Сказка для злодеев - Валерий Гусев

Алешка остался доволен. Он точно знал, что ему нужно:

– Мы этого достойны!

– Не сомневаюсь, – улыбнулся продавец. – Приятного аппетита.

Тут опять пришлось задержаться. Потому что Алешка стал втолковывать ему, что аппетит не бывает приятным и неприятным. Он или есть, или его нет. А если он есть, то он и так приятный. А если его нет, то ничего в этом нет приятного. А если... И так далее... Самое интересное, что продавец терпеливо выслушал его и вежливо поблагодарил за разъяснения:

– Ведь я этого достоин.

– Утром, днем и вечером, – кивнул Алешка. – Помогает печени.

Пока мы ходили, мама к котлетам успела сварить и суп – раз уж мы обещали принести ложки.

Бабушка суп есть отказалась.

– Мне надо держать жокейский вес, – объяснила она. – Не обижайся, доча.

Мы, однако, суп тоже не стали есть, хотя и не собирались держать жокейский вес. Мама безжалостно опорожнила наши тарелки в унитаз. Потому что, когда мы окунули ложки в суп, наши «фамильные» наклейки по-подлому отклеились и всплыли. Мама ахнула. Бабушка усмехнулась. Алешка строго пообещал:

– Он за это ответит. «Мечты сбываются. Газпром».

– Пусть сбываются, – сказала бабушка, – а мне к моим питомцам пора. Вы отдыхайте.

– Мы лучше по городу походим. Достопримечательности посмотрим.

– Разумно, – согласилась бабушка. – К Гремячей башне обязательно сходите.

– А чем она гремит? – спросил Алешка. – Пушками, что ли?

– Ничем она не гремит. – Бабушка уже была в прихожей. – Памятник седой старины. Легенда города. Раньше она здорово гремела нечистой силой. Что ты рот распахнул? Легенда такая. Будто в этой башне всякие черти и вампиры поселились. Отстань, Лешка, некогда мне. – И бабушка упорхнула.

Мама помыла разовые тарелки, стала разбирать вещи и расставлять раскладушки. А мы пошли в город.

Он был симпатичный, старинный, с узкими улочками, с низкими домами, с высокими деревьями. Недалеко от памятника, на булыжной площади, стояла старинная церквушка, и было видно через окна, как внутри светятся перед иконами лампадки.

Алешка покружил вокруг памятника, остановился, разглядывая шпагу на боку монумента.

– Нравится? – послышалось у нас за спиной.

Мы обернулись – это был тот самый дядька, похожий на учителя, который нам про этот памятник уже рассказывал.

– Нравится? – повторил он.

– Дядька ничего себе, – ответил Алешка, – а шпага лучше.

– То-то и оно-то, – засмеялся похожий на учителя. – Она всем нравится. Это уже пятая по счету.

– А где остальные четыре?

– А их украли. Все время крадут. Коллекционеры. И каждый раз наш скульптор делает новую шпагу.

– Не смешно, – сказал Алешка.

– Грустно, – согласился дядька. – Давайте знакомиться. Меня зовут Мефодий Кирилыч. Можете называть меня дядя Мифа.

– Алексей. Можете называть меня Алексом. А это Дмитрий. Можно называть его Димой. Он очень интересуется Гремячей башней. Всякой ерундой вроде нечистой силы.

– И никакая это не ерунда! – вспыхнул дядя Мифа. – Гремячая башня потому так и названа, что там, в глубоком подземелье, гремит и бушует нечистая сила. Уже много веков.

– Живучая какая! – похвалил Алешка нечистую силу. – А где эта Гремучая башня?

– Пойдемте, друзья. – Дядя Мифа был очень доволен, что приехавшие из Москвы сорванцы интересуются нечистой силой его родного города.

Глава III

ГРЕМЯЧАЯ БАШНЯ

Мы прошли через весь город. Это было не долго, минут пятнадцать. А после рощи вышли на пригорок, и перед нами возникло высокое строение. Похожее на старинную крепостную башню. Да это и была старинная крепостная башня. Самая настоящая. С бойницами, в которых курчавились березки – и что им там понадобилось? С полуразрушенными зубцами. С дырищей в одной стене, где, наверное, были когда-то крепостные ворота.

– Вот! – гордо протянул вперед свою костлявую руку дядя Мифа. – Гремячая башня! Вы знаете, когда она была построена? Она была построена в 1525 году...

– До новой эры? – ахнул Алешка.

Но дядя Мифа не обратил внимания на его вопрос, дядя Мифа был увлечен собственным рассказом.

– ...Здесь, вокруг города, была крепость. Она отражала набеги всяких врагов. На ее стенах отважные жители защищали родной город. И вы знаете, крепость ни разу не пала под натиском осаждавших ее полчищ.

– И где ж она теперь? – огорчился Алешка. – Кто же ее разрушил?

– Отчасти в Отечественную войну ее разрушили немцы, а то, что не смогли сделать враги, сделало беспощадное время. И вот от всей крепости осталась только Гремячая башня, красиво освещенная заходящим солнцем.

Башня и правда была красиво освещена заходящим солнцем.

– Но почему – Гремящая-то? – нетерпеливо спросил Алешка. – Чем она гремит-то? Своими седыми камнями, что ли?

– Всему свое время, отрок. Сейчас расскажу. Давайте присядем вот на эту травку, и я продолжу свой рассказ.

– Я лучше вот на эту травку присяду, – сказал Алешка. – На той травке муравьи. И собачья кучка.

Но дядя Мифа не услышал его слов. И сел там, где стоял. Он вообще, по-моему, никого, кроме себя, не слышал. Видно, по жизни такой.

Мы сели с ним рядом, но подальше от муравьев, и, глядя на седые камни башни, красиво освещенные заходящим солнцем, выслушали драматическую историю. Которая началась неразделенной любовью, а закончилась... впрочем, еще не закончилась... жуткой легендой.

– ...Сто, двести или триста лет назад жил в нашем городе славный боярин Ставр. И у него была любимая дочь Марфа... Марфуша...

– Красивая? – деловито уточнил Алешка.

– Необычайно! Молодые бояре из других городов специально приезжали в наш город, чтобы только взглянуть на Марфушу. И увозили в вотчины свои разбитые сердца. Потому что Марфуша никому из них руки не отдавала. Потому что любила папиного конюха Ивана. А этот конюх Иван любил папину кухарку Марью. На Марфушу же не обращал никакого внимания. И Марфуша стала чахнуть. Боярин Ставр делал все, чтобы развеселить ее. Каждый день на его подворье были всякие пляски и песни. Кувыркались скоморохи, веселились шуты и шутихи. Водили хороводы красны девицы и добры молодцы. Каждый день боярин Ставр дарил своей печальной доченьке драгоценные украшения и прекрасные наряды... Но все было напрасно. Марфуша складывала драгоценности в сундук и продолжала чахнуть. Ах! – дядя Мифа вскочил и подпрыгнул.

– Как вы переживаете, – посочувствовал ему Алешка.

– Я не переживаю. Меня муравей укусил. Ай! – и он стал «айкать» и хлопать себя по ногам и сзади... по спине. Немного ниже.

– Придется штаны снимать, – сказал Алешка. – Так вы их не перебьете.

– Отвернитесь, отроки.

Мы отвернулись. Дядя Мифа снял штаны, перетряс их как следует и стряхнул с себя муравьев. Оделся и сел... Снова на то же место. Хорошо еще – не на собачью какашку.

– Так на чем я остановился, отроки?

– На чаханье, – напомнил Алешка.

– Ах, да! Тогда боярин позвал к себе в гридницу...

– А это что за фишка?

– Ну... Такая главная, парадная комната в боярском тереме.

– Понял. Там пируют и слушают вещего Баяна, под гусли.

– Верно... Позвал Ивана и приказал ему: «Женись на Марфуше. Получишь полцарства». «Не неволь, батюшка боярин, – отвечал конюх Иван. – Не люба мне твоя дочь. Люба мне твоя кухарка...»

– И он велел отрубить ему голову? – спросил Алешка.

– Нет, еще хуже. Он велел его выпороть на конюшне! И когда Марфуша об этом узнала, она еще больше зачахла...

– Что-то она долго у вас чахнет. – Алешке, пожалуй, стало скучновато.

Дядя Мифа обиделся и по-детски спросил:

– А я виноват? Сколько надо – столько и чахла. Но потерпи, скоро совсем зачахнет... Боярин был в великом горе. Собрал со всего света врачей и знахарей. Но никто из них не смог вылечить Марфушу...

– И он всем им рубил головы?

– А как же! Плохим врачам надо рубить головы. По-другому никак!.. Но вот приползла с дальних дремучих болот старая-престарая ведьма...

– Нос крючком, борода торчком, – подсказал Алеша. – Глаза завидущие, руки загребущие.

– Не борода, а бородавка, – уточнил дядя Мифа. – Но колдовать умела. И в Бога верила. Осмотрела она Марфушу, пошептала в три угла, поплевала на все четыре стороны... Боярин с дрожью в голосе спрашивает: «Жить будет?» Ведьма почавкала пустым ртом и говорит: «Жить будет долго. Но во сне». «И чего?» – говорит боярин. «А того! – отвечает ведьма. – Как она уснет мертвым сном, положите ее в гробу в укромном месте. И туда же – все ее приданое...»

– Золото, брильянты? – спросил Алешка.

– ...Изумруды, яхонты! «И вот, – говорит дальше ведунья, – коли сыщется добрый молодец, который прочтет над ней двенадцать псалмов» – ну, это вроде таких молитв, – «да поцелует ее в уста сахарные, то воспрянет заколдованная красавица и отдаст ему свое сердце, руку и все приданое».

– Хитрая бабка, – усмехнулся Алешка.

– Это еще почему?

– Потому! – Ответ не очень вежливый, но решительный. – Как уложат эту Марфушу в укромном уголке да разойдутся по своим уголкам плакать и рыдать, эта бабка все приданое и заграбастает.