Психолингвистика. Учебник для вузов - Коллектив авторов

– Вместе с тем между грамматикой и логикой нет однозначного соответствия. Так, логически сложные понятия могут выражаться в простых словах, а простые понятия – в сложных терминах.

– В каждом языке можно выделить «ясные» и «сложные» значения. Первые логически упорядочены и доступны логическому анализу, по существу и воплощая мысль, которая выражается в языке; вторые представляют собой языковые выражения, логически не упорядоченные, противоречивые, управляемые только обычаем, подверженные моде и капризам вкуса отдельных людей.

– Между двумя слоями языка – рациональным и обиходным – существуют достаточно сложные отношения. «Обиход» не всегда согласуется с «разумом»: например, собственные имена, обозначая вещь единичную и определенную, не нуждаются в артикле, однако последний в греческом часто ставится даже с именами людей, а в итальянском такое употребление стало обычным. Аналогичными «причудами обихода» можно объяснить и родовую принадлежность тех существительных, у которых она не мотивирована: скажем, латинское arbor («дерево») женского рода, а французское arbre – мужского.

– Предложение определялось в «Грамматике» как высказанное нами суждение об окружающих предметах и говорилось, что каждое предложение имеет обязательно два члена: субъект, о котором что-то утверждается, и атрибут – то, что утверждается. Авторы «Грамматики Пор-Рояля» обращают внимание на те случаи, когда одно предложение может заключать в себе несколько суждений. Например, в предложении «Невидимый Бог создал видимый мир» наличествуют три суждения: 1) Бог невидим; 2) Он создал мир; 3) Мир видим. Главным здесь является второе предложение, тогда как первое и третье представляют собой придаточные, входящие в главное как его собственные части.

– В отличие от философов последующего – восемнадцатого столетия Арно и Лансло не говорят прямо о происхождении языка. Однако используемые ими выражения типа «люди изобрели», «люди придумали» и т. п. позволили исследователям прийти к выводу, что они склонялись к идее, согласно которой язык можно рассматривать как продукт соглашения между людьми и тем самым в какой-то степени их можно признать предшественниками теории «общественного договора».

Дальнейшая судьба «Грамматики Пор-Рояля» оказалась сложной. В течение последующих десятилетий появился, прежде всего в самой Франции, ряд трудов, исходивших из ее основных положений, но вместе с тем модифицирующих и уточняющих их. Особую роль сыграли примечания к ней выполненные почти столетие спустя (в 1754 году) королевским историографом Шарлем Пино Дюкло (1704–1772), который рассматривал важный для нормативной грамматики вопрос о соотношении между «разумом» и «обиходом» и возможности сознательного «исправления» языка.

Воздействие «Грамматики Пор-Рояля» не ограничивалось пределами Франции. Будучи переведенной на ряд европейских языков, она послужила толчком для создания ряда аналогичных исследований, среди которых выделяют труд английского ученого Джеймса Харриса (1709–1786) «Гермес, или философское исследование о языке и универсальной грамматике», вышедший в 1751 году. Сам же принцип логического подхода к описанию языка продолжал сохраняться еще во многих лингвистических трудах XIX века, найдя свое воплощение в трудах немецкого ученого Карла Беккера (1775–1848).

Однако с возникновением сравнительно-исторического языкознания «Грамматика Пор-Рояля», попавшая в «донаучный» период изучения языка, стала объектом ожесточенной критики, прежде всего за то, что в ней отсутствовала идея исторического развития языка, а сами языковые факты «втискивались» в логические схемы. И лишь ХХ столетие, в свою очередь, пересмотревшее претензии компаративистики на исключительную «научность», вновь «реабилитировало» труд Арно и Лансло, в чем Ноам Хомский сыграл активную роль.

В заключение раздела отметим выраженность психолингвистической ориентации «Грамматики Пор-Рояля». Основной вектор анализа в книге – последовательное проведение сопоставления логических мыслительных операций, совершаемых по ходу речевой деятельности человеком, со способом выражения этих операций в лингвистических (грамматических) формах.

Проблема выражения в речи мыслительного содержания сохраняет свое значение и в науке сегодняшнего дня. Передача мысли – одна из основных функций языка. Однако передача эта не может происходить непосредственно как некоторого рода «отражение» мысли в речи говорящего. Это «отражение» составляет глубокую научную проблему, частично разрабатываемую в рамках темы «речевая семантика».

2.1.5. Значение внешних воздействий или внутренних способностей к языку. Лейбниц против Локка

Один из активно обсуждаемых вопросов современной психолингвистики обращен к теме зависимости языка от внешних или внутренних условий. Этот вопрос рассматривается сейчас преимущественно в аспекте онтогенеза: в какой мере речь младенца развивается как усвоение речи окружающих или же основное значение имеют заложенные от рождения психические способности. Эта альтернатива расколола научные позиции. В XX веке преобладала так называемая «социологическая модель», согласно которой «речевое развитие» идет как «вращивание» данного извне языкового материала в психику младенца. Прогресс психогенетики и более пристальное изучение речевого онтогенеза накопили убедительные данные о первостепенной значимости «внутренних», психологических способностей. Альтернатива продолжает сохранять актуальность.

Обращение к истории обнаруживает предшественников сегодняшней проблемы еще в XVII–XVIII веках. Здесь в первую очередь следует назвать имена англичанина Джона Локка (1632–1704), отстаивавшего идею первенства внешних воздействий в усвоении языка, и немецкого ученого Готфрида Лейбница (1646–1716), подчеркнувшего значение внутренних психологических способностей.

Локк принадлежал к плеяде философов, получивших имя сенсуалистов. Их основная позиция – постараться понять человеческую психику как имеющую естественное происхождение через посредство поступающих из органов чувств впечатлений. Знаменитая формула Локка гласит: «Нет ничего в интеллекте, чего не было бы в чувствах». В трактате «Опыт о человеческом разуме» Локк помещает главу «О словах». Здесь он выступает как конвенционалист. Слова – произвольно выбранные обозначения идей. Они вовсе не отражают естественных связей между специфическими звуками и определенными идеями. Назначение слов – быть понятными символами для выражения идей. Слова являются символами идей, а идеи – «подлинное и непосредственное наполнение» знака. В то же время с помощью слов создаются общие и абстрактные идеи. Это дает возможность человеку развиться в особое, высшее существо на земле.

Дж. Локк

Г. Лейбниц

Готфрид Лейбниц – энциклопедист с широким кругом интересов, математик, лингвист. Он поднял на щит тему внутренних способностей, определяющих возникновение и функционирование языка. К формуле Локка «Нет ничего в интеллекте, чего не было бы в чувствах» остроумно добавил: «… кроме самого интеллекта». В своей работе «Новые опыты о человеческом разуме» (1704) он непосредственно полемизировал со своим именитым оппонентом[6]. По мысли Лейбница, душа изначально содержит в себе основания различных понятий, которые только пробуждаются внешними объектами. Врожденные идеи заключены в разуме, как прожилки камня в глыбе мрамора. Слова – не конвенциональные знаки. Они «вовсе не так произвольны и случайны, как это представляется некоторым, поскольку вообще нет ничего случайного в мире, и только наше незнание не позволяет иногда выяснить скрытую от нас причину»[7]. Естественная природа языков, по мнению Лейбница, основана на звуках. Поэтому он активно занимался этимологическим анализом, прослеживал исторические пути происхождения словесных форм, полагая, что в их основе лежит нечто примитивное, первоначальное. В этой связи он изучал этимологию языков Азии, Исландии, Африки, составлял обширные списки семейств слов, работал как современный лингвист.

Общая позиция Лейбница о значении психологических способностей для языка привела ученого к важнейшей мысли, выраженной в труде «Новые опыты о человеческом разуме». Она состояла в том, что язык рассматривался как средство постичь сущность мышления и предпосылка создания «новой логики», которая могла бы стать искусством научного открытия и «инструментом исчисления». Это станет возможным благодаря логическому анализу языка, который, в свою очередь, приведет к созданию универсальной логической символики, содержащей знаки, соотносящиеся со всеми предметами мышления, а также правила оперирования последними, что позволит отобразить всю картину мышления. В связи с этим Лейбниц приходит и к идее создания «философского языка» как инструмента универсального логического исчисления, которая была изложена им еще в 1666 г. в написанной по-латыни диссертации «Об искусстве комбинаторики».