Сказка для злодеев - Валерий Гусев

Она развернула бумагу, сказала со вздохом: «Вот!» и показала ее нам.

Это было что-то вроде афиши или объявления. В верхней части листа было лицо человека в очках, в бородке и в старомодной шляпе, со старомодным галстуком. А ниже был текст на иностранном языке, какими-то остроугольными колючими буквами. Что там было напечатано, нам, оказалось, конечно, недоступно, кроме крупной цифры: 10 000.

– И что? – спросил Алешка.

– Вот что! Такие объявления были расклеены по всему нашему городку, когда его захватили фашисты. Вот здесь, ниже, по-русски напечатано: «Немецкое командование сообщает: каждое лицо, указавшее местонахождение опасного преступника Лаврова Павла Андреевича, будет вознаграждено десятью тысячами немецких марок, а также, по желанию, либо участком земли, либо коровой. Каждый, кто укрывает указанного преступника от германских властей, будет немедленно расстрелян. Комендант города полковник Шульц».

– Это партизан? – спросил Алешка. – Или подпольщик?

– Это мой отец. И ваш прадед.

– Ого! – Алешка широко раскрыл глаза. – Он герой Советского Союза? Он, наверное, взорвал немецкий штаб? Или паровоз с солдатами и танками? Можно эту афишу подержать? Я осторожно.

Бабушка передала ему листок, Алешка долго всматривался в лицо человека в очках и при бородке. Вздохнул:

– А на вид не скажешь, что он настоящий герой.

– Самый настоящий, – сказала бабушка, сворачивая листок и укладывая его на дно сундука.

– Ты им расскажи, – сказала притихшая мама.

Глава IV

НАСТОЯЩИЙ ГЕРОЙ

Это было суровое и грозное время. Шла война. Великая Отечественная. Наши войска отступали. Немцы приближались к городу.

Сначала они бомбили его, потом, подойдя с боями поближе, обстреливали из орудий. Дома в городе были в основном деревянные – и он начал гореть. Все небо над ним заволокло горьким дымом. Но город не сдавался. Потому что в старой крепости засели наши бойцы и сдерживали наступление немцев. Сдерживали, чтобы город успел эвакуироваться. Чтобы ушли из него и уехали мирные жители с детьми и стариками, чтобы выехали всякие учреждения, чтобы успел уйти в тыл маленький деревообрабатывающий заводик, который до войны выпускал скалки и ручки для огородных лопат, а теперь – приклады для винтовок и автоматов. И чтобы городской банк успел вывезти деньги, облигации государственного займа и другие ценности, которые в нем хранились.

Ценности – они и во время войны ценности. На них строят танки и самолеты. А деньги, наши, советские, тоже очень нужны немцам, чтобы снабжать ими свою агентуру, шпионов и разведчиков.

И вот наш прадед (он тогда был еще не прадед, а молодой отец) работал в этом банке. Он был комсомолец и передовик, и ему поручили вывезти из города два железных чемоданчика, битком набитых деньгами, ценными бумагами и золотом с драгоценными камнями.

Машина, выделенная нашему прадеду, почему-то задерживалась. И вместе с ней задерживались бойцы, которые должны были охранять в дороге его с железными чемоданами.

А город жарко и пламенно горел. Гремели взрывы. По задымленным улицам бежали испуганные люди с узелками, с плачущими детьми. Кто-то вез в детской коляске какие-то вещи, за кем-то бежала преданная собака, одна старушка несла клетку с маленькой птичкой, а другая старушка тащила за собой козу и швейную машинку на колесиках. Несколько красноармейцев наводили на улицах порядок и сипло, сорванными голосами успокаивали людей:

– Без паники, граждане! Спокойно проводите эвакуацию! Восьмая рота обороняет крепость и не даст врагу ворваться в город, пока он не будет эвакуирован. Спокойно, граждане! Берегите детей!

Крепость вела жестокий бой. Немецкие солдаты раз за разом бросались в атаку. Наши бойцы раз за разом ее отбивали и раз за разом контратаковали, теряя людей, но не думая отступать.

Налетели самолеты, стали сбрасывать на крепость тяжелые бомбы. Однако древние стены, сложенные сотни лет назад из дикого камня, держались крепко. Но все-таки бомба за бомбой делали свое черное дело. Рухнула Водовзводная башня. Прямым попаданием снаряд с самолета развалил Западную башню. Да тут еще немцы подтянули полевые орудия и стали бить прямой наводкой в каменные стены. Но крепость не сдавалась. Бойцы за ее стенами огрызались огнем винтовок, очередями автоматов, гранатами – они из последних сил не давали врагу замкнуть кольцо вокруг города, чтобы отступающие части не оказались в окружении.

А наш прадед (напомню, он тогда был и не дедом, и не прадедом, а молодым отцом, ему в то время было всего двадцать два года), он стоял, прижавшись к стене дома. Вздрагивал от близких разрывов снарядов и бомб. Кашлял от пороховой гари, щурился от едкого дыма горящих домов, заборов, деревьев. Он ждал машину, и у его ног стояли два стальных ящичка с ручками.

Из пелены дыма, как из облаков, выпал немецкий истребитель, ударил пулеметными очередями вдоль улицы, по женщинам и детям и, снова взмыв с пронзительным ревом, скрылся в дыму.

Возле дома затормозил небольшой грузовичок, посеченный осколками и во многих местах пробитый пулями. Из кабины выскочил запыленный и закопченный старшина в пилотке, которая почему-то сидела у него поперек головы. Прикладом автомата он выбил остатки ветрового стекла и заорал нашему прадеду громогласным басом, перекрывая грохот боя:

– Эй, парень, ты, что ли, с деньгами? Быстро бежи в кузов! Немцы шоссе перекрыли!

Двое красноармейцев приняли у прадеда чемоданы и помогли ему забраться в кузов. Здесь был ручной пулемет с диском, они установили его на крыше кабины, собрали раскатившиеся по кузову гранаты. Старшина вскочил на подножку, заглянул в кузов. У него было усталое и озабоченное лицо.

– Помчались, – сказал он. – Дворами да огородами прорвемся.

И они помчались. Машина сразу же свернула в непроницаемый от дыма проулок. Грохот боя и бомбежки начал стихать. Бомбить было больше нечего, и защитники крепости не отвечали огнем. Они отступили, чтобы не быть отрезанными от основных частей, забрали раненых и скрылись в лесу.

Машина петляла по городу. Вдруг из-за поворота выскочили навстречу мотоциклы. На них сидели люди в незнакомой форме и в касках. Один из красноармейцев ударил из пулемета, а другой бросил сразу две гранаты. Передний мотоцикл подскочил и опрокинулся, а остальные, круто развернувшись, помчались назад.

– Молодцы! – азартно крикнул из кабины старшина. – Прорвемся!

Но не прорвались. Уже на самой окраине городка навстречу, с железным лязгом и грохотом, выполз танк с белыми крестами на броне. Прадед видел, как красноармеец взмахнул рукой, и навстречу танку, кувыркаясь, полетела граната. Ударилась в его стальной лоб, отскочила и бесполезно взорвалась в стороне. Танк ответил злобной пулеметной очередью. Машина резко остановилась. Из кабины высунулся старшина, лицо его было залито кровью.

– Беги, парень! – закричал он через силу. – Беги, мы тебя прикроем!

Красноармейцы сбросили на землю чемоданы. Прадед спрыгнул за ними, подхватил и нырнул через поваленный забор в зеленый садик...

– Конечно, – рассказывала бабушка, – мой отец никогда бы не бросил в беде товарищей по оружию. Но он должен был спасать деньги. Ведь это были не просто деньги. Это было оружие, которого так не хватало нашей Красной Армии. Это были самолеты, танки и пушки.

...Пробежав через садик, прадед оказался на краю рощицы, подступившей к самому городку. Сзади слышалась стрельба, потом грохнуло – наверное, танк выстрелил по машине из пушки. А потом наступила тишина. И в ней особенно явственно зазвучали чужие гортанные голоса. Что сталось со старшиной и его бойцами, оставалось только догадываться.

Миновав рощу, прадед уселся на чемоданы – отдохнуть и решить, что делать дальше. Бросить чемоданы и пробираться к своим – такой мысли у него даже не было.

Перед ним во всю ширь раскинулся разноцветный прибрежный луг, за которым начинались глухие леса. Слева громоздились развалины крепости. От них ощутимо тянул ветерок пороховую гарь. Везде было тихо, только из города доносился невнятный шум. Наверное, туда вступали немецкие войска и устанавливали свой немецкий порядок.

Прадед всмотрелся в каменные останки крепости. Груды камней – и все. Только Гремячая башня упрямо высилась над развалинами. Либо ее пощадили бомбы и снаряды, либо она просто устояла под их натиском.

Прадед понимал, что вернуться в город с деньгами ему никак нельзя. И он сообразил, что самое безопасное сейчас место – это разбитая и покинутая крепость. Наши оттуда ушли, а немцам там делать нечего – в развалинах ничего не награбишь и никого не расстреляешь. И он, подхватив свои чемоданы с ценностями и драгоценностями, побрел к Гремячей башне.

Три дня он прятался там, а потом вернулся в свой дом.

– Домик у нас был маленький, старенький и невзрачный, – рассказывала бабушка. – Немцам он не глянулся, они только растащили все, что им понравилось. И мой папа, прибравшись после немецкого разгрома, стал жить дальше.