Валентинка для Валентина (СИ) - Придакова Ольга

— Друг.

— Что за друг?

Вале не понравился допрос, который учинил ему незнакомый мужчина, вместо того, чтобы передать трубку Лине и он вспылил: — Я не обязан перед вами отчитываться! Сами — то вы кто? Почему Вася сама не подошла к телефону? Где она?

— Василина в больнице. — был неожиданный ответ, от которого у парня всё внутри похолодело от страха.

— Что с ней?

— ДТП. — Короткий ответ и звонок оборвался.

Валька тут же набрал номер Фаи и на его счастье, девушка ответила сразу же. — Наконец — то! — была первая фраза на его взволнованное: "Алло, Фая?"

— Где тебя носит? — набросилась с обвинениями подруга. — Васька в больнице. В третьей городской. В травматологии. Давай, дуй мухой!

И он полетел, с трудом отпросившись у старшего охраны, наврав, что в ДТП попала его невеста. — На свадьбу не забудь пригласить! — крикнул ему вдогонку Тимофеевич, когда Валентин уже закрывал дверь начальства.

Вот в больнице он и увидел отца и мать своей любимой. Полноватый, представительный мужчина, с зачесанными назад и чуть тронутыми сединой волосами, в тёмном костюме, явно известного бренда, разговаривал в коридоре с врачом. Рядом стояла элегантная худощавая блондинка, слегка наклонив голову и внимательно слушая то, о чём говорит травматолог. Валентин хотел пролететь мимо, но мужчина окликнул его: — Молодой человек, вы куда?

— Там моя невеста! — даже не притормозив, Валя махнул в сторону палаты.

— Там моя дочь и я не помню, чтобы она говорила, что у неё есть жених! — заступая дорогу, окатил его словесным душем отец Лины. — Куприянова Василина Анатольевна! И посторонним там делать нечего.

Шах и мат! Фамилия Куприянов была Валентину очень хорошо известна. Это был его работодатель и то, что Лина оказалась его дочерью, могло поставить жирный крест на их отношениях. Разве согласится успешный предприниматель инвестировать заведомо провальный проект? А взрослая, красивая, умная дочь это те же вложения. И сейчас, стоя перед отцом любимой, Валя понимал, что придётся выгрызать зубами своё счастье.

Глава 7

В тот вечер его так и не пустили к Лине. Спасибо, что хоть сообщили, что ничего серьезного не случилось — ушибы, лёгкое сотрясение мозга и перелом руки. Сказали, что с недельку полежит в больнице под наблюдением врачей и её выпишут. Валентин было заикнулся о готовности помочь, но на него посмотрели таким взглядом, что он тут же замолчал.

— Моя дочь ни в чём не нуждается! — сказал, как выплюнул Куприянов. — У неё отдельная палата, лучший медперсонал, все необходимые медикаменты. Вас, молодой человек, прошу забыть сюда дорогу!

Что и требовалось доказать! Валя не стал спорить. Не в его правилах что — то доказывать человеку, который на остальных смотрит свысока. Он решил наведаться к девушке на следующий день, когда она будет одна.

А Лина в это время думала о разговоре с родителями, которые сразу же примчались в больницу (и откуда узнали о случившемся?). Уверенные и стремительные, не терпящие возражений. Мама, как всегда с безупречным макияжем, подчёркивающим её утончённость и лоск, в мутоновой жёлтой шубке и сапогах с принтом змеиной кожи, в бледно розовом трикотажном платье под горлышко, смотрелась чуждо, инородно на фоне белых больничных стен. Как и сам Куприянов старший, отпустивший для солидности бородку и усы, с благородной проседью в бакенбардах и в кашемировом пальто. Оглядев убогую обстановку общей палаты на четверых человек, он скривился и тут же покинул комнату.

— Как ты, доченька? — Нина Николаевна осторожно присела на краешек кровати, слегка сдвинув в сторону одеяло и с тоской посмотрела на Василину.

— Всё хорошо, мама! Могло быть и хуже.

— Как это случилось?

— Встречная легковушка не вписалась в поворот и её закружило, гололёд же. — Морщась от звука собственного голоса, стала объяснять девушка. — Я свернула в кювет, чтоб уйти от столкновения и влетела в кусты. Вот результат! — Она слегка приподняла загипсованную руку и попыталась пошутить перефразированной цитатой из фильма: "Шла, подскользнулась, упала, потеряла сознание, очнулась, гипс!"

Нина Николаевна шутку не восприняла и покачала головой: — Хватит дурить! Возвращайся домой! Отец уже не сердится.

А Лина в возмущении округлила глаза: — Ах, он уже не сердится? Скажите, пожалуйста! Мама, ты, что, правда не понимаешь и ничего не замечаешь? — От длинного предложения и всплеска эмоций у Лины вновь разболелась голова и к горлу подступила тошнота.

Девушка закрыла глаза и повернула голову к стене. — Лина, давай поговорим дома, когда ты поправишься! — Нина Николаевна ласково положила ладонь на больную руку дочери и тихо погладила.

— Я не дура. И не слепая. Но этот разговор не для больничных стен. — Женщина покосилась на соседок дочери, что старательно делали вид будто спят. — Сейчас тебя переведут в отдельную палату, отец договорится. Немного полежишь, отдохнёшь, а через три дня мы приедем за тобой. Дома, знаешь ли, и стены помогают!

Она поднялась. Красивая, элегантная. — Ну, пока! Выздоравливай, не буду тебя утомлять! — Женщина нагнулась и поцеловала дочь в щёку, а затем вышла из палаты, оставив девушку с закипающими на глазах слезами.

Через полчаса её, действительно, на кресле — каталке перевезли в другую палату, разительно отличавшуюся от первой.

С порога в глаза сразу же бросился небольшой телевизор новейшей модели, что висел на стене. Симпатичная тумбочка рядом с ортопедической кроватью, застеленной хрустящим бельём. На тумбочке — букет осенних цветов в круглой вазе, фрукты на блюде и настольная лампа, под стеклянным абажуром, в форме гриба. Пластиковое окно закрыто жалюзи, поверх которых мягкими волнами спускается до пола белоснежный тюль. В этой палате оказался и персональный душ, и персональный туалет. Да, деньги творят чудеса, Лина уже и забыла, что такое комфорт.

У Файки в деревне хорошо, свежий воздух, натуральная еда, свобода… Но вот кровать до ужаса неудобная! Для роста в 170 сантиметров, коим обладала Лина, она была слишком коротка. Приходилось спать поджав ноги, а когда поворачивалась на другой бок, то кровать издавала жуткий скрип, отчего просыпались и Фая, и её бабушка. Чтобы лишний раз не тревожить близких, приходилось терпеть и не слишком вертеться. Лина вздохнула и осторожно, чтобы не потревожить сломанную руку, повернулась на бок и постаралась уснуть. Но ушибы саднило, руку немного "дёргало", а после встречи с родительницей голова не переставала болеть и девушке ничего не оставалось, как прокручивать в голове разговор с матерью и последнюю встречу с тёткой.

Она позвонила Василине сама, когда девушка не пришла за обещанными билетами. — Васька, ты где потерялась? Раздумала что ли идти на концерт? Могу ведь и обидеться — я так старалась! — с шутливой интонацией налетела она на девушку.

— Извините, тётя Лена, за беспокойство! Спасибо, мне ничего не надо!

— Т-а-а-а-к! — протянули на том конце провода. — Выкладывай, что случилось?

— А вы не знаете? — съехидничала Лина.

— А я что — то должна знать? — осторожно спросила женщина, выделив интонацией слово "должна". — Давай — ка встретимся, деточка! Приезжай ко мне! Чайку попьём, я "Прагу" возьму, как ты любишь. В интонации тётушки стали проскальзывать неуверенность и настороженность.

— Спасибо. Давайте обойдёмся без чая. И встретимся в парке, около тира. — предложила Василина.

— Хорошо, как скажешь, племяшка! — По интонации тёти Лены, Василина поняла, что та догадалась о цели встречи и разговор предстоит не из приятных. Всё — таки девушка выросла на глазах сестры матери и любила её.

Тётя Лена была многогранной, артистичной натурой. Ведь сёстры Мазуровские были из семьи потомственных артистов. И если Нине Мазуровской удалось сделать карьеру балерины, то младшая Лена так и не смогла стать знаменитой артисткой, бросив всё ради любимого мужчины. А в итоге осталась и без мечты, и без любви, обманутой брошенной женщиной. Сильная, яркая, она никому не показывала, как ей больно, в одиночестве переживая свою драму. Но с тех пор, не стремилась замуж, предпочитая кратковременные связи. Лина её понимала, но простить не могла.