(Не)возможная невеста - Анна Соломахина

Я что-то спрашиваю, сама не понимая, ведь всё моё внимание приковано к глазу, который каким-то невероятным образом продолжает видеть, несмотря на ранение. Он военный? Или, может, нарвался на бандитов в одной из подворотен Петербурга? Хотя, какой Петербург с таким пронзительно-синим небом? Скорее всего, мы куда-то уплыли и так и не вернулись домой, а ведь завтра уже свадьба! Или сегодня? Я совершенно потеряла чувство времени.

И тут поступает такая информация, что я напрочь забываю о Катьке и резко вспоминаю, что предшествовало моему сну. Дракон. В небе парил дракон. Вот только почему этот мужчина говорит, что дракон – это он?

Вопрос тут же отпадает, едва я приглядываюсь к его глазам. Серым, словно воды Невы в ненастье, и всю эту хмарь пересекает трещина чёрного зрачка. Вертикального.

- Ах! – я вновь не могу сдержать эмоций, хотя привыкла при незнакомцах не показывать лишнего.

Особенно таких мужественных и странных. Впрочем, наравне со страхом просыпается творческое любопытство: смогу ли я достоверно отобразить его образ на холсте? Хм, тут явно понадобится побольше серого, ржавого, бронзового…

Мои размышления прерывает его рука. На моей шее. Сердце бьётся пойманной птицей, я вновь заглядываю в его невозможные глаза и… растворяюсь. В них столько боли, недоверия и глубины, что я чуть не задыхаюсь от эмоций. Тону, словно прыгнула с той самой яхты, где мы праздновали Катькин девичник, в Неву.

Ну, или Финский залив. Я, хоть убей, не помню подробностей.

Бурливые волны его чувств захлёстывают, ввергают в пучину, мешают связно мыслить. Что он там спрашивает?

- Кто ты такая? – его голос такой грозный, но последние интонации – горькие, как полынь, говорят совсем о другом.

Даже не так страшно стало. Ведь способность страдать – признак человечности. Пусть он и дракон. Впрочем, о каком драконе можно рассуждать всерьёз? Всё это сон, навеянный чрезмерным употреблением алкоголя. Но какой занимательный!

- Кхм, - многозначительно кашляю я, намекая, что со свободным горлом говорить куда легче.

Рука разжимается, но лишь слегка, давая вдохнуть поглубже, не освобождая совсем.

- Кто ты такая? – вновь чеканит он слова, сверля змеиным взором.

Впрочем, змей я никогда не боялась, наоборот, меня всегда поражало, насколько они тёплые и гладкие наощупь. Хотя на вид и не скажешь!

Повинуясь внезапному порыву, я провожу пальцем по его шраму. Не тому, что пересекает глаз – вдруг поврежу и без того пострадавший орган, но второй, который на скуле. Мужчина замирает.

- Я – Диана, - губы пересохли, гортань царапает горячий воздух, но я не могу оторваться от него.

Словно от этого разговора зависят наши с ним жизни. Настолько, что даже вода подождёт, пусть именно она – источник жизни на Земле.

И плевать, что это всего лишь сон! Непростой, стоит отметить, ибо от моего прикосновения его лицо каменеет. Взгляд, и без того колючий, застывает серой глыбой  льда, а рука вновь сдавливает горло.

- Не играй со мной, - дракон шипит, словно не высшая рептилия, а банальная гадюка.

Или как там правильно их классифицировать? Я не особо разбираюсь в зоологии, тем более навьей.

Мои глаза закатываются от нехватки кислорода, и перед ними вновь бушует буран, подсвеченный звёздами. Красиво, дико и немного больно. Впрочем, последнее довольно быстро отступает, пропуская вперёд чувство дивного наслаждения от горячих прикосновений. Чьих? Кто его знает. Может, того дракона, а может я перехожу в другой сон, тут и не разберёшься, пока не проснёшься.

Аман

Я с изумлением смотрю на эту нахалку и мечтаю свернуть ей шею. За всё: за наглость, за нелепую попытку играть со мной, за красоту, будоражащую мою, казалось бы, мёртвую душу. Да как она смеет прикасаться ко мне так? Никто, кроме Айры не имеет право этого делать!

Но едва эта нахальная девица теряет сознание, меня словно окатывает ледяной водой. Нельзя. Держи себя в руках.

Почему? Потому что она – женщина? Или…

- Нет! – трясу головой, прогоняя дурацкое чувство надежды.

Потому что надежда – это слабость, а я и так тот ещё недобиток. Мне нельзя быть слабым – не хочу потом зализывать раны, ведь от них всё рано не умрёшь, а значит это бессмысленное занятие.

Опускаю её на землю, аккуратно, чтобы не повредить. Сам того не осознавая, провожу рукой от шеи к груди, зацепляюсь пальцами за широкий шнурок, на котором держится странное украшение. Чёрное, с белыми надписями на неизвестном языке, с широкой выпирающей трубкой, прикрытой круглой крышкой. Что это? Я совсем забыл об этой вещи, пока пытался выяснить, что это за дева.

- Странно, - бормочу, вновь вглядываясь в подвеску магическим зрением. – Может, это всё же артефакт неизвестного вида, из-за которого меня к ней так тянет?

Пытаюсь порвать шнурок, но он очень крепок. Не то, чтобы я не смогу его добить, приложив некоторые усилия, но становится жаль хорошую вещь. А ведь в ней никакой магии! В шнурке в смысле. Приподнимаю рыжую голову, аккуратно, отслеживая магические колебания (которых нет), снимаю странное нечто с её шеи.

- Хмм, - озадаченно верчу загадочную штуковину в руках, пытаясь понять, в чём подвох. – А это что за колёсико?

Аккуратно прикасаюсь к нему. Ничего. Рядом ещё и выпуклости какие-то. Нет, их точно не стоит трогать, лучше пока разобраться с устройством.

Щёлк – крышка на трубке легко снимается, открывая мне стеклянную линзу, наподобие людской подзорной трубы.

- Любопытно.

Заглядываю внутрь – непонятные разводы. Магии тоже ноль. Снова кручу, обнаруживаю маленькое окошечко, тоже стеклянное. Заглядываю туда и вижу… незнакомку.

- А, так это сквозное отверстие! Ещё бы понять, что вот это такое.

Тыкаю пальцем в прямоугольник, выделяющийся на общем фоне особым составом материала, похожим на чёрное стекло, но ничего не происходит. Нахожу источник энергии – он находится под маленькой дверцей, которую… открывать или нет?

- Была – не была! Всё равно бессмертный.

Раздаётся хруст. Кажется, что-то сломал.