Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас

– Завидуешь, что ли? – прищурился Джордж. – Нечему тут завидовать. Во-первых, я в этом городе, кажется, действительно стал законопослушным, как заяц из «Ну, погоди!». А во-вторых, крошки понятия не имеют, какой я есть. Они видят молчаливого иностранца, который приехал неизвестно откуда, варит им кофе, улыбается, говорит с очаровательным акцентом и вообще является неким таинственным лирическим героем, на девяносто процентов выдуманным ими самими!

– С какой любовью ты себя описываешь, – даже заслушался Дмитрий Олегович. – Я, кажется, начинаю понимать, что они в тебе находят. Неплохо устроился. А мы-то ещё думаем, почему ты вечно так поздно возвращаешься с работы. Теперь будем радоваться, что ты вообще удостаиваешь нас своего драгоценного внимания, о молчаливый иностранец с очаровательным акцентом!

– Где я устроился, где? – разозлился Джордж. – А тебе кто мешает устроиться так же? Что, я уже не имею права по городу погулять? Должен перед вами за каждый чит отчихиваться? Тьфу, за каждый чих отчитываться?

Дмитрий Олегович ненадолго задумался – заставить Джорджа отчитываться за каждый чих было бы забавно, хотя и утомительно: он ведь старательный, начнёт и вправду километровые отчеты писать.

«Не нужны нам твои отчёты. У тебя всё и так на лбу написано», – подумал он чуть погодя.

«Тогда читай по буквам: О.Т.В.А.Л.И.»

«Какое-то незнакомое финское слово. Лень идти за словарём».

Хлопнула входная дверь, затем послышалась затейливая ругань на всех языках мира. А вскоре в гостиную, на ходу скидывая шубку, шляпку и ботфорты, ворвалась Анна-Лиза. Не обращая внимания на своих соседей, она потянулась к бару.

– Всё в порядке? За тобой не гонятся? – спросил Дмитрий Олегович, вклиниваясь между «мёрде» и «доннерветтером».

– Чёрт бы побрал этих чёртовых суеверующих крестьян! Строящих из себя чёртову богему!

– Так за тобой никто не гонится? – повторил Дмитрий Олегович чуть настойчивее.

Анна-Лиза наконец-то нашла то, что искала, налила в стакан виски, одним глотком опустошила его и потянулась за следующей порцией, бросив через плечо:

– Не писай в кипяток. Никто за мной не гонится.

В полном молчании она выпила ещё два стакана, потом подобрала брошенную на пол одежду и унесла её в гардероб. Вернулась она совершенно в другом настроении – о недавней буре напоминали только бутылка виски и пустой стакан на полке бара.

– Теперь представляйте себе, что было, – весело сказала Анна-Лиза, усаживаясь за стол между Джорджем и Дмитрием Олеговичем. – Ты, Йоран, подвинься. А ты, Димсу, не сутулься. Слушайте, как я поехала по делу. Клиент захотел встречаться на бензоколонке в Западной Пакиле. И знаете, зачем ему это понадобилось? Чтобы накапать на меня святой воды. Так нет, он не накапал, как приличный человек, он плеснул в меня из трёхлитровой банки! Макияж на свалку, причёска на свалку! Спасибо, хорошо подписали договор.

– То есть не подписали, – уточнил Дмитрий Олегович.

– Да, Димсу, браво-бинго! ты угадал, не подписали. Целая банка воды зимой – это вместо договора!

– Святой воды? Ты сказала – святой воды? О, это крайне серьёзно! – Дмитрий Олегович с притворным волнением вскочил с места. – Я должен немедленно тебя осмотреть.

– Что ещё такое?

– Ах, что за безответственность, дружочек? Нам с тобой очень опасно подвергаться воздействию так называемой «святой воды». Учёные доказали, что она содержит в себе изотопы водорода, плохо влияющие на людей нашей профессии. Причём, в зависимости от стажа работы усиливается и опасность. Ну вот, что я говорил – у тебя на руке ожог!

– Это было в насмешку? – оттолкнула его Анна-Лиза. – Отстань, я обожглась ещё утром!

– У меня где-то был отличный крем от ожогов, – поднялся с места Джордж. – Надо только найти, я сейчас принесу.

– Тебя облили святой водой, это понятно, – уже серьёзным тоном произнёс Дмитрий Олегович, как только за Джорджем закрылась дверь его комнаты. – Что было дальше? Что ещё творил этот беспредельщик?

– Крестное знамение творил. Молитвы читал. С тобой не бывало ещё? У меня уже это не впервые. Один стрелял серебряной пулей, но пуля застряла в стволе. Ведь она была самодеятельная, из чайной ложки. Но сегодняшний просто бешено меня довёл! Он был борцом против мирового зла, а знаешь, кто был злом? Я! Возмущён?

– До глубины души!

– Он сказал, что выманил меня нарочно. В незаселённое место, где адское пламя без вреда меня может поглотить.

– На бензоколонке в Западной Пакиле, – кивнул Дмитрий Олегович. – Самое место для адского пламени. Он уже раскаивается?

– Если к нему пришло сознание. Я применила к нему запрещённый удар, потому что у него за спиной стояло ещё две канистры. Не хотелось знакомиться, что там внутри – святая вода или адский бензин. Прощаясь, я сказала: «Ты купил фальшивую святую воду у китайцев, и от неё я стала ещё злее! Ты ещё приплатишь мне за это шапито! Я ухожу невредимая, а до тебя доберусь во сне!»

– Браво! Прекрасно сказано! Он же теперь несколько дней спать не будет! А потом сам к тебе приползёт и договор принесёт в кожаной папке с золотым тиснением. Подписанный, в трёх экземплярах.

– В этом сомневаюсь. Он сказал, что перетерпит любые искушения. В этом городе становится всё труднее работать. Я устал и хочу на пенсион!

– Вот не знал, что ты думаешь о себе в мужском роде.

– Это думаю не я, а мой автопилот, – отрезала Анна-Лиза. – Он устал и хочет на пенсию, а я хочу дать ему отдых или найти интересное делишко. Нам скучно и тесно в этом одинаковом мире. Люди думают, что купят за деньги всё, что захотят. И поэтому не хотят то, чего они ни за какие деньги не купят.

– Милый автопилот и славная Анна-Лиза! У меня для вас есть потрясающая, сногсшибательная новость. Как видно, у меня на родине снова грянул какой-нибудь финансовый кризис, и люди вновь научились хотеть того, чего за деньги не купишь. Сегодня я связывался с куратором, и он порекомендовал нам прогуляться в Санкт-Петербург, потому что там по улицам бродят несметные толпы носителей и некому с ними работать.

– Ты говоришь – нам?

– Тебе и мне. Ведь вы же теперь работаете в группе, сказал мой куратор.

– А про Йорана говорил?

Когда шемоборское начальство – не самое главное, но и не простые менеджеры-кураторы – прознало о том, что Анна-Лиза и Дмитрий Олегович работают не вдвоём (что уже странно для представителей этой профессии, но не возбраняется, особенно если идёт на пользу общему делу), а втроём, причём третий их коллега – простой человек, непосвященный и слабый, нарушители были по очереди вызваны на невидимый ковёр и почувствовали на себе, как страшен может быть гнев начальства, пусть и не самого главного. Прочувствовать-то прочувствовали, но Джорджа в обиду не дали.

– Да ничего они с ним не сделают, это было так – шутка боссов. Мы же подписали отказ от претензий в случае, если по его вине с нами произойдёт несчастный случай, так что расслабься. Тем более, его автопилот умнее наших двоих, вместе взятых: почуял, что лучше ему не знать о некоторых подробностях нашей работы, и начал включать защиту наоборот.

– Это ты опять в ироническом смысле?

– Да нет, теперь я серьёзно. Защита наоборот действует так же, как и обычная защита. Только спасает не секретную информацию от случайного свидетеля, а самого свидетеля от опасной секретной информации. Во многом знании – многие печали. Ну ты, наверное, всегда это знала, вон какая ты бодрая и весёлая, не то что я – сижу, бывало, раздумываю об отвлечённых материях, печалюсь почём зря.

– Как можно вывернуть защиту наизнанку?

– Ну если представить, что наши разговоры – музыка, свободно льющаяся из радиоприёмника, то защита – это что?

– Сам радиоприёмник?

– Наушники. Выставляя защиту, мы с тобой надеваем наушники и продолжаем слышать музыку, а все остальные – нет. А когда мы не выставляем защиту в компании Джорджа, то получается так, будто мы можем пользоваться наушниками, но ленимся или, что ещё хуже, выдаём третий комплект нашему другу. А он в гробу видал всю эту музыку. Ему больше нравятся политические дискуссии, к примеру. Или он просто спать хочет, а мы тут врубили своё «буц-буц-буц». Поэтому он затыкает уши и спокойно ложится. Вернее, если уж быть совсем точным, сам Джордж ничего не делает. Приходит его автопилот – послушный камердинер, – заглушает наши разговоры, поправляет подушку, выключает свет – и всё, тайна защищена от постороннего человека. Вернее сказать, сам человек защищен от опасной тайны.

– Значит, ничего не стоит на пути у нас и у этого защищенного со всех сторон человека? И надо ехать в Петербург, где все уже отбиваются от носителей, которые знают, что договор подписывать – это хорошо, а святой водой обливаться – плохо?

– Ничего не стоит на пути. Почти. Только у Джорджа работа, в которой он души не чает. Впервые вижу эту снулую рыбу в таком приподнятом расположении духа.