Магия лета - Кэтрин Коултер

— Я чувствую себя точь-в-точь как после битвы при Талавере де ла Рена, — хмуро сказал Хок, прервав размышления камердинера. — По крайней мере таким же измученным и грязным. И, уж конечно, энтузиазма во мне ни на грош.

— Да уж, откуда ему взяться. Но не вы ли сами говорили мне раз сто, не меньше, что любая молодая леди по-своему хороша? К тому же маркиз уверял, что они прехорошенькие.

— Пари держу, они такие же хорошенькие, как три ведьмы из «Макбета»! Откуда отцу знать, как они выглядят? Он положился на слово графа Рутвена, а у того есть прямой интерес солгать. Нет, я не настолько доверчив, Граньон, и уже приготовился к худшему.

Камердинер сочувственно хмыкнул, потом украдкой склонился к своей подмышке и брезгливо поморщился. Что и говорить, пахли они оба отнюдь не розами.

— Что, если вам вымыться в озере, милорд? Вода здесь вроде чистая.

— Неплохо придумано, — одобрил Хок, бессознательно почесываясь. — Хозяин постоялого двора, где мы сегодня ночевали (если этот хлев можно назвать постоялым двором), должно быть, откармливает клопов на продажу.

— Наверное, там были не только клопы, но и другие мурашки. Та служанка…

— Мурашки? Это на местном диалекте?

— Ну, вошки-мурашки, если вам так больше нравится. Сядешь на тюфяк, а они как вцепятся!

— Прекрати свои казарменные шуточки! Теперь я точно не поеду дальше, пока не вымоюсь. Надеюсь, в замке «Кил-бракен» пахнет лучше, чем на том постоялом дворе.

— Не волнуйтесь, милорд, я захватил мыло.

— Вот и давай его сюда. И бритву тоже. Ей-богу, это напоминает последний ритуал приговоренного! Что ж, есть смысл в том, чтобы выглядеть на плахе как можно лучше.

Хок направил экипаж прямо через кустарник, обрамлявший берега озера. День был необычно теплым для марта, и на небе не было ни облачка. Пронизанная солнечными лучами вода выглядела теплой и буквально манила. Самое время было привести себя в порядок перед встречей с будущей женой.

Последние три часа Фрэнсис провела, принимая теленка у единственной коровы местного крестьянина Кадмуса. К счастью, и малыш, и его мать чувствовали себя вполне приемлемо: жена Кадмуса, Мэри, родила незадолго до этого, и теперь можно было не бояться, что новорожденного нечем будет прикармливать.

Фрэнсис спустилась к озеру как была, с закатанными почти до плеч рукавами, с засохшей на руках кровью, и, присев на корточки, как следует их вымыла. У Софии неминуемо случилась бы истерика, если бы одна из ее падчериц явилась домой на манер грязных крестьянок. Но она оттягивала возвращение в замок не только поэтому.

Фрэнсис опустила рукава, но задумалась о переменах, происшедших с сестрами за четыре дня. Виола весь вчерашний день носила зеленое (под цвет ее глаз) бархатное платье, сшитое в спешке за два дня. Она едва отвечала, когда к ней обращались, и, без сомнения, раздумывала о том, как потрясен будет граф Ротрмор, оказавшись лицом к лицу с такой ослепительной красавицей. Даже Клер, редко спускавшаяся на бренную землю с вершин высокого искусства, по-новому уложила свои белокурые волосы и открыла новую бутылочку огуречного лосьона, который призван был сделать ее белую кожу буквально алебастровой. Впрочем, во всем этом была и хорошая сторона: Клер больше не держала на Фрэнсис зла за Айана Дугласа. Тот считался ухажером Клер, но предложение сделал почему-то Фрэнсис. Та без колебаний дала ему от ворот поворот, а теперь подобная участь ожидала его младшего брата, Кенарда, имеющего виды на Виолу: после разговора о графе Ротрморе ему, без сомнения, была уготована отставка.

Накануне за обедом Виола болтала как заведенная (очевидно, оттачивая свое остроумие и очарование), Клер впадала в глубокую (и, конечно же, очаровательную) задумчивость, но, забывшись, принимала вид человека, который очень себе на уме. Что до Фрэнсис, она не проронила ни слова, неодобрительно переводя взгляд с одной сестры на другую. Наконец она не выдержала и бросила вилку. Баранина, начиненная печенью и специями, была ее любимым блюдом, но в этот момент еда вдруг показалась ей на редкость неаппетитной.

— Не может быть, чтобы вы обе всерьез собирались выйти замуж за этого чужака! Ведь это означает оставить и «Килбракен», и Шотландию!

— Почему бы и нет? — удивилась Виола, и ее глаза лукаво сверкнули. — Лично я точно выйду за него замуж и уеду отсюда — и из «Килбракена», и из Шотландии.

— Ты слишком торопишься строить планы, — заметила София.

— На мой взгляд, графу Ротрмору нужна более зрелая жена, — сказала Клер. — Им обоим придется бывать в обществе, где говорят не все, что думают.

Фрэнсис пришло в голову, что старшая сестра не так уж оторвана от действительности, как это кажется.

— Папа сказал, что граф Ротрмор предпочитает женщин, бойких на язык и очаровательных, — возразила Виола, — а во мне в избытке и бойкости, и очарования. Разве не так? Я уже не говорю о красоте.

— Кое-кому стоило бы подождать, пока его не похвалят другие, а потом и самому хвалить себя, —

Вставила Аделаида, аккуратно отправляя в рот очередной кусочек баранины.

Виола не обратила на ее мягкий упрек ни малейшего внимания.

— Я выйду за него замуж, но ни тебе, Фрэнсис, ни тебе, Клер, беспокоиться не о чем. Я подыщу вам прекрасных мужей, и притом богатых. В Англии богачей сколько угодно, не то что в нашем захолустье. Так ведь, папа?

— Да, в Англии их хватает. — сказал Александр Килбракен рассеянно.

Весь обед он то и дело поглядывал на Фрэнсис. Она выглядела расстроенной, и сердце графа разрывалось от противоречивых чувств. Если гость остановит свой выбор на ней, он потеряет дочь, самое дорогое для него существо Дочь, которая умела и любила скакать стремя в стремя с ним, которая могла пересечь вплавь горный поток, которая охотилась не хуже любого мужчины, которая держалась так, что ни один джентльмен не решался приблизиться к ней ближе чем на полмили! Нет, это следовало решительно пресечь. В глубине души Александр Килбракен надеялся, что как раз ее граф Ротрмор и выберет. Разве он не хотел для Фрэнсис лучшей судьбы, чем жизнь в захолустье? И Виола, и Клер могли забыть о своем обещании устроить жизнь сестер, Фрэнсис — никогда. Терять дочь было больно, сознавать же, что она будет лишена лучшей участи, — больно вдвойне.

Между тем обстановка за столом постепенно накалялась.

— Знаешь, Виола, — сказала Клер с оттенком ехидства, — ты так рвешься в избранницы, что будешь серьезно расстроена, если проиграешь. Глупо трубить победу раньше, чем закончилась битва.

— Победу… — повторила Фрэнсис. — Вы же не знаете, что он за человек! Допустим, он уродлив, злобен и капризен… да мало ли каким он может оказаться?