Слезы пасмурного неба - Евгений Магадеев

– Так не получится, – покачал головой тот из дружинников, что остановил бричку. – Придется Вам с нами в деревню ехать.

Я не стал спорить, хотя прекрасно понимал, что целый вечер будет бездарно потерян за бесцельными уклончивыми разговорами. Дружине не следовало знать ни о моем недавнем знакомстве с убийцей, ни тем более о том, что по его воле случилось в монастыре. То был вызов, брошенный мне одному, и я собирался принять его с высоко поднятой головой – по крайней мере, не привлекая тех, от кого вреда наверняка больше, чем пользы.

Лена сидела на табурете, подложив под себя ноги, и периодически прикладывалась к огромной аляповатой кружке, полной обжигающе горячего чая. Сегодня ей не суждено было поспать подольше, поскольку занятия начинались с первой пары, и я разбудил ее сразу, как зазвонил будильник. Лицо ее, как это обычно и бывало по утрам, решительно ничего не выражало, хотя Лена и пыталась напустить на себя вид той задумчивости, глубина которой исключает всякую возможность адекватной реакции на внешние раздражители. Я и не пытался заговорить с ней, пребывая в странном отчуждении после ночных кошмаров; поставив на подоконник свою кружку, также большую и нелепую, я ожидал, когда ее содержимое остынет. Отсюда, с высоты восьмого этажа, открывался великолепный вид на скудное убранство самого обыкновенного двора, слегка окрашенного утренней дымкой. В очередной раз я не сдержал улыбки, взглянув на стену трансформаторной будки: на темном фоне краснокирпичной кладки гордо выделялся тщательно выведенный мелом лозунг «Слава Руси!», а ниже него имелась корявая приписка из трех букв, составлявших всем известное нецензурное слово. Чему было обязано его крайне неуместное появление на этой стене, я не осмеливался даже предположить, но умилялся раз от разу.

– Вспомнил что-то смешное? – спросила Лена, уловив движение краешков моего рта. – Расскажешь?

Я неопределенно покачал головой, и она снова ушла в себя, осторожно глотнув из кружки, которую сжимала теперь обеими руками.

– Как ты не обжигаешься? – поинтересовался я.

– Мне холодно. Я замерзла ночью. Не люблю осень.

– Надо пеленать тебя перед сном в одеяло – как ребенка. Чтобы не сбрасывала на пол.

– Я не сбрасываю, оно само сползает.

– Да неважно, – отмахнулся я и, обойдя стол, приобнял ее сзади за плечи. – До сессии не так уж и много осталось, тебе нельзя простывать.

Лена, как некогда и я, училась на биологическом факультете, где мы, собственно, и познакомились. В тот момент на меня уже начинали вплотную наседать по поводу предстоящей дипломной работы, а Лена пребывала в счастливом неведении беспечного студента-первокурсника. Наблюдать за подобными ей было одним удовольствием, и наша небольшая мальчишеская группа никогда им не пренебрегала. Зачастую мы намеренно приходили коротать время в перерывах между парами именно к аудиториям, занимаемым первокурсниками, – и рано или поздно достигали своей потаенной цели. Завязать разговор с еще зелеными и оттого опасливыми девушками бывало нелегко, но число попыток почти ничем не ограничивалось, так что мы справлялись как нельзя лучше.

Касаясь шеи и хрупких плеч Лены, я ощущал, что она действительно замерзла, и мне стало немного не по себе, будто в том была исключительно моя непризнанная вина. Усилив объятия, я попытался растереть ее жаждущее тепла тело через длинную футболку, служившую девушке единственной одеждой; под ней мне были видны аккуратные розовые груди, соблазнительно движущиеся в такт моим движениям, и я, не в силах противиться своим желаниям, смело запустил руку под ворот футболки.

– Кажется, согреваюсь, – прошептала Лена, и ее слова прозвучали прерывисто из-за резко участившегося дыхания. Повернув голову, она потянулась к моим губам, и я ответил ей долгим поцелуем.

– Успеем? – спросил я на всякий случай, ненавязчиво отстранившись. Девушка выпалила «да», не взглянув на часы, и я мощным рывком развернул ее к себе лицом, подхватив за уже разгоряченные ягодицы, и усадил на стол, попутно задрав футболку выше уровня сосков, где ее подхватила уже сама Лена, отбросив куда-то в сторону холодильника.

После полудня зарядил дождь, и редкие посетители, входя в уютный тамбур кафе, первым делом закрывали свои роскошные зонты и дули на ладони в надежде согреться. Им, как и следовало ожидать, не приходило в голову, что коврик, лежавший у входа, преследовал не только декоративные цели, так что в зале было откровенно грязно: пол покрывали размазанные черные следы, и робкие попытки Оли повозить по нему тряпкой лишь усугубляли это положение.

По понятным причинам именно сегодня особой популярностью пользовалась акция заведения «второй грог бесплатно» – о ней возвещал огромный разноцветный транспарант над барной стойкой. Тут и там за столиками можно было услышать диалог наподобие «Но я же за рулем» – «Да ничего, до вечера выветрится», и решение оказывалось непременно в пользу алкоголя. Новенький бармен справлялся со своими обязанностями существенно хуже Кости, пребывавшего дома в ожидании ночной смены, и грог удавался на славу далеко не каждый раз. Однажды мне даже пришлось выслушать суровый упрек от тучного мужчины, который, как и большинство наших постоянных посетителей, работал в одном из окрестных офисных зданий.

– Кислый! – пожаловался он. – Тогда уж лучше б водки.

Я принес извинения, хотя, разумеется, от меня в этом вопросе ничего не зависело.

Примерно в полвторого, когда ливень за окном уже напоминал небольшой шторм, в кафе вошла давешняя бледная дамочка. Капюшон куртки, служившей ей единственным укрытием от непогоды, выручал лишь отчасти: спутавшиеся каштановые волосы собрались на лбу в отдельные мокрые космы, тушь нещадно растеклась по лицу. Тем не менее посетительница не выглядела расстроенной – напротив, ее неловкая улыбка выдавала то странное счастье, которое испытывают от незначительных невзгод люди, утомленные однообразием быта. А может, она просто любила дождь.

– Добрый день! – поприветствовал я дамочку нейтральным тоном, стараясь ничем не намекать на неряшливость ее облика. – Сегодня Вы как раз вовремя, могу предложить бизнес-ланч.

– Спасибо, – немного отрешенно отреагировала она и, проведя кончиками пальцев под глазами, стала разглядывать ламинированный листок, шедший в придачу к основному меню. Потом огляделась вокруг и поинтересовалась, где здесь туалет.

К моменту, когда я принес вазочку с греческим салатом и крохотный чайник, дамочка уже полностью привела себя в порядок. Теперь она сидела, немного сгорбившись, над какой-то книгой в мягком переплете, прижимая ее к столу правой рукой. Завидев меня, она отвлеклась на мимолетную улыбку и убрала книгу со стола, дабы не мешать сервировке. Глянув на обложку, я невольно ухмыльнулся.

– Вы читаете «Хроники Нарнии»?

– Как видите, читаю, – удивленно подтвердила посетительница. – Думаете, я слишком стара для этого?

По задорному блеску в ее глазах я понял, что она не только не оскорбилась, но и, в сущности, вовсе не была стара, хотя в ее шутке была изрядная доля истины: еще пару минут назад я не рискнул бы предположить, достигла ли моя собеседница сорока. На самом деле ей и тридцати-то явно не было.

– А разве это детская книга? – возразил я, раскладывая столовые приборы, завернутые в бумажные салфетки.

– Говорят, это сказка. Я вот уже вторую книгу читаю – чувствую себя дурой.

– Я осилил только первую. Больше не хочу.

– Почему? Скучно?

– До ужаса, – подтвердил я и встал подле стола, намекая, что мне пора идти.

– А я и не знала, что официанты читают, – бросила она как бы невзначай, и глаза ее сощурились в наигранном презрении.

– У меня и высшее образование есть, между прочим, – небрежно заметил я, поддерживая саркастические интонации дамочки. В ответ она многозначительно кивнула, будто бы выказывая свое глубочайшее одобрение.

– Всегда приятно, когда тебе приносят чай такие образованные люди.

Я не сдержал искреннюю усмешку, но, ощутив на себе ехидный взгляд ее темных глаз, немного смутился и поспешил к барной стойке, где меня уже дожидался добротный бокал с разноцветным коктейлем, увенчанный долькой лайма и парой соломинок.

Глава 3

Последние дни словно поменяли местами сон и явь: еще недавно я сокрушался, глядя на затянутое тучами небо, которое грозно нависало над префектурой, изливая холодные потоки на головы досадующих граждан. И вот ливни ушли, переместились в реальный мир, но забрали с собой чувство острого интереса к происходящему, всегда радовавшее меня во сне. Что-то менялось – и там, и тут. Я ощущал это, впервые за долгое время засыпая в собственной постели, и удивлялся не столько трагическим событиям, каковых я повидал на своем веку немало, сколько появлению чего-то нового, жизнеутверждающего там, где ему, казалось, неоткуда было взяться.