Психолингвистика. Учебник для вузов - Коллектив авторов

Вавилонская башня. Гравюра М. Эшера. 1928 г.

Много позднее идея божественной сущности языка нашла свое проявление в так называемом имяславском движении в религиозно-философских разработках. Имяславие (по-гречески – ономатодоксия) в буквальном переводе означает прославление имени. Как философская тема оно зародилось в начале XX века в Афонском монастыре, возглавлявшемся тогда иеромонахом Антонием, и получило довольно широкое распространение в церковной среде, хотя и было поначалу осуждено церковной администрацией. Многие видные отечественные религиозные философы – П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков и особенно А. Ф. Лосев – поддерживали и разрабатывали идеи имяславия. Лосев считал их сущностью православного христианства, он рассматривал эту тему в двух своих крупных произведениях: Философия имени и Вещь и имя (Лосев. Бытие…, 1993).

Теория Лосева трактует природу языка в связи с деятельностью Первосущности, т. е. христианской Абсолютной Личности, Творца. Сущность сама себя облекает в язык, семантическую форму, которая соответствует цели самопонимания. Именование – это высший принцип самопроявления Сущности, на его основе через истечение энергии из Первосущности происходят первичные имена. Имя становится «энергийной скрепой» между первосущностью и бытием, внутренним стержнем бытия. В первичном имени содержится основа всех семантических процессов, протекающих в языковой деятельности человека.

Человеческое слово имеет ту же энергийную основу, что и первичные имена, поскольку личность владеет доступной ей степенью сущностной энергии. В человеческом слове происходит общение энергии первичного имени с энергией субъекта. Полное воссоединение с Сущностью в человеческом слове невозможно, но возможно частичное, опосредованное использование символа, несущего на себе энергию Сущности. «В этой вечной и чудесной смысловой игре абсолютного с самим собою и со всем инобытием и заключается последняя тайна именования», – завершает ученый свою вторую книгу Вещь и имя (там же, с. 880).

Идея божественности языка нашла свое проявление не только в науке и философии, но также в литературе, искусстве. Дух этой идеи содержится во многих поэтических произведениях Пушкина, Ахматовой. Очень ясно он выражен в стихотворении Н. Гумилева 1919 года Слово, сокращенный вариант которого приводится ниже.

В оный день, когда над миром новымБог склонял лицо Свое, тогдаСолнце останавливали словом,Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,Звезды жались в ужасе к луне,Если, словно розовое пламя,Слово проплывало в вышине.

Но забыли мы, что осиянноТолько слово средь земных тревог,И в Евангелии от ИоаннаСказано, что слово это Бог.

Представление о высокой значимости речи и языка выражается и в изобразительном искусстве. Известна фреска Боттичелли XV века, где изображена сцена представления Венерой юноши семи свободным искусствам. Эти искусства: Грамматика (слово, язык), Риторика, Логика, Арифметика, Астрономия, Геометрия, Музыка. Каждое искусство в виде аллегорической женской фигуры имеет в своих руках символ своего дела. Примечательно, что в руках Грамматики лук – символ посыла, направляемого в цель, а ее фигура возвышается надо всеми другими, символизируя ее власть.

Фреска Боттичелли.

В представленных здесь идеях трудно рассмотреть признаки психолингвистической ориентации. Однако для нашего анализа оказывается привлекательной обращенность к глубинным основаниям слова в мироустройстве. Мифологичность и налет мистицизма в приведенных суждениях не должны заслонить этого.

2.1.4. Идея рациональности языка. «Грамматика Пор-Рояля»

XVII век принес с собой идею рациональности в понимании природы языка. Эта идея восходила к философу Рене Декарту (1596–1650), который в своей работе «Рассуждения о методе для хорошего направления разума и отыскания истины в науках» утверждал, что в основе нашего мышления лежат рациональные врожденные идеи: числа, фигур, логические и математические понятия. Из этих идей возникает язык. Хорошо развитое мышление порождает ясный и логичный язык. Логика мысли отражается в логике языка. Каждому акту мысли есть соответствие в языке.

Монастырь Пор-Рояль.

Рациональное отношение к речи и языку отразилось в примечательном произведении, вышедшем в 1660 году в Париже. Это была относительно небольшая книга с длинным по обычаю того времени заглавием: «Грамматика общая и рациональная, содержащая основы искусства речи, изложенные ясным и естественным образом, толкование общего в языках и главные различия между ними, а также – многочисленные новые замечания о французском языке». Ее авторами (кстати, в первом издании их имена указаны не были) являлись двое французских ученых – логик и философ Антуан Арно (1612–1694) и крупный педагог, знаток классических и новых языков Клод Лансло (1615–1695).

Названной работе суждено было стать значительным явлением в истории науки о языке. Отношение к ней в разные эпохи было полярно противоположным – от восторженного признания до почти полного отрицания, но игнорировать этот труд оказалось невозможным.

В истории языкознания он известен под разными именами. Наиболее часто его называли «рациональной грамматикой», подчеркивая (опять-таки с различной оценкой) присущий названному сочинению логический характер. Встречаются также связанные с предыдущим термины «универсальная» и «всеобщая» грамматика (поскольку логическая основа является общей для всех языков). После работ Н. Хомского получило распространение словосочетание «картезианская лингвистика», выделяющая связь представленной в названном сочинении концепции с философской системой Рене Декарта[5]. Называли ее и «философской грамматикой». Наконец, по тому месту, где она была создана – знаменитому женскому монастырю Пор-Рояль под Парижем, вокруг которого существовал кружок ученых, в состав которого входили и авторы грамматики, она известна как «Грамматика Пор-Рояля».

При всей оригинальности и научном новаторстве создателей «Грамматики Пор-Рояля», ее появление имело своих научных предшественников. Во Франции выделяют в этой связи деятельность Пьера де ля Раме (латинизированная форма – Рамус) (1515–1572), трагически погибшего в Варфоломеевскую ночь. Им были созданы грамматики греческого, латинского и французского языков, в которых, помимо орфографических и морфологических наблюдений, завершается создание синтаксической терминологии и принимает окончательный вид сохранившаяся до наших дней система членов предложения. Еще более важную роль сыграла написанная по-латыни книга испанского ученого Франсиско Санчеса (латинизированная форма – Санкциус) (1523–1601) «Минерва, или о причинах латинского языка», вышедшая в свет в 1587 году. Ее теоретические основания оказываются близки логическому базису «Грамматики Пор-Рояля».

Философской основой концепции авторов «Грамматики Пор-Рояля», как уже отмечалось, стала рационалистическая система Декарта, хотя сам Арно и полемизировал со своим великим современником по некоторым вопросам. Основную задачу своей работы авторы видели в создании такой системы, которая позволила бы разумно объяснить явления, либо общие для всех языков, либо присущие хотя бы некоторым из них. Вместе с тем они не отказывались и от решения нормативных задач: сама грамматика определяется как «искусство речи» и в ряде случаев указывается, какие обороты следует «рекомендовать к употреблению». В качестве фактического материала использовались, помимо французского, данные традиционных классических (древнегреческого, латинского, древнееврейского), а также в определенной степени, других языков, прежде всего романских.

Выделяются следующие моменты в основных положениях «Грамматики Пор-Рояля»:

– Существует общая логическая основа для всех языков, от которой, однако, отдельные конкретные языки отклоняются в большей или меньшей степени. Грамматика теснейшим образом связана с логикой, призвана ее выражать и базируется на ней. Отсюда следует, что грамматический разбор самым тесным и непосредственным образом связан с логическим.

– Вместе с тем между грамматикой и логикой нет однозначного соответствия. Так, логически сложные понятия могут выражаться в простых словах, а простые понятия – в сложных терминах.

– В каждом языке можно выделить «ясные» и «сложные» значения. Первые логически упорядочены и доступны логическому анализу, по существу и воплощая мысль, которая выражается в языке; вторые представляют собой языковые выражения, логически не упорядоченные, противоречивые, управляемые только обычаем, подверженные моде и капризам вкуса отдельных людей.