Тайна песчинки - Оскар Курганов

Вскоре мимо воронки с валежником прошел жандарм; по-видимому, он не заметил ничего подозрительного, и шаги его постепенно замерли в лесной тишине. Хинт продолжал свой счет. Конечно, был риск — их могли обнаружить, и тогда вся «математическая карта» выглядела бы детской забавой перед смертью. Но даже торопливая маскировка была удачной. Они сидели и молчали. Счет вели шепотом — то Хинт, то Юрий. И вот снова послышались далекие шаги, потом внятные голоса — кто-то на немецком языке проклинал и лес, и беглецов, и лагерь. «Давно пора их всех перестрелять», — говорил не­мец. «А торф?» — спросил другой. «Черт с ним, с торфом», — ответил первый. Они прошли мимо воронки, у одного из них сапоги скрипели, и Хинт подумал: «Это Волчий Зуб». На этот раз он шел без губной гармошки.

И как только стихли скрипучие сапоги, Хинт и Юрий вылезли из воронки, прислушались и побежали в глубь леса.

— Не беги, — остановил Юрия Хинт, —теперь мы можем идти спокойно. Хоть целую ночь.

— Спокойно? — переспросил Юрий. — А в деревнях разве нет немцев? А полицаи? А старосты?

— Ничего, — ответил Хинт, — ночью все они спят.

Они пошли по лесу. Договорились, что будут по очереди считать время, чтобы приблизительно знать, на сколько километров они удалились от лагеря.

Начался дождь, и они насквозь промокли. В деревянных ботинках, одетых на босу ногу, полно воды. Но они давно привыкли к этому — не раз их выводили на торфяные болота под дождем.

Теперь надо идти и идти. Ни минуты отдыха. Во всяком случае, надо пройти такое расстояние, чтобы можно было быть уверенным в какой-то относительной безопасности. Все это Юрий шептал на ходу, стараясь все время ускорять свои шаги.

Они вышли на тропинку, которая привела их к лесной поляне.

Дождь усиливался, и Хинт решительно сказал:

— Стоп. Здесь надо пересидеть. По моим подсчетам прошел уже час. Вряд ли немцы вернутся в лес в такое время. А нам надо беречь свои силы.

Так они простояли на поляне в некотором раздумье. Прошла минута или две.

Внезапно они услышали шаги. Было уже поздно прятаться. Прямо на них с противоположной стороны леса на ту же поляну вышел промокший эстонец с охапкой хвороста. Он посмотрел на них издали, махнул рукой, как бы показывая, куда им идти, и тут же исчез в лесу.

До сих пор Хинт не знает, кто это был. Во всяком случае, первая встреча с человеком ободрила их. Они убедились, что не все принадлежат здесь к «Омикайте» — фашистскому союзу самозащиты, не все запуганы. У них будут и спасители, и доброжелатели, и сообщники.

Прежде всего надо было спрятать полосатые лагерные шапки. Хинт разгреб руками мокрую землю, уложил пропитанные потом грязные тряпки, утрамбовал землю, прикрыл ее травой. Теперь их никто не найдет. Будто им стало легче идти без шапок — они повеселели. Ветер осыпал их дождевыми каплями, они уже не ощущали усталости.

Снова лесная тропинка, и снова маленькая лесная поляна. В лесу стало темно, но они продолжали идти. Нащупывали тропинки, присматривались к каждому кусту.

Сперва им казалось, что из-за каждого дерева их подстерегает погоня. Но потом они привыкли к ночному лесу, к кустам, к лесным шумам.

Вскоре Хинт и Юрий вышли из леса и оказались вблизи маленькой деревушки.

Юрий вспомнил, что именно здесь ему приходилось ночевать незадолго до войны. Ему показалось, что в деревне жили добрые люди и они не откажут им в ночлеге или хотя бы в куске хлеба.

— Надо дождаться утра, — предложил Хинт.

Они увидели маленькую часовню, осторожно подошли к ней, убедились, что там никого нет, открыли дверь, вошли.

Первые минуты привыкали к темноте, и в это мгновение Хинт отскочил — кто-то зажег спичку.

Юрий рассмеялся:

— Я тебе ничего не говорил. Одну коробку спичек я все-таки приберег.

Они сели на холодный каменный пол. Решили спать по очереди. Вряд ли до утра кто-нибудь вздумает молиться в этой часовне. Но на всякий случай надо быть осторожными.

Юрий прижался к Хинту, чтобы согреться, и сразу уснул.

Хинт тоже хотел спать, но понимал, что надо вытерпеть. Как всегда в таких случаях, он решил чем-нибудь отвлечься. Он, например, любил подсчитывать, сколько на земном шаре паровозов и лошадей и какое соотношение между гужевой и механической силой. В эту ночь он впервые за долгое время вспомнил, что он инженер-строитель и что ему еще придется долго возрождать города и села, уничтоженные войной. Без всякой связи с этой мыслью он вдруг спросил самого себя: сколько лет этой часовне? Сто? Двести? Из какого камня она сложена? Во всяком случае, камни скреплены известково-песчаным раствором. Он начал обшаривать стену, у которой они сидели, наткнулся на какую-то щербинку, ковырнул ее. Все это он делал без всякой цели, только для того, чтобы как-то занять себя. Потом он начал шепотом подсчитывать, сколько понадобится кирпичей для того, чтобы поселить всех жителей городов мира в хороших квартирах.

Миллионы переходили в миллиарды. Хинт шептал какие-то фантастические цифры, и то ли от этого шепота, то ли от холода проснулся Юрий. Он прислушался и спросил:

— Ты что — бредишь?

— Нет, почему ты так думаешь?

— А что ты шепчешь какие-то миллиарды? Я уже давно прислушиваюсь к твоим расчетам. У тебя есть клад?

— Я подсчитываю, сколько понадобится кирпичей, — ответил Хинт.

— Для чего?

— Для новых домов.

— Это единственное, что тебя сейчас занимает?

— Конечно, я бы отдал теперь все свои миллиарды кирпичей за сто граммов хлеба, — сказал Хинт.

— Эта первая разумная мысль убеждает меня, что ты еще не свихнулся. Тебе надо поспать. Я посижу, покараулю.

Но Хинт долго не мог уснуть. Юрий это заметил и неожиданно ударил Хинта.

— Это лучший способ выбить из тебя все мысли, — шепнул Юрий. — Спи или, может быть, спеть тебе колыбельную?

Хинт прижался к Юрию и действительно быстро заснул.

Он проснулся от яркого света и вскочил. Юрий спал. Первые лучи солнца пробивались через маленькие окошечки. Хинт разбудил Юрия. Они прислушались. Доносились чьи-то голоса. По-видимому, вблизи проходила дорога. Конечно, часовня могла быть только у дороги и оставаться здесь уже нельзя.

— Надо идти, — говорит Хинт.

— Нет, теперь нельзя — пусть стихнут голоса, — возражает Юрий.

Они осторожно вышли из часовни. Хинт делал вид, что осматривает это древнее сооружение. Полосатые куртки они сняли, перекинули их через руку. Конечно, в это холодное осеннее утро никто не поверит, что им стало вдруг необычайно жарко и им приятнее остаться в нижних сорочках. Но и в полосатых куртках идти нельзя. Об их побеге, конечно, сообщили во все деревни, за их головы назначена какая-то плата — пусть небольшая, но все же для подлых людей это неплохая приманка.

Они все еще не решались отойти от часовни. Хинт продолжает играть роль хранителя древних сооружений.

— Конечно, эта часовня принадлежит к архитектурным памятникам какого-то века.

— Какого? — усмехается Юрий.

— Я думаю — семнадцатого, — серьезно отвечает Хинт.

— Не может быть — двести лет этой халупе?

— Это не халупа, — возражает Хинт. — Посмотри, какие крепкие стены. Здесь, должно быть, разорвался снаряд, но не очень повредил старую часовню.

— Ее оберегает бог, — подшучивал Юрий.

— У этого бога хорошие камни.

Хинт изучал осколок стены с таким видом, будто ему в самом деле поручили в этот ранний час определить долговечность часовни.

Голоса стихли.

— Идем, — позвал Юрий, — никого нет. Быстро идем.

— Да, надо идти, — шепчет Хинт.

Они заметили женщину, которая шла от деревни к картофельному полю.

Она уже тоже их увидела. Как быть: идти к ней навстречу или бежать от нее?

— Я подойду к ней, попрошу хлеба, — сказал Хинт.

— Нет, — ответил Юрий, — это опасно. Кто знает, может быть…

Юрий не успел договорить — Хинт побежал к лесу. Юрий едва поспевал за ним.

— В чем дело, почему ты так побежал?

— Женщина махнула рукой, указала на лес. По-видимому, в деревне немцы, — ответил Хинт.

Они углубились в лес, потом осторожно вышли на опушку леса и увидели в крайней усадьбе немецкий грузовик.

— Спасибо тебе, женщина, — шептал Хинт, — спасла нам жизнь.

Они снова побежали в глубь леса, залезли в кусты, сидели и молчали.

Только в этот момент Хинт почувствовал, что рука его что-то сжимает. Он даже не успел бросить осколок камня — кусок стены часовни.

— На кой черт тебе дался этот камень! — сказал Юрий. — Давай обдумаем, куда идти.

Юрий снова начал считать время. У них нет карты, нет даже приблизительного представления, что их ждет впереди.

— Нужна какая-то ясная цель, — сказал Юрий. — Надо где-то выйти на дорогу, и тогда мы поймем: приближаемся ли мы к нашей цели или удаляемся от нее.

— Теперь я ни о чем не хочу думать, — ответил Хинт.— Я хочу наслаждаться свободой. Впервые за два года я могу идти куда хочу, могу бежать, могу сидеть, могу стоять. Никто не кричит на меня. Это уже великая победа. А голод… Ничего, мы что-нибудь найдем.