Нечто в воде - Кэтрин Стэдмен

чем может быть проблема, и молюсь, чтобы Эдди не отказался, не передумал в последний момент. И чтобы не передумало тюремное начальство.

Получить одобрение тюремного совета на любой шаг крайне сложно – на этапе личных интервью мне придется снимать самостоятельно. Только я и жестко установленная неподвижная камера. На этой стадии кадры будут выглядеть грубовато, однако это соответствует сюжету, так что я довольна. А для съемок второй части, когда кандидаты выйдут из тюрьмы, ко мне присоединятся Фил и Дункан.

Фил – оператор, которого я хорошо знаю и которому полностью доверяю: у него острый глаз, и у нас с ним одинаковый взгляд на эстетику, что, как я понимаю, звучит претенциозно, но для меня крайне важно. С Дунканом я тоже несколько раз работала. Он веселый, а самое главное – его уровень как специалиста куда выше, чем я могу себе позволить. Дункана и Фила эта картина серьезно ударит по карману – финансирование у нас так себе. К счастью, им нравится моя концепция, и мы на одной волне.

Я просматриваю пластиковые папки с так тяжело мне доставшимися разрешениями от министерства юстиции и Королевской пенитенциарной службы. Больше всего хочу, чтобы мой документальный фильм помог преодолеть привычные представления о заключенных, показав этих трех человек с личной стороны, отдельно от их приговоров. Холли и Эдди получили от четырех до семи лет за преступления средней тяжести. Алекса приговорена к пожизненному заключению с правом на досрочное освобождение, то есть к четырнадцати годам. Но говорят ли приговоры хоть что-нибудь о том, какие они люди? Кто из них самый опасный? Кто обладает лучшими человеческими качествами? Кому можно доверять? Посмотрим.

Я тащу телефон, за которым тянется шнур, к дивану и сажусь там, в островке падающего из окна света. Пробившееся сквозь листву солнце Северного Лондона согревает мои плечи и затылок. Каким-то чудом наше суровое британское лето умудрилось задержаться. Обычно нам достается лишь несколько по-настоящему летних дней, в этом же году солнце все еще припекает. Уже три недели солнечно. Говорят, что тепло не продлится долго, а пока у нас лето. Марк на работе, в доме тихо. С далекой Стоук Ньюингтон Хай-стрит доносится приглушенный шум грузовиков и рев скутеров.

Я выглядываю в высокое георгианское окно, выходящее на сад за домом. По каменной ограде крадется кошка – черная с белыми лапами.

* * *

Для осуществления этого проекта мне пришлось просить помощи у всех, кого я знала. Рекомендательное письмо в министерство юстиции написал Фред Дейви, режиссер, который дал мне самую первую работу. Я уверена, что две его премии Британской академии кино и номинация на «Оскар» помогли делу куда больше, чем написанный мной синопсис будущего фильма. Канал «Ай-ти-ви» выразил заинтересованность в покупке фильма, а Четвертый канал хвалил мою работу – они уже показывали две мои короткометражки. Моя школа, конечно же, тоже меня поддержала. Дала рекомендации и галерея «Белый куб», хотя вряд ли они много значили для министерства юстиции. Меня хвалили и другие компании, с которыми я работала как фрилансер, в том числе «Креативная Англия», что очень помогло мне в поисках финансирования и поддержки.

И, конечно, я заполучила Эдди Бишопа. Огромная удача, настоящая мечта режиссера-документалиста. Именно благодаря интервью с ним я получила финансирование. Так что сегодняшний звонок для меня крайне важен. Как и сам Эдди.

Вы можете не знать, что Эдди вошел в историю британского криминала. В возрасте восемнадцати лет он вступил в банду Ричардсонов, в то время находившуюся на пике – как раз перед ее падением в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году. Он ознаменовался победой Англии на чемпионате мира и войной Ричардсонов с бандой близнецов Крэй.

Эдди обладал талантом к преступной деятельности. Решительный, прямолинейный, он всегда доводил дело до конца, в чем бы оно ни заключалось. Без шума и пыли. Эдди Бишоп быстро стал для братьев Ричардсон незаменимым – настолько, что, когда летом тысяча девятьсот шестьдесят шестого года Ричардсонов наконец арестовали, он продолжил дело, пока братья и остальные члены банды сидели за решеткой.

Эдди перестроил весь преступный синдикат Южного Лондона и управлял им на протяжении сорока двух лет, пока его не арестовали за отмывание денег – семь лет назад. Четыре десятилетия Эдди правил Южным Лондоном, убивал, пытал и творил свое черное дело, а в итоге ему дали всего семь лет за отмывание.

Тишину прорезает телефонный звонок – пронзительный, настойчивый, и я вдруг начинаю нервничать.

Телефон продолжает звонить. Говорю себе, что все хорошо. Я ведь уже беседовала с другими героями будущего фильма. Все в порядке. Я судорожно вздыхаю и подношу трубку к уху.

– Алло.

– Алло, Эрин Лок?

Голос женский, резкий, ей явно за сорок. Не то, чего я ожидала. Явно не Эдди Бишоп.

– Да, это я.

– Я Диана Форд из тюрьмы Пентонвиль. С вами хочет поговорить мистер Эдди Бишоп. Могу я соединить вас, мисс Лок?

Голос у Дианы Форд скучающий. Ей плевать, кто я и кто он. Для нее это всего лишь телефонный звонок.

– Э-э, да, благодарю вас, Диана. Спасибо.

Она отключается. Тихий щелчок, гудок удержания.

Эдди ни разу не давал интервью. Никогда и никому не сказал ни слова. Я ни на секунду не допускаю мысли, что именно мне удастся взломать неприступную крепость по имени Эдди Бишоп. Я даже сомневаюсь, что этого хочу. Он был профессиональным преступником дольше, чем я живу на свете. Понятия не имею, почему он согласился стать героем моего документального фильма. У меня возникло чувство, что Эдди ничего не делает без причины, и я подозреваю, что довольно скоро ее выясню.

Я еще раз судорожно вздыхаю, и нас соединяют.

– Это Эдди.

Голос у него глубокий и теплый. Настоящий голос кокни с его гортанными смычками[9]. Странно наконец его слышать.

– Здравствуйте, мистер Бишоп. Рада, что мы можем пообщаться. Я Эрин Лок. Как поживаете?

Хорошее начало. Профессиональное. На другом конце линии раздается шорох, пока он устраивается.

– Привет, солнце. Рад тебя слышать. Лок, да? Значит, еще не Робертс? И когда же свадьба? – весело, непринужденно произносит он.

В его голосе слышна улыбка. При других обстоятельствах я бы и сама улыбнулась, но что-то меня останавливает. Эдди никак не мог узнать ни о моей приближающейся свадьбе, ни о смене фамилии, ни о Марке. Если только не наводил обо мне справки. А поскольку он сидит в тюрьме, то должен был поручить слежку кому-то другому. И дело не ограничилось быстрым поиском в интернете. Меня нет в