Марена - Эльза Вий

неё какая животина волшебная есть, а не подкованная! Негоже это!

— Я смотрю, ты такой умник и гвозди к подковам положил…

— И молоток! — гордо добавил мужик. — И не суди меня! А на кой ей сапоги твои?!

— А может у неё мужик есть!

— Ага, волшебный, да не подкованный…

— Да шёл бы ты! Меня жена заставила. Мол: что это, вся деревня гостинцы ведьме шлёт, а мы опять, как нелюди, гостинец не отправим. Ну и отобрала у меня сапоги… Мне не жалко!!! Просто…

— Ты чей-то, старая, по кустам прячешься? — вяло протянул Водяной, присаживаясь рядом.

— Ш-ш-ш, — приложила ведьма палец к губам.

— Понятно, — безразлично зевнул Водяной, укладываясь на снег поудобнее. — А я вот к тебе иду. Иду такой и вижу, что наша старая умом поехала, за мужиками из кустов подглядывает.

— Цыть! Не слышно ничего!

— И подслушивает. Ай-ай-ай. Негоже это. Да не смотри на меня так сурово. Когда надо точно их услышишь. Я тут шёл пока к тебе, видел недалеко…

— А-а-а-а-а!!! — заорали мужики и кинулись через кусты в сторону деревни. К коробу неспешно из соседних кустов шатаясь вышло тело. Одной руки нет, глаз по самые губы свисает, живот распорот, кишки навыворот…

— … видел я умруна. Собственно этого. — закончил Водяной и вяло потянулся.

— С каких это пор у нас умруны водятся? — шёпотом спросила Марена.

— Может оттаял по весне, выполз из сугроба… Смотри, он в короб полез.

— Не тронь! Не твоё!!! — взвилась ведьма в воздухе, в руках заполыхал огонь. Водяной лениво встал.

Умрун быстро вылез из короба и вопросительно нагнул голову.

— Э… эль… Ведьм… — пытался выговорить он.

— Ведьма, ведьма! — грозно рыкнула Марена. Умрун одобряюще осмотрел её, достал из-за пазухи драной рубахи чистенький конверт и протянул Марене.

— Ба, да это поди весточка от Кощея, — усмехнулся Водяной. — Не, гонцы у него конечно так себе, и на вид, и на запах тоже…

Умрун скорчил недовольную рожу и плюнул остатками зубов в сторону Водяного. Лишь ведьма взяла из его рук конверт, как умрун отошёл чуть подальше и закопался в землю, оставив лишь холмик.

— Пойдём уже, дома прочитаешь, — махнул Водяной и побрёл в чащу.

В дом ведьмы дверь была открыта. У порога валялся Леший, лбом вниз, до сих пор что-то причитая, о том как никто его не любит и не ценит. Водяной нагло прошёл по его спине и уселся за стол. Леший понял, что жалеть его не собираются и тоже сел рядом. Марена махнула рукой и на стол полетели блюдца, бочонки, горшки, в углу приземлился короб с надписью на дощечке "гостинцы ведунье Марены из деревни".

— Неужто Кощей письмо прислал? — глядя на конверт подпрыгнул Леший. — А чего от него так мертвечиной пахнет?

— Нынче у тебя в лесу ещё могилка появилась, — лениво протянул Водяной, макая баранку в варенье.

— Как он надоел со своими умрунами! Сил нет! Что, птицу али зверя какого послать не могёт? Али мышь летучую? Али змею какую?

— Не надо нам змея!

— Та я не про Горыныча!

— Тихо, письмо читать буду, — гости замолчали, а Марена развернула снежно-белый лист. — Ну, здравствуй, старая. Спасибо тебе за витязя. Спасу от него конечно нет, но в хозяйстве очень полезен. За три дня мне и дворец помыл, и каждую крупинку пересчитал в закромах, у кого-то курицу золотую спёр да мне приволок, мол, глаз радует да душу тешит… По твоему наказу не заморил его, а пожалел, приголубил, да отправил на новый подвиг — в Горыныче добро пробудить. Так что я тебе пакость какую не сделаю, так хоть Горыныч за меня и себя отомст… (это зачёркнуто)… отблагодарит. Вот решил я тебе в благодарность гостинцев привезти. Так что к лету жди.

— Витязя жалко, — вздохнул Водяной.

— Мы тебя с ним познакомим… Хе-хе-хе… — усмехнулась ведьма, а Леший подавился чаем.

— Он что? Сюда ещё вернётся?! — завопил хозяин леса.

— Как знать, — Марена попивала чай из блюдца. — Как знать…

— Ой, мужики! Чё было!

— Дай я расскажу! Пошли мы вчера к коробу, стоит себе, не тронут…

— Ну мы и подумали, может не понравились гостинцы…

— Али не нашла ещё! И тут из кустов умрун! Ка-а-ак выскочит!!!

— Мы на утёк! А он за нами! Пена изо рта хлещет, сожрать хочет!

— А тут ведьма на него! "Не тронь" кричит "мужиков"!

— И завязалась у них драка в небе! Она его огнём жгла!..

— Молниями кидалась!..

— А мы сбежать успели. Кабы не ведьма, сожрал бы нас умрун!

— Так что не зря мы ей гостинцы отнесли!..

— Ой, бабоньки! А Настька-то из леса вся седая пришла!

— Говорит, её чуть чудище в реку не утащило, потом по лесу гоняло…

— Ой, а за мужиками умрун по лесу бегал!

— Да какой там умрун! Перепили под вечер, вот и напридумывали. Верь им больше. Но Настьку жалко…

— Жалко девку, жалко…

Сказ Летний

— Ой, бабоньки, что делается!..

— И не говори! До недели Купалы ещё далече, а нечисть гуляет, как у себя дома!

— А слыхала я, что соседнюю деревню черт спалил!

— И я слыхала. А там, за дубравой, в деревне вся скотина померла! Говорят, мол тоже нечисть…

— Ой, бабоньки! Кабы нас это несчастье стороной обошло!

— Может ведьму попросить? Мы ей гостинцев потом, али ещё чего, что ей там надобно.

— Да кто ж в лес то пойдёт?! Там такое твориться! Мужики уже от умрунов устали бегать! К реке не подойти, мавки буянят! Черти все пакости творят!

— Может дьяка попросить?

— А я говорю, ведьму просить надобно!

— Дьяка!

— Ведьму!

— Дьяка!!!

— Ведьму!!!

Ведьма как обычно спокойно сидела за столом, медленно попивая чай. Водяной ел баранки, думая о чем-то своём. Леший шумно ходил из угла в угол, еле передвигая ноги в красных сапогах, которые ему были очень велики. Хозяин леса был явно чем-то обеспокоен, что-то бубнил себе под нос, иногда останавливался, загибал пальцы, что-то подсчитывая в уме. Дверь в дом ведьмы медленно отворилась и в горницу вполз умрун. Был он необычайно толст, вонюч и без ног. Подобравшись по ближе к ведьме, он извлёк чистенький белоснежный конвертик и отдал хозяйке дома. Выполнив свой долг, он так же медленно пополз прочь, восвояси.

— Не, ну вы видели! — заорал Леший, провожая взглядом гонца. — Он такой огромный, что тут не могила, а курган на пол леса выйдет! Ну, Кощей! Я тебе припомню…

— Да что ты зубами то скрипишь? — вяло отозвался Водяной. — Ну подумаешь, пару холмиков в лесу будет.

— Пару?! — Леший подпрыгнул от возмущения. — Только