Доверие - Вячеслав Рыбаков

Ринальдо встряхнул лысеющей головой, щеки его, обвисшие и мягкие, дрябло заколебались, разевая и вновь захлопывая морщины.

— Четыре на сто тысяч — четыреста тысяч человек не сделают погоды. Прекратим старты на эти четыре дня под благовидным предлогом. За это время постараемся вновь успеть сконцентрировать первоначальный запас техники, и вновь пошлем транспорт с нею и минимумом обслуживающего персонала. Начнем все сначала. За это время — попробуем сообразить, почему произошла катастрофа. Мобилизуем всех пространственников — кто у нас? Массачусетский филиал, Новосибирский филиал, Лунный филиал. Ганимедский филиал…

— Так, — сказал Чанаргван. — все прекрасно. Абсолютная чушь.

— Ты так считаешь? — спокойно спросил Ринальдо. Он знал, что Чан будет возражать. И он хотел, чтобы Чан уговорил его отказаться от этого плана. Он не верил в свой план. Он не верил, что удастся выяснить причину. И он хотел избавиться от необходимости сообщать о катастрофе — потому что это сразу собьет даже тот небольшой энтузиазм, который удалось создать вокруг идеи переселения.

— Конечно! Прежде всего… Откуда это в тебе? Ты что, не понимаешь, что этим решением мы убьем четыреста тысяч народу?

— Мы считаем не на тысячи, Чан.

— Но разве ты не чувствуешь себя убийцей, старик? А?! Я чувствую. И я не хочу! Ринальдо допил остатки сока.

— Что ты предлагаешь?

— Ничего не менять! Старт завтра, в полном обьеме! — затрубил Чанаргван. — Набьем корабль до хруста. В конце концов, что ты знаешь о грузоподьемности этих калош? Я ходил на них сто раз, а ты… ты же, кажется, вообще не покидал Земли? — подкусил он Ринальдо.

— Да, — спокойно ответил Ринальдо, — мне же запретили.

— Великие небеса, — мечтательно сказал Чанаргван, — какая была картина! Пламя било метров на пятнадцать… Как они сразу не сообразили, что ты и пульт — две вещи несовместные… Даже пульт тренажера.

— Перестань! — крикнул Дахр.

— Нет, отчего же, малыш, — проговорил Ринальдо, — твой отец в общем-то прав…

— Можно подумать, он твой сын, а не мой, так ты с ним говоришь. Ты перестань-ка так говорить с моим сыном! Своего роди, с ним и говори… Да! Так вот, поживут недельку-другую под открытым небом, на пайке из того, что сумеют добыть из местных ресурсов. — не беда. Челночным образом перебросим технику за месяц-полтора. Не терять ни дня! Вот это настоящее решение!

— А ты уверен, что этот корабль не взорвется? — спросил Ринальдо.

— Ринальдо, черт! — замахал руками Чанаргван. — Разве можно об этом вслух?! Плюнь через плечо, сволочь…

— Можно, — шепотом сказал Дахр.

— Тебя не спрашивают, кумир молодежи… И не стой у меня за спиной, не терплю! Сядь вон там!

— Я сяду не там, — ответил Дахр с твердостью, выглядевшей как вызов. — Я сяду лучше здесь.

Чанаргван презрительно скривился:

— Возьми старый лайнер, из уже ходивших в пробеги, а не новый, со стапелей, как этот… Да чего ему рваться! Один раз бывает, но вероятность повторного…

— О вероятности мы ничего не знаем.

— Четыреста тысяч! Где твоя совесть, старая ты развалина! Четыреста тысяч живых людей — все для того, чтобы другие сразу получили дома и роскошную еду!

— Ну, не роскошную…

— Демагогия… Ты просто трусишь, тебе не хочется взять на себя ответственность, тебе надо обязательно перевалить ее на пространственников… Как ты думаешь, эти люди… что они выбрали бы, если бы мы их спросили? Месяц, от силы два, поголодать и похолодать, или остаться тут, когда все полетит к чертям?

Наступила тишина.

— Они не поймут твоей спешки, и будут правы, — сказал потом Ринальдо. — Они спросят: куда вы гоните нас, зачем нам голодать и холодать месяц, если через четыре дня можно полететь в человеческие условия. Они ведь не знают, что день стоит сто тысяч. И им нельзя этого обьяснить.

— Вот смотри, Дахр. сколько глупостей разом наговорил твой обожаемый опекун.

— Да кто им скажет, что им придется холодать? Они узнают об этом лишь на Терре. Ну? Соглашайся!

Вновь стало тихо. Ринальдо оглядел чашки, но все они были пусты. Тогда он положил голову лбом на руки и долго так сидел.

— Я понял, — сказал он наконец, — но мне это не нравится.

— Ты согласен? — крикнул Чанаргван, тряхнув пустым бокалом, зажатым в волосатом кулаке.

Ринальдо поднял голову от сцепленных ладошек. На лбу его долго таяло белое пятно.

— Нет, — спокойно сказал он. — Что дальше?

— Ты сволочь! — яростно крикнул Чанаргван и хряснул бокалом об пол. Бокал звонко отскочил и запрыгал, словно мячик, Чанаргван поддал его ногой, и тот, голубой призрачной молнией пронзив неподвижный темный воздух кабинета, мелькнул к стене, опять зазвенел долгим улетающим звоном, словно пуля, рикошетированная от камня в небо, и очутился на полу. Подкатился к окну, затянутому тяжелой, обвисшей портьерой. Замер. Чанаргван тяжело, неистово дышал, руки его были слегка расставлены, точно он приготовился драться.

— Успокойся, дружище, — попросил Ринальдо.

— Что мне, спорить сейчас с тобой? — заорал Чанаргван. Ринальдо улыбнулся половиной рта.

— Удостой.

— Иди ты к… — Чанаргван сжал губы и забегал от стены к стене. Дахр, ужавшись в угол, испуганно смотрел, как его отец — в развевающихся свободных брюках и затянутой застежками рубахе, громадный, похожий на льва, оттопырив брезгливую адмиральскую челюсть, мечется по кабинету, взбивая воздух позади себя. Повеяло легким ветерком, портьеры едва заметно, массивно заколебались.

— Ну, ты же понимаешь, старик, ты же… Я не могу без тебя решать такое!

— Понимаю, — кивнул Ринальдо, продолжая улыбаться.

— Ты… Ты просто издеваешься надо мной! Ты уже решился!

— Это ты уже решился, — ответил Ринальдо. — Не надо кричать. Не надо делать вид, будто мое мнение чего-то для тебя стоит.

— Да ни черта оно не стоит!! — взорвался Чанаргван окончательно. — Просто… — он остановился перед Ринальдо. Голова сидящего Ринальдо была ему где-то на уровне пояса. — Просто я не могу один!! Черт тебя побери!

— Не смей так ругаться! — с привизгом крикнул Дахр. Никто не обратил на него внимания.

— Отдай приказ, — сказал Ринальдо. — В конце концов, я только твой заместитель.

— Знаем мы таких заместителей, — прохрипел Чанаргван. — Это издевательство — посадить меня от пульта к этим вашим… дыроколам…

— Так хотел Совет, — будто извиняясь, сказал Ринальдо.

— Знаю…

— Будь моя воля…

— Знаю.

— Я бы на парсек не подпускал тебя к серьезным делам. Мне тебя просто жалко. Человек не на своем месте — трагедия.

— Да знаю я! Не об этом речь!

— Не об этом, — согласился Ринальдо, склонив голову набок. — Зачем ты тянешь из меня жилы?

— Ты согласен?

— С чем?

— Да с планом моим, черт же тебя… — он осекся, увидев, что Ринальдо улыбается. — Ты сволочь! — заорал Чанаргван. срывая голос, замахал огромными руками и вылетел из кабинета, шарахнув дверью. Дахр медленно вышел из угла.

— Еще попить? — спросил он нерешительно.

— Да, малыш, пожалуй…

Удивительно одинокими и немощными были их голоса по сравнению с тем ревом, который только что тряс эти стены и колыхал портьеры.

Малыш носил чашки в несколько рейсов, всего числом девять, а потом сел у стола прямо на пол и, как воин в пустыне, припал к одной из них. Кадык его, острый и раздвоенный, запрыгал вверх-вниз, готовясь, казалось, пропороть смуглую тонкую кожу.

— Это очень неприятно, но не мы это начали, — произнес Ринальдо со вздохом. — Беда в том, что это уже стало традицией, а традиция — вещь крайне неотменяемая. В спокойные периоды их менять незачем, а в критические — опасно… Не до того. Вот и получается…

Опять они долго молчали. Потом Дахр встал и зачем-то надел куртку отца, затянулся на все ее многочисленные застежки и сразу стал похож на какого-то межзвездного корсара.

— Хорошо, — одобрительно сказал Ринальдо.

— Я полечу с ним, — сказал Дахр, вытянувшись во фрунт перед Ринальдо. — Где помещаются сто тысяч, там поместится еще один. Меня уважают. Я сам обьясню им на Терре, я умею, ты знаешь.

Ринальдо знал.

— Ты сошел с ума, — сказал он. — Ты…

— Я полечу именно сейчас, — настойчиво сказал Дахр, чуть набычась, будто собираясь бодаться с сидевшим перед ним стариком, и сразу стал похож на отца. — Именно завтра. Именно этим рейсом, потому что иначе мне нельзя.

— Дурачок! — крикнул Ринальдо, старчески надрывая свои немощный голос. — Неужели ты думаешь, что кроме тебя никто не сумеет… именно вот ты… кто мне сейчас так нужен…

Дахр секунду стоял, вытягиваясь пружиной, и вдруг с каким-то восточным всхлипом пал на колени, сложив руки перед грудью, словно молясь, и тут же вскочил вновь. Казалось, это была мгновенная галлюцинация: что-то скользнуло вниз, потом вверх, и все.