Том Лин уходит к людям - Марианна Твардовская

прощается с ней навсегда. Джанет – смелая девушка. Наверное, она смогла бы снять с него заклятие, но было бы слишком жестоким подвергать ее испытаниям коварной королевы эльфов. Он не мог позволить любимой идти навстречу опасности.

– Прощай, Джанет… – он прижал её руки к губам, в последний раз взглянул на нее, вскочил на коня и умчался в чащу леса, чтобы там оплакать свою горькую участь, а после вернуться в темницу.

***

Джанет не помнила, как вернулась в замок. Тоска и печаль охватили ее, и всю дорогу она то плакала, то взывала к небесам, моля избавить ее от страданий. По случаю приезда гостей стол к ужину накрыли в парадном зале, и девушке не удалось миновать его незамеченной. Ровно горел очаг. Колыхались огоньки свеч и по стенам скользили бесконечные тени.

Отец пригласил ее к столу:

– Джанет, поужинай с нами!

– Спасибо, отец, я не голодна… – еле пролепетала девушка, глядя на прекрасные рога оленя, что появились над камином.

– Жаркое сегодня чудо как хорошо, – граф Марч поставил на стол опустошенный кубок и слуга тут же наполнил его вновь. – Садись, дочка.

Джанет, не смея противиться отцу, опустилась на стул, напротив старого лорда Дугласа. Перед ней тут же оказалась тарелка с  дымящимся куском мяса.

– Это тот самый олень, которого мы загнали на вчерашней охоте. Правда, хорош? – Граф гордо обвел взглядом лордов.

– Да, очень вкусно, – растерянно ответила девушка. Она смотрела мимо тарелки, не в силах съесть ни кусочка.

Отец вопросительно взглянул на неё:

–Почему ты так бледна, Джанет?

Девушка бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза.

–Уж не ходила ли ты в Картехогский лес? – строго спросил отец.

Лорд Дуглас уронил на тарелку кусок мяса и удивлённо воззрился на графа. Отец смотрел на Джанет внимательным и острым взглядом. Она замерла и преувеличенно весело ответила:

– Ну что ты, отец, как ты мог так подумать обо мне?

–Ты грустна, тревожишься о чем-то. Расскажи мне!

–У меня все хорошо, отец! – Джанет вымученно улыбнулась, – я просто устала. Пожалуй, пойду спать.

Она встала, поклонилась и нарочито медленно вышла из зала. Здесь, за дверью, можно было дать волю слезам, но она держалась до спальни, по лестнице бежала бегом,  и, ворвавшись в комнату, с рыданиями повалилась на кровать. Сердце разрывалось от тоски и боли.

– Том Лин… Неужели я больше никогда тебя не увижу?

***

– Господи, как же я буду теперь жить без него…

Прекрасная Джанет бродит по мрачным коридорам замка, бледная, как тень, и, закрывая глаза, видит перед собой прекрасное лицо, светлые кудри, ясные глаза. От рук пахнет горечью трав, из которых она плела венок любимому.

–Том Лин! Как же я теперь буду без тебя? Где ты, Том Лин?

Холодно в замке, холодно на душе. Горько внутри, и горечь на губах.

– Я больше никогда его не увижу!

Это страшное слово – "никогда". Никогда. Даже через десять лет. Через двадцать. Даже когда стану старой. Когда моя кожа сморщится, и поблекнут губы, даже тогда у меня не будет надежды увидеть его. Это очень страшное слово.

Слезы, не останавливаясь, текут по щекам Джанет. Она никак не может забыть встревоженное лицо отца, и его строгий взгляд: «Где ты была, моя дочь? Почему так бледно твое лицо? Уж не в Картехогский ли лес ты ходила сегодня?»

– Ах, отец, зачем же я не послушалась тебя? Зачем пошла в этот лес? Зачем встретила на свою беду чудесного эльфийского рыцаря? И зачем же ты, отец, нарушил древние запреты и погубил прекрасного оленя?

Никто не отвечает ей, пусты галереи замка. Граф веселится с гостями, издалека доносятся звуки волынок и громкое пение. Сегодня в замок приехал сын лорда Маккензи, и Джанет велено нарядиться к ужину. Служанка уже приготовила для нее роскошное платье из голубого шелка и бархата. Но можно ли думать о нарядах, зная, что ее любимому осталось жить лишь до полной луны?

Она вновь с тоской смотрит в окно, на темнеющий вдалеке лес.

– Я готова на все ради тебя, Том Лин. Вот только знать бы мне, как снять с тебя заклятие?

И тут Джанет вспомнился старый волшебник, живший при дворе графа, в самой высокой башне замка. Наверняка, он знаком с древними поверьями, связанными с Картехогским лесом. Быть может он знает, как расколдовать украденного эльфами? Как же она сразу о нем не подумала! Со всех ног Джанет бросилась в дальнюю башню.

На парадной лестнице она столкнулась нос к носу с молодым человеком. Высокий красавец с густой бородой и проницательными голубыми глазами удивленно смотрел на нее. Растрепанная и бледная, она стояла напротив него, тяжело дыша, и понемногу осознавала, что это и есть сын лорда Маккензи. Такой встречи она не ожидала. Сердце бешено застучало.

Губы красавца тронула чуть заметная насмешливая улыбка, и он склонился перед ней в почтительном полупоклоне.

– Леди Джанет, если я не ошибаюсь?– густым, грудным голосом спросил мужчина.

Джанет ответила ему с легким поклоном:

– Да, сударь, – и отметила про себя, что встреть она лорда пару дней назад, была бы очарована им навеки. Но сейчас ее сердце было занято одним-единственным – прекрасным стражем Картехогского леса.

– Я вижу, вы куда-то торопитесь, – учтиво спросил Маккензи. – Не смею вас задерживать. Безмерно рад нашей встрече, и надеюсь, что скоро она повторится.

– Да, мы увидимся за ужином, – срывающимся голосом проговорила Джанет. – А теперь мне нужно идти, я действительно спешу. Прошу меня простить, – и тут же сорвалась с места.

Взбежав по лестнице, она обернулась, и увидела, что лорд смотрит ей вслед все с той же чуть насмешливой, и, вместе с тем, восхищенной улыбкой. Джанет на миг задумалась, насколько невежливым было ее поведение, но тут же забыла и о встрече и об учтивом красавце Маккензи. Ее мысли вновь унеслись к таинственному лесу и эльфийскому пленнику, спасти которого сейчас могла только она одна.

***

В холоде и мраке темницы померк лучезарный свет Стража леса и Том Лин казался обычным, очень печальным юношей. В тоске он ждал дня своей гибели.

Вечером другого дня за ним пришли и вновь привели в тронный зал. Королева, увидев его в печали, довольно рассмеялась:

– Что ты так грустен, Том Лин? Пришла пора тебе за все заплатить.

Том, не поднимая головы, стоял перед ней.

– Но тебя еще можно спасти, – продолжала королева. – Я прощу тебя, если ты, наконец, станешь моим. Тогда завтрашняя ночь вместо последней для тебя станет