Кто хочет процветать - Тиана Веснина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пшеничный довольно ухмылялся. Вообще-то дочь в него, а от матери только эти неумеренные восторги, когда та была в ее возрасте. Вот точно так же она говорила о своей возлюбленной поэзии. Вздыхала по Блоку, словно по покинувшему ее любовнику, и вздрагивала, заметив чей-то похожий на него силуэт, будто он наяву мог выйти ей навстречу из переулка.
— Я рад, Миленка, что тебе понравилось. С днем рождения, дочка! Надеюсь, не подведешь фамилию Пшеничных. Будешь крепким и прозорливым финансистом. Кстати, как у тебя дела в академии?
— Все отлично, папа. Ты же знаешь, я в тебя, если взялась за дело, то добью его до конца.
Пшеничный рассмеялся:
— Раньше говорили: «Доведу до конца».
— Доводить можно, но это длительный процесс, лучше добить!
— Ну тогда добивай науку и ко мне на работу. А сейчас, прости, спешу.
— Папка, я тебя целую тысячу раз! А ты ко мне заедешь? Ну хотя бы на свечи дунуть, а? Мы отмечаем в «Марионе». Приезжай, а?
— Ладно! Как же не дунуть?! — с приятным чувством тепла у сердца ответил Пшеничный.
— Ура! — прокричала Милена и чмокнула в трубку.
* * *
Выйдя из машины у салона «Интальо», Станислав Михайлович полной грудью вдохнул обновленный весной воздух и вошел в вестибюль. Охранник вызвал лифт.
Первой, с кем Пшеничный столкнулся в дверях, была дама менеджер.
— Да-да, — в ответ на ее вопросы произнес Пшеничный, — дочери все понравилось и подошло. Но я, собственно, к вам не за покупками, впрочем, может, что и куплю. Я хотел бы видеть Лилию, она здесь?
Менеджер на секунду, более она себе не позволила, задумалась и кивнула головой:
— Здесь. Пойдемте, я вас провожу.
Они пошли по небольшому коридору, в который выходили всего четыре двери. Менеджер взялась за ручку одной из них, но та оказалась запертой. Дама сердито застучала сильным кулачком.
— Что это за мода запираться! — возмущенно воскликнула она.
Дверь тотчас открыли.
— Лилия, к тебе пришли, — сказала менеджер и посторонилась, пропуская Пшеничного.
Взгляд девушки током пронзил Станислава Михайловича. Недоуменный, доверчивый, чуть затуманенный пребыванием в книге, которую она читала.
«Учебник, наверное. Готовится», — подумал Пшеничный, заметив на столике увесистый том.
— Я… переодевалась и забыла отпереть дверь, — пробормотала Лилия.
— Единственная непорочная в нашем монастыре, — усмехнулась менеджер. — Все переодеваются, даже не обеспокоившись прикрыть дверь, одна ты — на замок.
Лилия что-то прошептала в ответ, но менеджер уже ушла.
Комната была маленькая, в одно окно. Зеркало, столик, ширмочка со смешными китайскими рожицами, длинный железный стержень от одной стены до другой, на котором висели платья. Станиславу Михайловичу было тесно в таком ограниченном пространстве.
— Здесь есть место, где можно поговорить?
— Да! — то ли с изумлением, то ли с испугом воскликнула Лилия. — Бар на шестом этаже.
Станислав Михайлович схватил девушку за руку и потянул за собой.
— Не могу находиться в крошечных комнатах, душно.
Лилия, на ходу оправляя платье с многочисленными кнопками-застежками, едва поспевала за ним. Охранник, на расстоянии, шел впереди.
Полукруглый бар с большими окнами, в которые вливалось солнце, успокоил мятущиеся мысли и чувства Пшеничного. Заказав кофе, он приступил к разговору:
— Лиля, как у тебя дела? Все в порядке? На занятия не опоздала?
— Спасибо, все хорошо.
— Ну это ладно, — сам себе заметил вслух Пшеничный и спросил: — А ты замуж не хотела бы выйти?
Лилия, приходя во все большее недоумение, ответила:
— Как это не хотела бы? Конечно, хотела бы!
— Ага! А за кого?
— За того, кто понравится… Кого полюблю, — теряясь под его пристальным горящим взглядом, говорила она.
— А у тебя уже есть кто-нибудь на примете?
Лилия окончательно смутилась и очень тихо произнесла:
— Нет.
— Но ведь пора бы. Тебе уже девятнадцать, — заметил Станислав Михайлович. И, помолчав немного, спросил: — А я тебе как, нравлюсь?
Лилия с таким возмущением посмотрела на Пшеничного, что ему стало даже неловко.
— Послушайте, Стас, я вам повода не давала.
— Так я же с открытой душой. Ты пойми, Лилечка, у меня времени нет на ухаживания. Я тебе предлагаю конкретно — уик-энд в Финляндии.
— Вы… — начала Лилия, но Станислав Михайлович решил тотчас внести уточнение:
— Нельзя же сразу в ЗАГС, не познакомившись, не попробовав друг друга. — Тут он слегка призадумался и спросил: — Прости, может, у тебя еще не было мужчины?
Лилия прерывисто вздохнула, с тоской огляделась вокруг и неожиданно без всяких околичностей ответила:
— Нет, был…
Станислава Михайловича будто к стулу пригвоздили.
— …мальчик один… — на легком выдохе, опустив глаза, прошептала она.
«Мальчик один…» — продолжали эхом отдаваться ее слова в голове Пшеничного.
Перед его мысленным взором тотчас возник «один мальчик», обнимающий и бесстыдно ласкающий Лилию. Но когда он ясно нарисовал себе эту картину, то, как ни странно, от сердца отлегло. «Мальчик и девочка, невинное начало. Вот если бы она сказала тридцатилетний или сорокалетний видавший виды развратный мужчина, а то мальчик… Да просто пасторальная шалость, просто Дафнис и Хлоя, не ведущие, что творят».
— А сколько этому мальчику лет было? — все-таки решил уточнить Станислав Михайлович.
Лилечка опять вздохнула:
— Семнадцать.
— И где же он теперь?
— Уехал. В Германию. Денег заработать. Обещал вернуться через год, но не вернулся. Сначала письма писал… Не часто, но все-таки, а потом…
— А ты все его ждешь?
— Нет. Перестала.
— Тогда вернемся к моему предложению познакомиться поближе. Ты мне нравишься, а я как тебе? — попытался скрыть свое волнение под маской цинизма Пшеничный.
— Да я о вас вообще не думала. Вы-то наверняка женатый.
— Ты еще забыла сказать о разнице в возрасте, — с ироничной учтивостью подсказал Станислав Михайлович.
— Нет, не забыла. Но какое это имеет значение? Любят ведь человека, а не его возраст.
— Хорошо сказала, — ухмыльнулся Станислав Михайлович. — Ну так что?..
Лилия чуть заметно пожала плечами:
— Не знаю. Да вы ведь женаты?..
— Пусть это тебя не волнует. Считай, что развелся и свободен, если подойдем друг другу.
— Как-то так сразу…
— Почему же сразу? Вот поедем на гигантском пароме в Финляндию. Я забронирую две каюты. Захочешь, придешь ко мне, не захочешь… — Станислав Михайлович взмахнул рукой, показывая, что она вольна в своих действиях.
— Ну, не знаю… — покусывая
