Дипломатический иммунитет (Дипломатическая неприкосновенность) - Буджолд Лоис Макмастер

Форпатрил продолжал:

– Корабль корпорации Тоскане “Идрис” был помещен в док для отладки скачкового привода. Когда его разобрали, там обнаружились непредвиденные осложнения. Отремонтированные детали, когда их установили обратно, не прошли калибровочный тест и были отосланы обратно в станционные мастерские на доработку. Пока тянулась эта канитель, пять дней превратились в десять. И тут выяснилось, что исчез лейтенант Солиан.

– Правильно ли я понял, что лейтенант был барраярским офицером связи службы безопасности на борту “Идриса”? – спросил Майлз. Флотский полисмен, ответственный за поддержание мира и порядка среди команды и пассажиров, выявление любой незаконной или угрожающей деятельности, наблюдение за подозрительными личностями – немало исторических захватов кораблей было осуществлено изнутри. Он же был первой линией обороны в контрразведке. В его менее гласные обязанности входило отслеживание потенциальной нелояльности среди комаррских подданных императора. Он же был обязан оказывать максимально возможное содействие в критической ситуации, координируя эвакуацию или спасательную операцию, проводимую военным эскортом. Офицер связи, чья работа из скучной до зевоты в мгновение ока могла превратиться в убийственно требовательную.

Впервые за все время подал голос капитан Бран:

– Да, милорд.

Майлз повернулся к нему:

– Один из ваших людей, не так ли? Как бы вы охарактеризовали лейтенанта Солиана?

– Он был назначен недавно, – ответил Бран и после небольшой заминки добавил: – Я не был близко знаком с ним, но у него были хорошие рекомендации с предыдущих мест службы.

Майлз взглянул на каргомейстера.

– А вы знали его, сэр?

– Я по большей части оставался на борту “Рудры”, – ответил Молино, – поэтому мы встречались лишь несколько раз. Но он произвел на меня впечатление обходительного и компетентного человека. По всей видимости, он неплохо ладил с командой и пассажирами. Прямо-таки ходячая реклама ассимиляции.

– Прошу прощения?

Откашлявшись, Форпатрил пояснил:

– Солиан был комаррцем, милорд.

– Вот как. – “Вот ч-черт”. В рапортах не упоминалась эта ценная подробность. Комаррцы были лишь недавно допущены на барраярскую военную службу; первое поколение таких офицеров подбиралось тщательнейшим образом – их заслуги должны были доказать их лояльность и компетентность. “Любимчики императора”, – вот как со скрытым раздражением отзывался о них по крайней мере один из прежних сослуживцев Майлза, барраярских офицеров. Успех интеграции был одним из наивысших личных приоритетов Грегора. Несомненно, адмирал Форпатрил тоже знал об этом. Выяснение таинственной судьбы Солиана сразу влетело на несколько позиций в Майлзовом списке наиболее срочных дел.

– Каковы были обстоятельства его первоначального исчезновения?

Бран ответил:

– Оно прошло очень тихо, милорд. Он, как положено, отметился по окончании своей смены, но так и не явился на свою следующую вахту. Когда его каюту наконец проверили, оказалось, что, по-видимому, оттуда пропали некоторые из его личных вещей и чемодан, хотя большая часть обмундирования осталась там. Факт его ухода с корабля не был зафиксирован, но… если оттуда возможно ускользнуть незамеченным, то уж он-то наверняка знал, как. Вот почему я предположил дезертирство. После этого корабль тщательно обыскали. На случай, если он подделал записи, или утащил с собой часть груза, или что-нибудь в этом духе.

– У вас создалось впечатление, что он был недоволен своей должностью?

– Не… нет, милорд. Ничего особенного.

– А что-нибудь не-особенное?

– Ну, был, как всегда, этот вечный треп о комаррце, носящем эту… – Бран указал на себя, – форму. Полагаю, что на занимаемой им должности Солиану могло доставаться от обеих сторон.

“Вообще-то сейчас мы все пытаемся быть одной стороной”. Майлз решил, что сейчас не время и не место разбирать скрывающиеся за неосознанным выбором слов Брана домыслы.

– Каргомейстер Молино, могли бы вы пролить дополнительный свет на это обстоятельство? Подвергался ли Солиан… э-э, осуждению со стороны его соотечественников-комаррцев?

Молино покачал головой:

– Насколько я могу судить, он нравился команде “Идриса”. Занимался делом, не ввязывался в ссоры.

– И тем не менее, насколько я понимаю, вашим первым… впечатлением было то, что он дезертировал?

– Это представлялось возможным, – признал Бран. – Я вовсе не хочу клеветать на Солиана, но все же он был комаррцем. Возможно, для него это оказалось тяжелее, чем он предполагал. Хотя адмирал Форпатрил не разделял моего мнения, – справедливости ради добавил он.

Форпатрил махнул рукой в рассудительно-поясняющем жесте:

– Это лишь еще один довод против версии дезертирства. Высшее командование весьма осторожно подходит к тому, каких именно комаррцев принимать на военную службу. Им не нужны публичные провалы.

– В любом случае, – продолжал Бран, – мы бросили на его поиски все силы флотской службы безопасности, а также попросили помощи у властей Станции Граф. Которую они не особенно жаждали предоставить. Они лишь твердили все одно и то же – что не нашли никаких свидетельств его пребывания ни в зонах с искусственной гравитацией, ни в районах невесомости, и никаких записей о том, что человек с такими приметами покидал станцию на каком-нибудь из их кораблей, курсирующих в здешнем локальном пространстве.

– И что же произошло далее?

Адмирал Форпатрил ответил:

– Время шло, ремонт на “Идрисе” был завершен. На меня оказывалось всевозрастающее давление, – он недоброжелательно глянул на Молино, – с целью заставить покинуть Станцию Граф и продолжить путь по запланированному маршруту. Но я… я не бросаю своих людей – по крайней мере, делаю все, что в моих силах, только бы не допустить этого.

Молино процедил сквозь зубы:

– С экономической точки зрения бессмысленно задерживать целый флот из-за одного-единственного человека. Вы могли бы позволить флоту двигаться дальше, а здесь оставить одно небольшое судно или даже просто следственную группу, которая по завершении расследования могла бы нагнать нас.

– Но у меня есть также постоянный приказ-инструкция не разделять флот, – сказал Форпатрил, напрягая челюсть.

– Но в этом секторе на нас уже несколько десятков лет не совершалось пиратских нападений, – возразил Молино. Майлз чувствовал, что присутствует при энном заходе продолжающегося уже бог весть сколько спора.

– Да, с тех самых пор, когда Барраяр начал бесплатно предоставлять вам военное сопровождение, – с фальшивой сердечностью заметил Форпатрил. – Странное совпадение, не так ли? – Голос его зазвучал тверже. – Я не бросаю своих людей. Я поклялся в этом, когда был еще желторотым мичманом – во время эскобарского разгрома. – Он обратил взгляд на Майлза. – Так уж случилось, что под командованием вашего отца.

“Ой-ей. Тут могут быть неприятности…” Майлз позволил себе с любопытством приподнять брови:

– Что же вы испытали там, сэр?

Форпатрил хмыкнул, погружаясь в воспоминания.

– Я был младшим пилотом боевого десантного катера, осиротевшего после того, как эски на высокой орбите разнесли ко всем чертям наш корабль-матку. Наверное, если бы мы успели вернуться на него в ходе отступления, то взорвались бы вместе с ним, и все же… Некуда пришвартоваться, некуда бежать, и даже те несколько кораблей, что сумели уцелеть и шли с открытым стыковочным узлом, не стали задерживаться, чтобы подобрать нас. Пара сотен человек на борту, среди них немало раненых – это был настоящий кошмар, вот что я тебе скажу.

«…сынок», – едва не сорвалось с языка адмирала в конце последней фразы – Майлз явственно ощутил это.

Майлз осторожно заметил:

– Не уверен, что к тому моменту, когда адмирал Форкосиган унаследовал от погибшего принца Серга командование вторжением, у него оставался особо широкий выбор.

– О, да вовсе никакого, – согласился Форпатрил, снова махнув рукой. – Я и не говорю, что он не сделал всего возможного в тех условиях. Но он не мог спасти всех, и я оказался среди тех, кого принесли в жертву. Провел почти год в эскобарском лагере военнопленных, прежде чем переговорщики наконец не вытащили меня оттуда. Эскобарцы устроили нам отнюдь не сладкую жизнь, уж сможете мне поверить.