(Не)возможная невеста - Анна Соломахина

- Эй, - превозмогая боль от слепящего солнца, я приоткрываю глаза. – Есть кто живой?

- Шурх, - мимо проскальзывает юркая ящерка.

Зеленоватая с золотистыми бликами.

- А-а! – от страха подпрыгиваю, несмотря на жуткое состояние.

Ящерка в ужасе скрывается в траве.

- Люди! – зову хриплым голосом.

Ужасаюсь. Это я сейчас сказала? Похоже, я погорячилась с воплями.

Боже, как хочется пить! Плевать, где я, дайте мне воды! Хоть кто-нибудь!

К сожалению, подняться на ноги не получается даже с третьей попытки, приходится переворачиваться на живот, кое-как вставать на колени и ползти. Куда?  Понятия не имею. Только чувствую, как горло царапает горячий воздух, как спазм безжалостными тисками сковывает гортань. Невыносимо, просто невыносимо.

Похоже, провидение не осталось равнодушным к моим мукам, и через некоторое время я натыкаюсь на ручей. Чистый, прозрачный, такой желанный!

- Спасибо, - шепчу я трясущимися губами и приникаю к живительной влаге.

Холодной, ломящей зубы, но такой вкусной. Никогда. Никогда я не испытывала такого потрясающего удовольствия! Кажется, что по моей гортани, жилам течёт настоящая живая вода, дающая силу мышцам, выгоняющая алкогольные токсины, проясняющая голову.

Напившись, я блаженно вытягиваюсь на траве. Как прекрасно! Ничего не болит, ветерок овевает лицо, солнышко греет, травы одуряюще пахнут, навевая мысли о мёде. Тягучем, с лёгкой горчинкой, но таким вкусным. О, я бы сейчас многое дала за то, чтобы получить тост со сливочным маслом и мёдом.

Но чего нет, того нет. Скорее всего, в процессе нашего безудержного веселья на девичнике мы высадились на каком-то берегу и разбрелись. По крайней мере, я. Наверняка пошла смотреть светлячков, а то и вовсе рассвет, чтобы запечатлеть восхитительные краски. Я себя знаю – я могла. Вон и фотоаппарат тянет шею, напоминая, что пора вставать и заняться делом.

Открываю глаза и ахаю – в небе парит дракон. Бронзовый, отливающий тёмным золотом в лучах яркого солнца. Самый настоящий, мамой клянусь!

[1] Памятник с мотоциклом. Автор — скульптор из Москвы Алексей Благовестнов. Памятник был установлен в 2009 году у кинотеатра «Аврора» на Невском проспекте. В 2015 году скульптура была установлена на площади у железнодорожного вокзала в городе Окуловке Новгородской области.

Глава вторая, в которой Аман появляется на горизонте

Борьба. Вся моя жизнь – борьба с… этой самой жизнью, ибо зачем она, когда у тебя только половина души?

Всем известно, что после потери истинной пары дракон сгорает. Изнутри, погружаясь в собственный огонь, который выходит из-под контроля. Мне пришлось сопротивляться ему, выгадать время, чтобы добраться до врага, из-за которого погибла моя возлюбленная. И отомстить. Жестоко, кроваво, беспощадно. Потому что за такое преступление иного быть не может, даже если виновник – твой брат.

Потом я хотел уйти вслед за Айрой, но… не вышло. Асхан – Драконий Бог – не позволил. Возможно, потому что я его проклял, когда нашёл бездыханное тело любимой, усугубив проступок сопротивлением собственной природе. Боль и ненависть переплелись во мне, дали сил превозмочь самоуничтожение. И это имело последствия.

Ни дальнейшие попытки погибнуть в бою, ни отказ от еды и воды не привели к нужному результату – воссоединению со своей парой в Мирале – мире, куда попадают души драконов после смерти. Те, которые заслужили, разумеется, прочие идут на перерождение, предварительно пройдя очистку памяти. Редко кто уходит в забвение, для этого нужно совершить немыслимое – преступление против Асхана. Таких единицы, и они давно сгинули в пучине веков, разве что память о них до сих пор жива, чтобы не забывать. И не повторять их ошибок.

Моё неповиновение лишило меня права на вход в Мираль, но и до забвения я не дотянул. Перерождения тоже не заслужил, поэтому лежал, страдал от голода и жажды, а также от многочисленных ран, но не умирал. Тело горело, разум лихорадило, и не было этому ни конца, ни края. И тогда родители, видя, что Бог не принимает мою душу никуда, заставили меня есть и пить, обработали раны, ругали, чтобы я перестал быть безвольной тряпкой и взял себя в крылья.

Пришлось сдаться и… жить. Пусть не полноценно, но существовать в этом измученном теле. И я ожесточился. Ведь когда из тебя уходит любовь, остаются только инстинкты. Драконьи.

К счастью, далеко не всё зажило на мне – остались шрамы на лице и теле, показывавшие всем, что я ненормален. Ибо полноценная драконья регенерация не оставляет следов. Я рад этому, ведь все поняли, что не стоит ожидать от меня чего-то хорошего или хотя бы адекватного. Более того – позволили мне уйти. Зачем отцу наследник, у которого нет половины души? Что он сможет дать своим подданным, когда сам ничего не хочет? Только муки, которые терзают его самого.

Я жажду конца очень давно, настолько, что уже свыкся с его недоступностью. Мне удалось пережить столько опасностей и смертельных битв, сколько не смог бы выдержать ни один дракон даже с самой прочной бронёй. Похоже, все твари нашего мира, способные напасть на меня, это сделали. Ну, или их большая часть. Случайность? Не думаю. Со временем я привык убивать не мешкая, не размышляя, ведь в любой момент по мою шкуру могли прийти. Непробиваемую, но изрядно потрёпанную. Похоже, я сильно прогневил своего Бога.

Задержавшийся – вот как меня все называют. И они правы. Я не должен жить, но почему-то продолжаю. Если выживание в Окраинных горах можно назвать полноценным существованием.

Я не знаю, что происходит за пределами Окраинных гор, лишь иногда встречаю путников, ищущих приключений. Чаще всего держусь в стороне, издалека наблюдая за ними. Лишь один раз я помог спастись от нападения горных виверн – близких сородичей драконов, отличающихся от нас отсутствием человеческой ипостаси, диким разумом и не менее дикими повадками.

Смертоносное жало успело задеть одного из странников – простого человека без капли магии. Он умер, остальные же размышляли, как быть дальше. Я не спрашивал, что они здесь забыли, они сами поведали:

- Мы хотели найти логово легендарного дракона-отшельника,