Настоящее счастье - Алина Феоктистова

Он отвел руки девушки в стороны.

— У тебя красивая грудь. Я бы вообще запретил таким, как ты, закрывать ее.

Не отпуская рук Виолетты, он приблизился губами к ее груди и поцеловал розовый сосок. Девушку пронзила странная сладкая истома, и она чуть не вскрикнула от неожиданности.

— Нравится? — Леонид, смеясь, смотрел на Виолетту.

— Не знаю, так странно то, что я почувствовала, — удивленно ответила она.

— Да, видно, мне придется быть одним в двух лицах — и Адамом, и змеем-искусителем, — расхохотался Леонид. — Я и яблоко прихватил для тебя. Вообще-то, я должен был бы сорвать его с дерева, но яблони еще только цветут. Не могу же я заставить тебя есть цветы. Вот я и стащил его со стола. Возьми.

Он протянул Виолетте маленькое зеленоватое яблоко. Веселое настроение Леонида передалось и Виолетте. И она, перестав стесняться, взяла яблоко.

— Откуси, а потом дай откусить мне, — сказал Леонид. — Ведь я теперь Адам, ибо моя миссия искусителя закончена.

— Хорошо, — рассмеялась Виолетта.

Она откусила кусочек и протянула яблоко Леониду.

— Нет, я хочу отведать его из твоих рук, — запротестовал он.

Девушку забавляло, что этот взрослый мужчина, преподаватель мединститута, ведет себя, как мальчишка.

— Отведай плод с древа познания, о мой Адам, — шутливо произнесла она и, сложив ладони, поднесла яблоко к губам Леонида. Он, пристально глядя ей в глаза, надкусил его и, взяв из рук, отбросил в сторону.

— Кислое, — по-детски пожаловался он. — Но эти дармоеды студенты слопали все хорошие.

И Виолетта расхохоталась. Она перестала стесняться его и сидела, откинувшись на ветке, не стыдясь своей наготы, прикрытой только длинными волосами.

— У тебя все наоборот. Теперь, когда ты съела яблоко, ты должна закрываться от меня, как Ева, ибо теперь ты знаешь, что такое грех. Но ничего, так даже интереснее, — сказал Леонид, снова обнимая ее и целуя ее грудь.

Голова у Виолетты отчего-то стала кружиться, и она, наверное, упала бы с дерева, если бы он ее не поддержал.

В конце сада послышались звонкие голоса однокурсников.

— Давай поженимся, — сказал Леонид, подавая Виолетте верхнюю часть купальника. — Так будет лучше.

— Давай, — согласилась Виолетта, с трудом приходя в себя от его поцелуев.

Следующие их свидания были сухими и деловыми. Леонид вел обстоятельные разговоры с ее родителями относительно свадьбы. Наедине с Виолеттой он не оставался, ему было некогда. Виделись они еще и в институте, но Леонид вел себя так, как будто не было вечеринки на даче и ни с кем из студентов он не знаком.

Свадьба была пышной и многолюдной. Леонид снял зал в лучшем ресторане города, на шестнадцатом этаже гостиницы «Волна», стоящей на набережной. Из огромных окон ресторана открывался прекрасный вид на широкую реку с зелеными островами и плывущими белыми пароходами. Кроме этих островов и пароходов, Виолетта мало что запомнила из собственной свадьбы. Она очень волновалась перед первой брачной ночью. Она выпила бокал шампанского, чтобы хоть отчасти снять страх, а Леонид поддерживал каждый тост.

Когда черная «волга» с пестрыми лентами подвезла их к дому, Леонид помог жене выйти из машины и, взяв на руки, внес ее в квартиру. Девушка чувствовала, как дрожат руки у ее мужа, и подумала, что он волнуется так же, как и она.

— Хорошо, что мы живем на первом этаже, — сказал ей Леонид, опуская ее на широкую кровать. — Ты такая тяжелая! И кто только придумал этот варварский обычай?

— А я решила, что руки у тебя дрожат от волнения, — сказала Виолетта. — Извини, я не знала, что тебе тяжело.

— Почему я должен волноваться? Я ведь не женщина, — возразил муж.

Он неторопливо разделся, аккуратно повесил в шкаф пиджак, брюки, рубашку, галстук. Сложил на стуле майку, носки, трусы и удивленно посмотрел на Виолетту.

— А ты почему не раздеваешься? Ты хочешь спать со мной в платье? Да, чуть не забыл. Сейчас наделали бы бед. — Леонид выдвинул ящик резной тумбочки и достал оттуда презерватив. — Чуть было не лег с тобой без этой штуки.

— А зачем она тебе? — удивилась Виолетта.

— Я ничего не имею против детей, ты не думай. Но сегодня мне пришлось пить, не мог же я не поддержать компанию, ведь среди приглашенных были люди, от которых во многом зависит моя карьера. Знаешь ли, на одном таланте далеко не уедешь. Вот и придется нам сегодня предостеречься, чтобы потом не воспитывать уродов, — объяснил Леонид. — Но долго я буду тебя ждать?

Виолетта отстегнула фату, и она упала на пол к ее ногам, а потом стала расстегивать пуговки на платье. Ей было неудобно делать это самой, но она видела, что Леонид сердится, и не решилась его попросить.

— Подними фату и повесь ее нормально. Приучайся к порядку. Я не люблю неаккуратных женщин. И поторопись, не я должен дожидаться тебя, а ты меня, — нравоучительно произнес Леонид.

Он лежал на кровати поверх одеяла и, закинув руку за голову, наблюдал за женой.

Наконец Виолетта разделась и повесила все вещи так, как ей велел Леонид. Она стояла посреди огромной спальни, и ей отчего-то было не по себе.

— Иди же, наконец, ложись, — нетерпеливо сказал муж.

Виолетта подошла к кровати и неловко села на краешек. Она видела свое отражение в зеркале, висящем напротив, и это тоже стесняло ее.

— Какая ты скованная. Там, в саду, ты вела себя иначе. А теперь изображаешь из себя недотрогу. Хотела выйти за меня замуж, а когда вышла, пожалела о брошенном безденежном дружке? Ты не хочешь быть моей? — зло выговаривал ей Леонид.

Виолетта молчала.

— Так расскажи мне, кто тебе нравится. Я видел, как ты строила сегодня глазки своему однокурснику. Зачем ты его позвала? Это он, твой возлюбленный? — продолжал допрашивать ее муж.

— О чем ты говоришь? Это парень, с которым встречается Таня. Не могла же я пригласить ее без него? У меня нет никого, — испуганно ответила девушка.

— Тогда обними меня и поцелуй, — приказал муж.

Виолетта легла рядом с ним и дотронулась губами до его губ. То, что он говорил, было очень несправедливо, но ведь если он ревнует ее, значит, безумно любит.

— У меня есть только ты, — сказала она.

Леонид, опрокинув ее на спину, лег на нее.

— Все равно, даже если ты и обманываешь меня, ты поймешь, что я лучше их всех, — шептал он, тяжело дыша у нее над ухом и натягивая презерватив.

Виолетта не ожидала, что это может быть так больно. Она вырывалась из объятий мужа, но он был настойчив.

— Не надо, пусти меня. Давай попробуем завтра, — умоляла она его.

По ее лицу катились слезы, но он не отпускал ее. От него пахло спиртным, он дышал все чаще и громче, а его тело становилось все тяжелее. Боль, которую он причинял, казалась Виолетте невыносимой.