь он спасен! (Под ним она разумела индейца.)

Почти в тоже мгновение несколько всадников, вооруженных факелами, показались на тропинке.

– Папа! – крикнула Люси и бросилась к нему, заливаясь слезами. Полковник поднял дочь на руки и стал осыпать ее самыми страстными ласками.

– Злая девочка! – проговорил он, все еще покрывал ее лицо поцелуями. – Как ты встревожила меня и мать!

– О, я знаю это! Я сама была в отчаянии, что не могла вернуться вовремя.

– Как, не могла вернуться? Так тебя задержали против твоей воли?

– О нет, никто меня не задерживал! Но я не могла вернуться, хотя и хотела этого, простите меня!

И из ее хорошеньких глаз опять полились слезы.

– Ну не плачь же, моя Люси, осуши свои глазки. Я прощаю тебя, только ты расскажи мне все толком.