Восстание вассала - Александр Смоленский

Когда она, наконец, привела себя в порядок, последовала истеричная команда:

– Тащите этого мудогрея на мужскую половину. Да передайте Варягу, пусть больше таких слизняков нашим королевнам не присылает. Хлипкие больно. А я-то думала, внучкам рассказывать буду, как трахалась с самым знаменитым олигархом, – неожиданно всхлипнула надзирательница. – Он теперь за мою поруганную честь мне должен будет. Чего стоите, растудыть вашу мать, выполняйте приказ.

4

Пролежав неделю в лазарете, Данист понял, что изолятор, пожалуй, самое лучшее место на земле. Здесь даже некому было задавать уже ставший сакраментальным в колонии вопрос типа «колись, сука, куда бабки заныкал?».

– Эй, дантист. Ты шо, зовсим глухим задэлался? Как гуторят, опять тэбэ здоровенько булы! – Бряцая связкой ключей, перед ним стоял «вечный» прапорщик по кличке Гладиатор. – Шо развалился средь била дня? Так это тибе не хата, и нары – ни перина. В карцер тибя опять засунуть? Так я мигом, и не погляжу, что начальство кличет.

Заключенный 1313 мигом вскочил и чуть ли не бросился целовать надзирателя:

– Удалов? Наконец-то. Вспомнил. Нашел время. Уже месяц кончается.

Гладиатор и Вась Вась разом уставились на Даниста, не понимая причину его явного перевозбуждения. Но Денис не в силах был сдержать эмоций:

– Ведите, гражданин прапорщик. Только быстрее, может, моя судьба сбывается.

– Типэр твою судьбу, дантист, аккурат, тильки через четыре роки побачишь. Если аще не навесют. Ты ж не встал на путь пэрэвоспитания. – Гладиатор на сей раз говорил беззлобно, предпочитая своими словами пересказывать решение суда.

– Не каркайте, гражданин прапорщик, – взмолился Вась Вась за сокамерника. – Чем черт не шутит? Может, новая указивка пришла из Москвы. Вы же человек культурный, наверняка слышали, что мама Дениса Борисовича лично обратилась к президенту с просьбой пожалеть ее сына.

Надзиратель взглянул на Вась Вася недобро:

– Подъелдыкнуть, значит, желаешь? На мою культуру намякиваешь? В смысле, я некультурный, – от западнянского говора Гладиатора не осталось и следа. – Так знай, старик, культурней тебя буду. Не к тому президенту егойная мама обратилась. Кто сажал, у того и милости просить надо! Так-то. Иначе только сопли по лицу размазывать придется.

Денис уже не вслушивался в их перебранку. Словно это происходило вчера, он вновь слышал голос человека, которому решился доверить свою судьбу, а точнее – вступить в сделку.

– …Будем знакомы, Денис Борисович! Разрешите представиться. Полковник Удалов. Дмитрий Владимирович.

Тогда, почти полгода назад, войдя в столь знакомый и столь же ненавистный кабинет начальника колонии, Данист с немалым удивлением обнаружил, что за массивным письменным столом сидит… нет, не тучный, как боров, красномордый от запоев начальник, а приличного вида мужчина в сером, цивильном костюме.

Располагающая внешность нового начальника колонии была столь необычной для местного антуража, что в первый момент Денис даже опешил: может, продолжаются ночные видения?

Голубоглазый, рослый, лет шестидесяти, с густой седеющей шевелюрой и открытым лицом, новый начальник тоже внимательно изучал бывшего олигарха, даже в тюрьме продолжавшего носить очки с золотой оправой, на которую почему-то, при всей внешней ненависти к сидельцу, никто так и не посмел позариться. По правде сказать, Данист знал, куда в них ходить.

Своим «правильным обликом» Удалов откровенно смахивал на знаменитых киноактеров прошлого: не то на Жженова, не то на Черкасова.

…– Я ваш новый настоятель. – С улыбкой неторопливо поднявшись с места, Удалов протянул Денису в знак приветствия увесистую ладонь.

«Это и вправду что-то новенькое! – пронеслось в тот момент в голове. – Стали действовать на контрастах. Плохой начальник – хороший начальник. Дурашки, неандертальцы. Старо как мир!»

Ничего путного от подобной «перемены мест» Данист не ждал. Не к добру это, ох не к добру!

– Ну, что вы так растерялись, Денис Борисович?! – легко разгадав потаенные мысли заключенного, снова улыбнулся офицер. По выражению лица можно было понять, что тот понимает причины некоторой настороженности в поведении очкарика в зэковской робе.

– Почитайте, что о вас пишет сегодняшняя столичная пресса. Лично я всегда утро начинаю с чтения газет. Давняя, знаете ли, привычка. С утра пахнущая типографской краской газета, свежесмолотый кофе…

– Недурные привычки, – достойно заметил Данист, тем самым намекнув, что у него некогда были привычки не хуже. Он взял из рук нового «хозяина зоны» свежий номер «Новой газеты» и, невольно ожидая очередного подвоха, скептически взглянул на первую страницу. Крупным жирным шрифтом значились откровенно скандальные заголовки:

«Опальный олигарх не сломлен!

Борьба с Кремлем продолжается!

Демократическая общественность России выступает за освобождение Даниста!»

Денис почувствовал, как екнуло сердце.

– Опять эти столичные писаки вам все портят, Денис Борисович. То ли по чьей-то указке, то ли по недомыслию, снова «подводят под монастырь». Не отвечайте, это так, мысли вслух. Не понимаю, кому нужна эта галиматья?! Вам? Не думаю. Кремлю? Тоже вряд ли. Ему бы лучше, чтоб вас вообще забыли. Разве я не прав? Вы же как заноза в этой самой… Простите, я имел в виду, в пальце. Ну что скажешь, Денис? – доброжелательно продолжил Удалов, неожиданно перейдя на «ты».

– Что можно сказать? Очередная провокация! Вы для этого меня сюда вызвали? Чтобы узнать мое мнение? – осторожно спросил Денис.

– Да нет, честно говоря, просто счел своим долгом познакомиться с легендарной личностью. Наслышан о вас, Денис Борисович, наслышан… – закуривая сигарету, с хитроватой ухмылкой произнес главный смотритель колонии. – К тому же за вас волнуются некие серьезные люди. И там, на воле, и здесь, в зоне. Вот я и хотел понять… составить, так сказать, личное мнение…

– Такое бывает? Ушам своим не верю? – искренне удивился заключенный.

– Бывает. И не такое бывает. Я по зонам, лагерям, колониям уже без малого сорок лет. Тоже своего рода срок. Так одна личность практически все эти годы ходила за мной, правда с небольшими перерывами. Или я за ней ходил? Впрочем, какая разница. Вы, Денис Борисович, человек умный, поэтому я с вами без реверансов, доверительно.

Краснодипломный выпускник престижного столичного вуза про себя улыбнулся. Спасибо. Признали. Какое счастье!

Не будь он умен и прозорлив, как бы сумел нажить за короткий срок миллиарды, причем в твердой валюте?! В тридцать пять лет он уже контролировал чуть ли не весь нефтеносный потенциал страны. И делал это, как сказал бы незабвенный Остап Бендер, «чтя уголовный кодекс»: просто пользуясь скудоумием и патологической жадностью государственных чиновников, да и, пожалуй, «намеренным» несовершенством тогдашнего законодательства. А оно оставляло именно для умных и предприимчивых уйму не то что лазеек, но и внушительных дыр, под стать озоновым.

– Спасибо за столь высокую оценку, – подчеркнуто вежливо произнес бывший олигарх. Он был действительно достаточно умен, чтобы понять: новый начальник колонии явно хитрит, преследуя какую-то свою, только ему известную цель. – Так что это за люди, которых я, по вашим словам, волную? Если б речь шла о моих друзьях, тогда еще понятно. Но ваших… Тем более даже из зоны? Позвольте узнать, кто это?

– Да. Один из зоны, где строгача тянут. Коронованный законник… Его недавно с Колымы сюда перебросили. Зовут просто, без выкрутасов, – Папа. Может, слышал о таком? – Офицер снова пристально уставился на заключенного, словно пытался просканировать его мозг.

– Бог с ним, с вашим «законником», гражданин начальник. Но что вдруг ваши знакомые озаботились моей судьбой?

– Это долгий разговор. Непростой. И, извините, пока не время. Мы ведь только познакомились.

Поведение нового начальника озадачивало Даниста. Этот человек в штатском не так открыт, как могло показаться на первый взгляд. Говорит загадками. Явно темнит. Какой-то Папа, непонятные знакомые…

– Вы, Денис Борисович, отправляйтесь пока в камеру. Я обещаю, что стану часто приглашать. А пока будем считать, что знакомство состоялось.

Именно с того момента жизнь Даниста заметно изменилась к лучшему. Не проходило и недели, чтобы новый хозяин колонии не вызвал его к себе на очередную «беседу по душам». Денис никак не мог найти объяснения этим метаморфозам, пока однажды во время очередной аудиенции Удалов не раскрыл, наконец, карты. Хотя лишь частично.

Разговаривали не в кабинете, а в Красном уголке.

– Нам здесь никто мешать не будет, эту громадину-зал не прослушаешь. Разве что хор будет выступать, – сострил Удалов.

Данист отлично понял намек и приготовился слушать.

– Понимаю, Денис Борисович, вам в этом чистилище приходится тяжелее всех. Где вы, с вашим воспитанием, образованием и интеллектом, и где этот сброд?! – вкрадчиво начал Дмитрий Владимирович. – Если откровенно, меня даже удивляет ваше долготерпение и стойкость. Таким людям, как вы, не место в зоне… Но от сумы и тюрьмы, как говорится…