Домовенок Кузька и проказник Сенька - Галина Александрова

— Ну совсем покою не стало в лесу от всяких бродяжек-побирушек! Житья нет, а они все ходят и ходят. Рыскают по лесу, а потом у нас детки пропадают…

Оглянулся Кузька — стоит он один на тропинке, прямо на пути Бабы Яги. Посторонился немного, поздоровался. Да только не отвечает Бабка Ежка, все ворчит да плюется.

— Какие детки, бабушка? — осторожно спрашивает домовенок.

— Подобру-поздорову говорю, отстань, касатик, — шипит Баба Яга. — Не до шуток мне нынче. Старый Леший очень лютует, весь лес переполошил, внучка своего зеленого ищет. Ко мне два раза с обыском приходил, никаких нервов не хватит, а тут еще ты пристаешь. Вот уйду на пенсию, будете тогда без меня жить, слезы лить да судьбу проклинать…

«Совсем все перепутала наша Баба Яга, — думает Кузька. — Как может дедушка Лешика искать, если он сам внука ко мне на выходные отпустил? Или… — закралась к домовенку страшная догадка. — Ой, позор на мои лапти! Вот почему синий лес дни и ночи напролет шумел да волновался! А Лешик-то, друг еще называется — и меня обманул, и деду столько неприятностей доставил! А я еще Сеньку неразумного ругал». Только вслух ничего такого домовенок не сказал — нельзя Бабу Ягу еще больше злить, когда она и так не в духе.

— Что ты, бабушка! Лешик нашелся давно, посмотри, — говорит Кузька, вытягивая друга за зеленую лапку из-за дерева. — Больше не на что старому дедушке Лешему сердиться.

Видит Баба Яга, и правда нашлась пропажа — стоит прямо перед ней старого Лешего внучок. И вовсе даже не похож он на замызганного и потерявшегося. Обрадовалась Яга, клюку отбросила, уродливый драный платок в кусты спрятала, а сама в обычном своем наряде осталась. Даже пряники медовые с начинкой да сладкие ватрушки из карманов выгребать начала, угощает всех:

— Ешьте-ешьте, внучатки мои бесценные! Изумрудики мои зелененькие! Яхонты мои драгоценные! Родственнички мои золотые, бриллиантовые! Как же мы без вас настрадались, наскучались.

«Ну и хитрющая эта бабуся-ягуся, — думает Кузька, уминая пряник. — Вмиг горевать перестала и добренькой прикидывается! С ней ухо востро держи, того и гляди снова обманет». Не верит домовенок Яге, сколько раз она уже его обманывала.

С виду вроде добрая: и дорогу верную укажет, и накормит, и напоит, и в баньке попарит. А на самом деле Баба Яга то сахарный сироп с зельем колдовским норовит перепутать, то указатели на дороге местами поменяет. Бывало что и температуру в баньке плохо регулировала. Так что непонятно было — банька это или печка. После, конечно, руками вплескивала, лживые слезы вытирала, да только Кузька ей не очень-то верил.

— А я-то вижу, идут чадушки драгоценные, гуляют гули-гулюшечки мои. Гуленчики-разгуляйчики!

— Не гуляем мы вовсе, — кривится Лешик, которому Баба Яга надоела уже со своими причитаниями да прибаутками. — Мы девчонок ищем.

— Девочек-девулечек? — изумляется Баба Яга. — Заприметила я их, издаля услыхала. Как ревели они тут, орали-причитали, так и не выдержало у меня сердечко…

— Шъела? — спрашивает Юлька, с опаской выглядывает из-за дерева.

— Дорогу показала, — обиделась Баба Яга на такое предположение, даже слезу рукавом смахнула. — У меня и так настроение никудышное было, а тут еще эти ревы-коровы на весь лес голосят. Ну никак не могу сосредоточиться, чтобы кому-нибудь гадость… ой, доброе дело сделать. В общем, я их к Лешему послала. К деду твоему то есть, — с улыбочкой добавляет Яга. — Пусть сам с ними разбирается.

— Бежим скорее к дедушке, — говорит маленький Лешик. — Он возле старого дуба обычно сидит.

Вышли Кузька с друзьями на самую главную лесную полянку, стоят, оглядываются по сторонам. Пусто, никого поблизости нет. Подбежал Лешик к старому дубу, заглянул в дупло, не видно нигде дедушки.

— Ничего не понимаю, — пожимает он плечами. — Яга сказала, что она девчонок сюда отправила, а тут нет никого.

— Обманула она, — чуть не плачет Сенька.

Петух яркий гребешок склонил, тоже расстроился. Только щенок неугомонный по полянке носится, что-то среди травы да деревьев вынюхивает. Вдруг залаял громко. Бросился Лешик туда и видит: ежик клубочком свернулся, иголки во все стороны выставил, фыркает недовольно. Но на то он и леший, чтобы уметь со всеми лесными жителями на любом языке общаться. Пошелестел Лешик тихонько своими листочками, послушал ежика, а потом всем рассказал:

— И правда, обманула нас старая Яга. Дедушки давно уже здесь нет. Виноват я перед ним — убежал без спросу, а он с ног сбился, ищет меня. Вот сегодня как раз к Гиблому болоту пошел, потому что сплетница-сорока сказала, будто видала там корягу подозрительную, под которой я, наверное, утонул.

— Шмотрите, кто у нас ешть, — закричала довольная Юлька. — Шама к нам пришмыгала.

Обрадовался домовенок Кузька: вездесущей сплетнице-сороке на месте не сидится. Это она снова к старому дубу пожаловала, где ее шишига и схватила за хвост.

— Быстро отвечай, где сейчас мой дедушка? — строго спрашивает Лешик. — Ты зачем его к Гиблому болоту послала?

— Ой, пощадите! Не виноватая я, он сам пошел, — причитает сорока. — Это Баба Яга мне так сказала.

Очень хотелось шишиге красивое перо из хвоста у сороки выдернуть, только Кузька не разрешил птицу обижать. Вздохнула Юлька тяжело, а все-таки выпустила красивый хвост:

— Жадина ты! У шамой вон школько крашоты, а мне даже на шамую махонькую радошть жалеешь.

Сороке стыдно стало — и так она перед ними провинилась, отдала Юльке одно перо. Да еще рассказала, что видала у Гиблого болота старого лешего, который очень по внуку горевал. И девчонок двух тоже видала, живых и здоровых, только зареванных больно.

«Так бы и плутать нам по лесу до самой ночи, если б щенок ежика не отыскал, а Юлька сороку за хвост не поймала», — думает Кузька.

Как узнали друзья от сороки-белобоки, что с Лидочкой и Аленкой ничего страшного не случилось, поблагодарили птицу и скорее дальше побежали.

«Ну и хитрая эта Баба Яга, — удивляется домовенок Кузька. — То правду скажет, то неправду. Не поймешь, когда ей верить можно, когда нет. Да еще и сороку обманула, и старого Лешего в заблуждение ввела!»

Глава 10. На Гиблом болоте

Почти добежали друзья до Гиблого болота, только тут вдруг из-за кустов такой хруст послышался, что Сенька от страха за Кузьку спрятался. Юлька любопытная ничего не боится — щурит глазенки и все норовит первая посмотреть. Щенок лает, петух Тотошка грозно крыльями хлопает. Лешик и домовенок Кузька тоже ничего в этом лесу не боятся. Раздвинули они кусты, а там… Баба Яга!

— Ой вы, мои сладенькие! Ой вы, мои хорошенькие! Я вот забеспокоилась, догнать вас хотела…

— В обход череж кушты жа нами кралашь, — надула Юлька губы. — Шначала обманула, а потом еще и шьешть хотела.

Стоят друзья на тропинке, а сердиться на Бабу Ягу не могут. Потому что вышла она вся в грязи, паутине да листочках. Стоит Яга, грязным кулаком глаза трет, слезу выбивает. А как рассмеялся Кузька, так старая и начала каяться:

— Ой, простите, меня неразумную, бедную-горемычную! Я же всю дорогу за вами наблюдала, все глазоньки проглядела, все коленочки истерла. На ступе-то не пролететь меж деревьев-то!

Лешик едва от смеха удерживается, Сенька глазенками хлопает, щенок с петухом отошли от бабы Яги подальше: они и теперь не верят ей. Только ругать старую обманщицу некогда было — надо скорее девчонок искать, ведь почти дошли уже до Гиблого болота. Собрался Кузька снова через чащу продираться, только вновь зашевелились кусты, и вышел из зарослей на тропинку старый Леший.

— Ой, дедушка, прости меня, пожалуйста! — бросился к нему маленький Лешик.

Щенок хотел было залаять, но постеснялся. Шишига с Сенькой смотрят на огромного Лешего, ближе подойти не решаются. Зато Кузька обрадовался — давно он в лес не выбирался, со старым его хозяином не виделся.

— Слыхал я, где-то здесь Яга объявилась, — грозно говорит Леший, по сторонам оглядываясь.

— Здесь я, родимый, — жалобно пищит обманщица, выползая из-за кустов.

Думала она, что все про нее забыли, и собралась уползти незаметно. Только старый Леший, если иногда и смотрел сквозь пальцы на ее проказы, спуску Яге не давал. Пришлось снова Яге кулачками глазки тереть да слезу выжимать.

Но Леший так обрадовался, что все живы-здоровы, что даже сильно ругать обманщицу и непослушного внука не стал. Тут и лес окончательно успокоился, ветер утих, листочки и веточки шуметь-шелестеть перестали. Обрадовался лес, что у старого Лешего настроение исправилось.

Только у Кузьки на душе тяжело — маленьких девчонок они так и не нашли. А дедушка Леший усмехается потихоньку:

— Вот тут еще две озорницы нашлись, — говорит он. — Не слушались взрослых, в мой лес без спросу убежали…