Мольбы богомолов - Юбер Монтейе

13 июля.

Получено согласие на брак от моего опекуна. Вчера - чаепитие у родителей Маньи. Семья респектабельного юриста, где ко мне отнеслись более чем прохладно. Мать - маленькая, сморщенная, весьма нервная дама с бегающими глазками; отец - воплощенная вежливость, и это все, что о нем можно сказать.

Кристиан весь вечер сидел, как на иголках, с неподдельно страдальческим выражением лица.

14 июля.

Вместе с будущим супругом любовалась парадом. Он в явном восторге от военной музыки, хотя, конечно, вида не подает и нипочем не сознался бы в таком пристрастии. О, мой очаровательный буржуа!

18 июля.

Были у нотариуса: составлен и подписан брачный контракт. Имущественные права получили законное оформление...

4

ПЕРЕПИСКА

Париж, 13 июля 1948 г.

Мадам Александр Маньи - месье Кристиану Маньи.

Мой дорогой мальчик, ты всегда обращаешь так мало внимания на мои слова, что я решила изложить их на бумаге; подобно всем интеллигентным людям, ты с большей охотой воспринимаешь прочитанное, а не услышанное...

Скажу сразу: я тебя не понимаю. Уже довольно давно многое в твоих поступках кажется мне совершенно непостижимым, а твое последнее, столь удивившее меня решение показало со всей очевидностью, насколько различны наши взгляды. Как ни печален этот вывод, но он неизбежен, и мне следовало прийти к нему гораздо раньше.

Ты достаточно взрослый, чтобы понимать - нельзя жениться по мимолетной влюбленности. Такие браки недолговечны и чаще всего плохо кончаются, оставляя в душе лишь горькое сожаление. Женщина, которую любишь, может стать твоей подругой на один-два совместно прожитых года; иногда, впрочем, хватает и двух месяцев. Но затем любовь должна дополниться взаимным уважением, общностью вкусов и воспитания - тем, что не меняется с годами и действительно связывает людей на всю жизнь. Одним словом, свою судьбу можно соединять только с человеком, которого хорошо знаешь и в котором уверен. Ты действительно думаешь, что в твоем случае все обстоит именно так?

Я не осуждаю эту девицу за ее прошлые любовные увлечения; но мне очень не нравится, что она не смогла или не пожелала удержаться в границах допустимого. Я далека от того, чтобы попрекать ее бедностью, но меня возмущает свойственное ей пренебрежение к деньгам. Наконец, хотя я никак не могу осуждать ее за происхождение и недостаток воспитания, мне грустно видеть, сколь много нитей связывает твою избранницу с ее далеко небезупречным прошлым.

Вчера вечером мне на миг показалось, что ты просто не осознаешь последствий своего решения, если, конечно, оно будет осуществлено. Ты смотрел на эту девушку, не отрывая глаз, как завороженный. Чем она так околдовала тебя? Ее даже нельзя назвать очень красивой - во всяком случае, красивой в истинном смысле этого слова. Я в растерянности, я никак не могу понять тебя, Кристиан. Ты меня почти пугаешь... Заклинаю тебя, удержись от этого шага. Время еще есть. Обнимаю, мама.

Дневник мадемуазель Беатрис Мансо (продолжение).

17 июля.

Официальное бракосочетание в магистратуре шестнадцатого округа. Несмотря на торжественную обстановку и предупредительность чиновников, Кристиан с явным усилием перенес весь этот маскарад - ему по нраву только церковное венчание. А здесь - дурацкий обмен заученными репликами перед гипсовой статуей.

Как мило, что Кристиан настолько тонко все чувствует! Но все же незачем, по-моему, так волноваться из-за простой формальности.

18 июля.

В ожидании завтрашнего события мне пришлось сходить к исповеди и уладить отношения с Господом Богом. Католические священники всегда на удивление деловиты, и это действует весьма успокаивающе. Насколько же нужно быть уверенным в своей правоте, чтобы так мало заботиться о впечатлении, производимом на паству!

19 июля.

Ну вот, наконец настоящее венчание! Все прошло очень удачно и торжественно, в недавно отреставрированной церкви Сен-Клод. Я слишком волновалась, чтобы уследить за всеми подробностями церемонии, но белое подвенечное платье было мне очень к лицу.

Среди собравшейся публики я заметила и профессора Канову. Когда все закончилось, он приблизился к нам и произнес подобающие случаю поздравления.

А еще через час мы уже были в купе Восточного экспресса. Конечная цель - Югославия: путешествие туда не слишком подорвет наши финансы.

Кристиан почему-то с самого утра выглядит так сумрачно, словно возвращается с похорон, а не со свадьбы. Видимо, так отражается на нем любое волнение.

20 августа.

Со вчерашнего дня мы снова в Париже. Мой муж снял небольшую квартирку на рю де Пасси, хотя и обставленную в современном стиле, но очень удобную. У нас есть кое-какая старинная мебель, которая смотрится здесь особенно выигрышно.

Это было чудесное путешествие. Сначала - поездом до Венеции, где я почувствовала себя ошеломленной, но вместе с тем и разочарованной. Затем, уже на корабле, отплыли в Дубровник (раньше он назывался Рагуза); там мы прожили три недели.

Дубровник - прелестнейшее место, какое только можно представить! Старый и новый город разделяет могучая каменная стена, ничуть не уступающая укреплениям Каркассона. Старый город совсем маленький, очень четко распланирован и весь сложен из гладко обтесанного белого камня, искрящегося и отливающего нежно-розовым в лучах восходящего солнца. Это истинная, неподдельная красота - не то что венецианские гипсовые орнаменты, придающие городу сходство с накрашенной старухой. Здесь же многие здания являют собой безупречные по стилю образцы южнороманской готики. Даже самые простые дома украшены балкончиками, скульптурами и барельефами с поразительным разнообразием сюжетных мотивов.

Оказавшись на главной улице (она делит старый город на две равные части), испытываешь ни с чем не сравнимое восхищение: тут можно одновременно любоваться и общей панорамой, и отдельными, всегда неповторимыми деталями.

Когда-то прилив достигал городских стен, но потом, с постройкой дамбы, море отступило. Теперь снизу подымаются бесконечные каменные лестницы, они словно выползли из моря и стараются штурмом взять обрывистый берег. Ступени ведут к двойной стене с исполинскими зубчатыми башнями - раньше они защищали Рагузу от нападения с суши. А на другой стороне виден лабиринт чистеньких белых переулков - поначалу они идут прямо, потом начинают петлять, карабкаясь по склону горы, и наконец упираются в стену, с высоты которой открывается синяя гладь моря.

Вечерами, когда зажигаются фонари, город приобретает еще более сказочный вид. Кажется, что ты попала в прошлое, но оно не призрачное, а донельзя живое и реальное. Улицы и площади заполнены загорелыми улыбчивыми людьми; они беседуют, гуляют, наслаждаются прохладным ночным ветром и, по-видимому, принимают, как должное, всю эту немыслимую красоту, созданную для них природой и предками.

Бродя по Дубровнику, не устаешь. Мы с мужем облазили все закоулки. Здешние достопримечательности не столь многочисленны, чтобы надоесть, но каждая из них - подлинное произведение искусства, к которому хочется возвращаться вновь и вновь. Мы осматривали могучие порталы, дворцы, церкви, перекрестки, игрушечные садики и маленькую сонную гавань... С верхней площадки сторожевой башни мы глядели вниз, на зеленую долину, усеянную яркими черепичными крышами, такими приветливыми, что невольно возникает мысль - как хорошо под ними любить друг друга, любить без конца.

Кристиан был всегда крайне внимателен, так что иногда его забота даже немного утомляла. Почему-то приходила на ум аналогия с терпением, которое проявляет даже самый бесчувственный человек, общаясь со смертельно больным родственником. Кстати говоря, в Дубровнике у меня не раз возникала мысль о смерти, что не так уж странно - тут настолько хорошо, что хочется окончить дни среди всей этой красоты и спокойствия.

Мне рассказали историю некоего иностранца, немца, поселившегося незадолго до войны в этих краях. Он построил себе домик в долине, у спуска к морю, и жил там совсем один, очень редко бывая в городе. Постепенно все о нем забыли. Но летом 1943 года к нему явилась группа партизан. Они пришли убить его - убить только за то, что он немец, и исполнили свое намерение. Судя по рассказу, несчастный отшельник до самой последней минуты не мог понять, чего хотят от него эти вооруженные люди. Свой домик он называл "вилла Робинзона".

За три дня до отъезда мы загорали на пляже отеля "Эксельсиор", а потом решили искупаться. Море было спокойным, теплым, и мы заплыли довольно далеко. Внезапно со мной что-то произошло: то ли головокружение, то ли приступ слабости. Я вскрикнула и, кажется, потеряла сознание. А очнулась уже на берегу. Оказывается, мой муж - он плыл рядом - подхватил меня, когда я уже начала тонуть, и в одиночку дотащил до пристани, где ему наконец пришел на подмогу инструктор по плаванию. Мне теперь остается только восклицать в стиле мадам д'Арси: "Он спас мою честь! Он спас мою жизнь!" Впрочем, на самом деле мне было не до шуток.