Первая китайская Империя - Владимир Андерсон

можно было купить, но такие случаи наблюдались крайне редко в связи с высокой ценой. Этим пользовались в основном крупнейшие торговцы, необходимость в которых была и у Цинь.

Интересно отметить, что законы биржи были сформулированы ещё тогда: «Когда люди отказываются (значит, цена низкая — В. Самощев), я беру, когда люди берут (значит, цена высокая — В. Самощев), — Я даю («Шицзи», гл. «Хочжи лечжуань»)» [7, с.221].

Всегда, когда торговля достигает размеров близких к княжеским средствам, торговля приобретает политический характер, то есть владельцы этих крупных денежных средств начинают приобретать политическую власть26.

Несмотря на то, что мелкая и средняя торговля всячески зажималась, крупная торговля27 сохранялась путём приобретения ранга за деньги, после чего она лично сближалась с князем. С одной стороны это подрывало власть той (большей части) части наследственной аристократии (которая сама нередко занималась не традиционным для неё делами: «Развитие товарно-денежных отношений влекло за собой бурный расцвет ростощничества. Им занимались даже люди знатных родов» [4, с42]), что не хотела мириться реформами, с другой давала серьёзные прибавки в казну княжества.

* Из «Шан Цзюнь Шу»: «Поэтому, коль народ богат, но не занят [в земледелии], надлежит награждать его <рангами знатности> за зерно, тогда каждый станет трудиться [не покладая рук], и земледельцы не будут лениться» [15, с.220]. То есть сделать зерно самым ходовым и актуальным товаром, чтобы производить зерно было выгодно28.

С третьей же стороны, в сложной ситуации оказывались те самые крупнейшие торговцы, которые приобрели ранги. Они либо продолжали торговать, уже не опасаясь за своё состояние (ничто не мешало им становиться государственными чиновника и продолжать заниматься своим делом, но в рамках княжеского аппарата), либо начинали противопоставлять свою власть княжеской (такое хоть и было, но весьма редко — единичные случаи).

Расширение торговли понимал и признавал и Шан Ян, несмотря на всю категоричность законов. Он лишь хотел сделать эту торговлю, подчинённой государству. И по всей видимости в этом он видел наилучшую возможность сбора налогов и пошлин — торговец, находящийся на положении государственного чиновника и защищённый законом путём закрепления своего ранга побоится воровать из-за суровости законов.

Шан Ян видел в доходах от таможен одно из «радикальных средств усиления боевой мощи циньских войск» [5, с.31].

Для этого и понадобилась унификация мер объёма, веса и длины, а также единая система мер при обмене товаров. Тогда даже, у купцов будет стимул (в случае не слишком дальнего расстояния) совершить обмен в княжестве Цинь, где существует законодательные формы защиты их оттого, что никто не обманет.

Таким образом удалось достичь сложения верного князю чиновничье-бюрократического аппарата. «…, ограничивали (реформы Шан Яна) власть аристократии и подрывали только что начавшую развиваться в царстве Цинь систему потомственных сановников» [4, с.51].

Особенно интересной реформой Шан Яна является недопущение в Цинь «странствующих учёных».

Я уже упоминал раннее семь основных «школ» того времени. Я остановился на двух из них: конфуцианстве и легизме, как двух наиболее ярко выраженных в политическом плане течений, способных оказать влияние на политику княжеств в их стремлении либо к сохранению, либо расширению29.

Нормы конфуцианства архаичны, основаны на культе Неба, иерархичной системе — структура подчинения снизу вверх по лестнице, где каждый постоянно (или почти постоянно) сохраняет своё место, и главным является не ван, а Небо, так как и ван подчиняется ему. В то же время, среди людей, ван является человеком наивысшего ранга, а также обладает единственным среди других титулом «Сын Неба».

* «Большинство ранних конфуцианцев безудержно восхваляли, поэтизировали прошлое, выступали в качестве его апологетов, ратовали за возврат к нему и силой авторитета «золотой старины» стремились освятить и утвердить свою доктрину как единственную и верную. Такой подход определялся общей направленностью первоначального конфуцианства на сохранение привилегированного положения потомственной родовой аристократии, чьё могущество строилось на традиционных формах наследования администритивных должностей и рангов знатности…» [19, с.72].

Я уже отмечал, что титул «Сын Неба» потерял свою значимость из-за двух причин: ослабления княжества Чжоу и принятию титулов вана другими князьями (344 г. до Р.Х. правитель Вэй присвоил себе титул «вана», 323 г. до Р.Х. это сделал правитель Ци, затем так поступили и правители Цинь, Хань, Янь, Чжуньнань и других сколь-нибудь сильных [9, с.411]).

Так же со временем трансформировалось и конфуцианство. Некое понятие «ли», от которого следовало всё, что только существует Под Небесами начало приобретать иной смысл.

Когда ван был один, все знали своё место, и каждый должен был исполнять свои обязанности. Это преполагалось этой нормой, потому что «ли», это не образ жизни. «Ли» — это то, какое место должен занимать человек в этой жизни.

* «Конфуцианство выражало по преимуществу интересы родовой знати, господство которой приходило в упадок» [11, с.12].

Обрядовость — одна из составляющих частей этого места, но это лишь указание для всех остальных жителей Поднебесной того, какое место занимает конкретный человек, не более того. Наибольшей задачей «ли» является правильное исполнение обязанностей путём сохранения исполнителей на прежних местах. На своём месте они знают, что им делать, как они должны это делать, и, что наиболее важно для Власти, кому они должны при этом подчиняться.

После падения силы Чжоуского княжества, и ещё сильнее, после принятия другими правителями титулов «ванов», «ли» как понятие стало видоизменяться и в одной из ветвей своего видоизменения пришло в конфуцианстве как некая обрядовость.

* «… Конфуций отрицал, что создаёт новое учение, он утверждал, что имеет целью сохранение в неприкосновенности древних порядков: «Я передаю, но не создаю; я верю в древность и люблю её»» [11, с.13].

В другой ветви своего видоизменения оно пришло как понятие и одна из составляющих легизма. То есть легизм как философское течение вышел из конфуцианства. И в этом и было наиболее жестокое противостояние с конфуцианством — спор из-за положения «ли».

Наиболее ярким представителем (основателем одно из ветвей) легизма является Шан Ян. И вот его мнение по поводу «ли»: «Справедливым называют [такое положение], когда сановники преданны, когда сыновья почтительны с родителями, когда младшие соблюдают ли в отношении старших, когда установлено различие между мужчинами и женщинами; [но всё это достигается] не путём справедливости, а путём неизменных законов» [15, с.215].

В этом отрывке из «Шан Цзюнь Шу» просматривается весь корень споров конфуцианства и легизма.

Конфуцианство определяет «ли» как норму, которую надо исполнять по приказу аристократии (которая по их словам лишь выполняет свои обязанности на положенном им месте, на самом же деле ничем не ограничена в злобоупотреблении свои положением), и это определяется «справедливостью».

Легизм определяет «ли» как норму, исполнимую