Измена Родине. Заговор против народа - Альберт Кан

Разногласия возникли и в связи с другими вопросами, обсуждавшимися на мирной конференции.

Мировая война принесла не только гибель и увечья миллионам людей, разрушения и эпидемии, голод и нищету. Из этой катастрофы родилось гигантское, неожиданное и непредвиденное движение народных масс, которые восстали против страданий и кровопролития, требуя мира, хлеба, земли и ликвидации старого порядка.

«Вся Европа прониклась революционным духом… — писал в секретном меморандуме английский премьер Ллойд-Джордж, обращаясь к мирной конференции. — Массы населения всей Европы поднимаются против существующего политического, социального и экономического порядка».

Как подавить этот «революционный дух» и отстоять статус-кво? Как ликвидировать Советы в Берлине и Гамбурге, в Баварии и Венгрии? Эти вопросы не давали спать парижским миротворцам.

Но важнее всего для них был вопрос о том, как раздавить русскую революцию, которая 7 ноября 1917 г. установила советскую власть.

В полуофициальной «Истории мирной конференции», изданной Британским Королевским институтом международных отношений, говорится:

«Русская проблема оказывала огромное влияние на Парижскую мирную конференцию. Париж нельзя понять, если не помнить о Москве. Большевики и большевизм оказывали огромное влияние на конференцию на всех ее этапах, хотя они там и не были представлены. Россия играла в Париже более важную роль, чем Пруссия».

«Большевизм распространяется, — встревоженно предостерегал мирную конференцию состарившийся «тигр», французский премьер Клемансо. — Он вторгся в Прибалтику и Польшу… Мы получили очень неприятные сведения относительно его проникновения в Будапешт и Вену. Италия тоже под угрозой… Поэтому против большевизма необходимо что-то предпринять!»

И кое-что предпринималось. Хотя мир был уже объявлен, десятки тысяч солдат союзнических войск плечом к плечу с контрреволюционными белыми армиями, во главе которых стояли бывшие царские генералы, продолжали вести необъявленную кровопролитную войну на территории России, стремясь свергнуть молодое советское правительство.

«Большевизм хуже войны», — заявил на мирной конференции председатель Американской администрации помощи (АРА) Герберт Кларк Гувер.[9]

Шестой из 14 пунктов Вильсона требовал «эвакуации всей русской территории» и предоставления России возможности «самостоятельно определить пути своего политического развития и свою государственную политику». Но в Париже Вильсон капитулировал перед сторонниками интервенции. За день до своего отъезда в Америку он заметил: «Я уже сказал, как я поступил бы, если бы решал один. Тем не менее я буду голосовать за то же, за что голосуют остальные».

Вернувшись в Америку, президент Вильсон представил Версальский договор на рассмотрение сената. Не желая признаться ни самому себе, ни другим в провале своей миссии и в том, что условия мирного договора несправедливы, Вильсон ораторствовал:

«Наш путь ясен! Перед нами раскрыто будущее! Все это произошло не по нашему замышлению, а по воле господа, который повел нас на войну… Теперь мы можем итти только вперед с просветленной душой и устремленными ввысь очами, следуя божественному предначертанию».

Но теперь вильсоновское красноречие ни на кого не действовало. Сенатская комиссия по иностранным делам, возглавляемая старым твердолобым изоляционистом Генри Каботом Лоджем, начала кромсать и исправлять мирный договор, сосредоточив основной удар на Уставе Лиги наций.

Ни в Европе, ни в Америке (подписание перемирия не принесло мира.

Пока президент Вильсон разъезжал по стране, произнося страстные речи в защиту своих планов установления всеобщего мира, страну потрясали бурные конфликты и ожесточенная борьба в промышленности.

Наступившее во время войны непрочное перемирие между трудом и капиталом вдруг закончилось. Руководители Американской федерации труда повторяли еще на все лады вильсоновский лозунг «промышленной демократии» и предсказывали наступление «новой эры» для рабочего класса США, как вдруг в основных отраслях промышленности началась бурная кампания, имевшая целью свести на нет уступки, которых рабочие добились во время войны, и подавить профсоюзы.[10]

«Я считаю, что в далеком прошлом существование профсоюзов еще можно было оправдать, — заявил на собрании акционеров председатель правления стального треста «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» судья Эльберт X. Гэри. — Но… в настоящее время, по мнению подавляющего большинства предпринимателей и рабочих, нет никакой надобности в них… Самое существование и деятельность профсоюзов, по крайней мере в США, наносят ущерб коренным интересам рабочих, предпринимателей и народа в целом».

Газета «Миннесота бэнкер» писала в передовой статье:

«Ценность системы «открытых цехов» с экономической точки зрения не вызывает сомнений… За систему «закрытых цехов» рьяно борется радикальное крыло рабочего движения. Ввести систему «открытых цехов» легче всего путем устранения радикальных элементов из рабочих организаций… а там, где их позиции слишком сильны, добиться этого, в конечном счете, можно лишь путем применения силы».

Председатель «Нэйшнл фаундерс ассосиэйшн» Уильям X. Барр подытожил положение одной выразительной фразой: «Заработную плату военного времени надо ликвидировать!» Но американские рабочие не спасовали перед этим дружным наступлением на их жизненный уровень и на профсоюзы. По стране прокатилась волна забастовок.

В январе 1919 г. в знак протеста против снижения заработной платы забастовали судостроители Сиэттля (штат Вашингтон), а еще через три недели вся жизнь города была парализована всеобщей забастовкой. В последующие месяцы из штата в штат перекатывалась волна забастовок печатников и строителей, телефонисток и железнодорожников, портовых грузчиков, шоферов и текстильщиков. Стачечная волна достигла своей высшей точки в сентябре и октябре, когда работу прекратили почти 350 тыс. рабочих сталеплавильной промышленности и полмиллиона горняков; общее число бастующих в стране перевалило за два миллиона…

«Это не что иное, как открытая и наглая революция», — гласил заголовок одного из сообщений о стачке горняков в декабрьском номере журнала «Эмплойер», органа Ассоциации предпринимателей штата Оклахома, В том же номере журнала ставился вопрос: «Кто причинил Америке больше зла: Гинденбург и Людендорф или Льюис и Фостер?»[11]

Подавление стачек было поручено федеральным войскам, милиции штатов, муниципальной полиции и целым армиям штрейкбрехеров и наемных убийц, состоявших на службе у предпринимателей. Во многих промышленных центрах было объявлено военное положение. В угольных районах происходили ожесточенные бои. В одном таком бою в западной части штата Вирджиния против бастующих горняков, взявшихся за оружие для отпора наемным убийцам, выступавшим в качестве штрейкбрехеров, было направлено около 1500 вооруженных полицейских и 2000 солдат федеральной армии. В жарких схватках при подавлении выступлений рабочего класса были убиты и ранены сотни людей.

Применение после войны насильственных мер с кровавыми последствиями не ограничивалось областью взаимоотношений между рабочими и предпринимателями.

«За этот год (1919), — пишет известный ученый Дюбуа в своей книге «Предрассветная мгла», — крупные и мелкие столкновения на почве расовой вражды происходили в 26 городах США. При этом в Чикаго во время августовского погрома было убито 38 человек, в округе Филлипс штата Арканзас — от 25 до 50 человек и в Вашингтоне — 6 человек».

Губернатор штата Джорджия Хью Дорси заявил на собрании граждан города Атланты: «Из некоторых округов негров изгоняют, как диких зверей, в других их держат на положении рабов, а кое-где их и вовсе не остается».

Массовый террор, направленный против негров, принял самые острые формы в округе Филлипс штата Арканзас.

Задавленные режимом долгового рабства, царившим на феодальных плантациях, негры — сборщики хлопка — организовали Союз прогрессивных фермеров, надеясь таким образом улучшить недостойные человека условия своей жизни и труда. Плантаторы и местные власти сразу же принялись беспощадно громить эту организацию. Членов союза систематически выслеживали, бросали в тюрьмы, расстреливали, линчевали. Проникшиеся мужеством отчаяния, негры вооружались, организовывав ли тайную вербовку новых членов в свой союз и отбивали атаки под лозунгом: «Мы еще только начали!».

В округ Филлипс были спешно двинуты федеральные войска с пулеметами. Сотни негров были арестованы и брошены в тюрьмы. После судебных процессов, которые длились буквально по несколько минут, 11 негров было приговорено к смертной казни, 9 — к заключению в тюрьму на 21 год и 122 — к различным другим мерам наказания.