Продано! Искусство и деньги - Пирошка Досси

Картины на черный день. Искусство как капитал

На искусстве спекулирует не только узкий круг инвесторов. Сегодня операциями с капиталом в форме произведений искусства занимаются, помимо торговцев и галеристов, банки, аукционные дома, художественные и инвестиционные журналы. Возникает спектр, сравнимый с классическим финансовым продуктом и охватывающий все возможные операции между консервативным сохранением капитала, рискованной инвестицией и спекулятивным вложением денег. В качестве консервативной инвестиции с низкой прибылью годятся старые мастера и классический модернизм, для инвестиций, ориентированных на высокий рост, используют добившихся успеха современников, для спекуляций подходит молодое современное искусство. Желательно распределение рисков посредством диверсификации – вложения денег в соответствии с теорией портфеля в работы различных художников и различных эпох[36]. Спекуляция искусством стала реальностью. В зависимости от того, желает продавец извлечь прибыль в короткий срок или рассчитывает на долгосрочный доход, он занимается спекуляцией или инвестицией.

Рынок ссудных капиталов тоже вскочил в отходящий поезд. Масса недавно основанных художественных фондов свидетельствует, что на денежном рынке произведения искусства достигли статуса самостоятельной инвестиционной категории. Fine Art Fund (Фонд изящных искусств) со штаб-квартирой в Лондоне объявил о первом закрытии с балансом 150 миллионов долларов и выступил уже как покупатель на аукционах. С июля 2004 года в искусство инвестируется два миллиона долларов ежемесячно. Художникам фонда вменяется в обязанность самим хранить работы, оплачивая аренду. Фонд Fernwood Art Investment, основанный ветераном Merril Lynch & Co. Брюсом Таубом, в ближайший год должен со брать 100 миллионов долларов. Инвесторы входят в дело с суммами, превышающими 250 тысяч долларов. С 2003 года основано более дюжины арт-фондов, от швейцарского Art Collectors Fund и ArtVest со штаб-квартирами в Женеве и Нью-Йорке до управляемого голландским банком ABN Amro фонда China Fund. Как заметил Брюс Тауб, это еще один шаг к демократизации вложения денежных средств[37]. Таким образом, мир живописи и скульптуры открылся для тех инвесторов, за которыми нет ни финансовых резервов в виде веками существующих фирм, ни прав на нефтяные скважины. Вследствие такой фондовой активности в ближайшие десять лет на художественный рынок должно выплеснуться более 10 миллиардов долларов.

Что дорожает. Бойня на аукционе

Триумфальное шествие молодого искусства не так ново, как кажется. Бум восьмидесятых уже взвинтил цены на искусство до головокружительной высоты. Звездами американского художественного рынка были Жан-Мишель Баскиа, Эрик Фишл, Кийт Херинг, Роберт Лонго, Дэвид Саль и Джулиан Шнабель. В Германии – Эльвира Бах, Йорг Иммендорф, Маркус Люперц, Пенк, Саломе, в Италии – Сандро Чиа, Франческо Клементе, Энцо Куччи, Миммо Паладино. В апогее бума 100 000-долларовый барьер преодолели 28 художников моложе 45 лет.

В фильме «Уолл-стрит» Гордон Гекко в исполнении Майкла Дугласа провозглашает лозунг десятилетия: Greed is good. Жадность – это хорошо. Выражение это восходит к докладу, прочитанному Айвеном Боэски в 1985 году перед выпускниками экономи ческого факультета Калифорнийского университета. Боэски, прототип персонажа Оливера Стоуна, в 1986 году был приговорен к тюремному заключению за инсайдерские махинации. Да и в действительно сти биржевая игра на повышение производила деньги и жадность в невообразимых количествах. И то, и другое распространялось и на художественный рынок. Деньги охотились за искусством. Коллекцио нирование искусства стало социально приемлемой формой жадности. Что искусство представляет собой наиболее изящную форму продемонстрировать экономическую мощь, выучили даже самые невежественные из тогдашних биржевых миллионеров. Представление о ценности искусства получило новое неожиданное значение: инвестируй сейчас и продавай позже по более высокой цене. В глубине художественной работы заблестели деньги. Новые коллекционеры выстраивались в очередь за произведением искусства точно так же, как за билетом на поп-концерт. Воодушевление искусством охватило и прочее население. В 1983 году музей Метрополитен посетили 4,5 миллиона человек. Всего же в США насчитали 40 миллионов паломников храма искусств. В Германии в конце десятилетия стало на треть больше галерей и на 60 процентов больше художественных обществ, нежели в начале[38]. Новые музеи росли как грибы после дождя. Товарооборот современного искусства возрос более чем вдвое.

С 1985 года, когда йена сильно поднялась по отношению к доллару, рынок искусства захлестнула волна японских денег. Скачок цен оказался достаточным, чтобы вызвать следующий. В 1988 году более половины мирового аукционного товарооборота пришлось на долю японских покупателей. Банки начали принимать произведения искусства в качестве обеспечения кредитов. При оценке искусства устанавливались условные котировки, и закладывалось оно за выдуманные суммы. Когда в апреле 1990 года ослабел на Токий ской фондовой бирже индекс Никкей, лопнул и пузырь рынка искус ства. Уйма купленных за астрономические суммы художе ственных произведений сбывалась в бешеной спешке. Среди прочих и «Порт рет доктора Гаше» Винсента Ван Гога. Мировой сенсацией стало его приобретение на аукционе в 1990 году японским бизнесменом за 82,5 миллиона долларов. Но едва ли кто знает, что всего через несколько лет картина тайно поменяла владельца за четверть этой цены[39].

Аукционы осени 1990 года стали бойней для современного искусства. 6-го ноября на нью-йоркском аукционе Sotheby’s отправилась на плаху «Ан в испанском пейзаже» («Anh in a Spanish Landscape») Джулиана Шнабеля. В 1989 году эта большая работа была куплена в Лондоне одним канадцем за 225 тысяч долларов. Затем ее выставили на продажу в нью-йоркской галерее за 650 тысяч долларов. Покупателей нет. Наконец владелец передал картину Sotheby’s, и там ее оценили достаточно, с их точки зрения, низко: 350–450 тысяч долларов. Не поднялась ни одна рука. После мимолетного замешательства аукционист Джон Марион провозгласил новую цену: 210 тысяч долларов. Покупателей нет. Должно было пролиться еще больше крови. Картину Ротко, оцененную в 2,2 миллиона долларов, не купили и за 1,25 миллиона. Остались непроданными все выставленные Уорхолы. За Эрика Фишла, одного из самых ярких метеоров десятилетия, едва выпросили 300 тысяч долларов, половину начальной цены. 56 процентов выставленных на продажу работ не нашли покупателей. Остальные израненными покинули поле боя. Звезда аукциона, «Третья картина» («Third Time Painting») 1961 года Роберта Раушенберга ушла за 3,08 миллиона долларов, после того как запрашиваемая цена была снижена на миллион[40].

В ноябре 2005 года сетевая информационная служба Artprice.com сообщила из Нью-Йорка: цены на искусство поднялись выше, чем в 1990-м. Поднявшись в 2004 году на 18,5 процентов, в 2005-м аукционные цены взлетели на 34,5 процента. В мае 2006 они уже были на 56 процентов выше уровня лета 1990, когда спекулятивный пузырь достиг апогея[41]. Всего через несколько месяцев рынок искусства претерпел коллапс. Память коротка, воспоминания милосердны. И рынок полон молодыми покупателями, которые не помнят о черном дне 1990 года. Можно добавить, что тот, кто не помнит прошлого, проклят судьбой пережить его вновь.

Для тех, кто не потерял память, у Эдварда Долмана, директора аукционного дома Christie’s, есть добрая весть. Нынешний бум на художественном рынке покоится не на иррациональном поведении учреждений, а на рациональном выборе отдельных собирателей[42]. Правда в том, что сегодня вместо монолитных капиталов нескольких крупных предпринимателей из Японии, рынок подстегивают рассеянные по всему миру богатства американских нуворишей, европейских наследников, русских олигархов и новых китайских капиталистов. Есть и плохая весть: хотя художественные рынки сегодняшней Америки, Великобритании, Германии, России и Китая отличаются от рынков восьмидесятых и девяностых годов, их ценовые спирали обнаруживают ту же динамику. Несмотря на то, что рынок искусства изменяется, подчиняясь художественной моде и конъюнктурным колебаниям, а его актеры сменяются в силу естественной смены поколений, фундаментальные принципы остаются неизменны.

Повсюду Понци. Динамика художественного рынка

Художественный рынок, как и биржа, представляет собой сложную социальную систему. И там и там возможна существенная динамика цен в тех случаях, когда достаточное количество актеров действует настолько согласованно, чтобы образовать партии. Как правило, динамика цен является непреднамеренным результатом суммы отдельных преднамеренных сделок. Американский экономист Роберт Шиллер исследовал факторы, приводящие в действие рыночные спекуляции и ведущие к буму и краху. Он различал внешние факторы, ведущие к тому, что рынок получает дополнительную ликвидность, структурные факторы, вызывающие и ускоряющие спекулятивное развитие, и психологические факторы. В основе его теории простая модель обратной связи. Она объясняет, при каких обстоятельствах движение цен на рынке акций, рынке недвижимости и прочих спекулятивных рынках проявляет собственную динамику. Одним из этих «прочих» является рынок искусств. Так же, как и на рынке недвижимости, спекуляция происходит лишь на одном, совершенно конкретном сегменте рынка. На рынке недвижимости к буму и спекуляции восприимчивы метрополии. Ажиотаж охватывает Лондон, Нью-Йорк, Шанхай, Барселону или Сидней. В искусстве речь идет о добившихся успеха именах или модных стилистических направлениях.