Армадэль. Том 2 - Уильям Коллинз

— А! Понятно! — сказала сиделка.

Глава III

НА КРАЮ ОТКРЫТИЯ

Утро разговора миссис Мильрой с дочерью в коттедже было утром серьёзного размышления для сквайра в большом доме. Даже добродушный характер Аллэна не мог не испытать неприятного влияния событий последних трех дней. Отъезд Мидуинтера раздосадовал его, а воспоминание о том, как майор Мильрой принял его расспросы о мисс Гуильт, оставили неприятный осадок в его душе. После визита в коттедж Аллэн чувствовал первый раз в жизни раздражение ко всем, кто приходил к нему. Он был нетерпелив в разговоре с Педгифтом-младшим, который зашёл к нему вечером сообщить о своём отъезде в Лондон по делу на следующий день и предложить свои услуги клиенту. Он чувствовал какую-то принуждённость к мисс Гуильт на тайном свидании с ней в парке в это утро. Ему было неловко самому с собой в своей уединённой комнате, где он сидел теперь и угрюмо курил.

«Я не могу жить таким образом, — думал Аллэн. — Если никто не хочет помочь мне задать мисс Гуильт этот деликатный вопрос, я должен сам придумать способ спросить её».

Какой способ? Ответ на этот вопрос было так же трудно найти, как и прежде. Аллэн старался подстегнуть свою изобретательность, расхаживая взад и вперёд по комнате, но уже при первом повороте размышлять ему помешало появление лакея.

— Что такое ещё? — спросил он нетерпеливо.

— Письмо, сэр. Ждут ответа.

Аллэн взглянул на адрес. Почерк был незнакомый. Он распечатал конверт, и из него выпала записка, адресованная тем же незнакомым почерком: «Миссис Мэндевилль, 18, Кингсдоун Крешент, Бэйсуотер, посылается с мистером Армадэлем». Удивляясь все более и более, Аллэн взглянул на подпись в конце письма. Там стояло: «Анна Мильрой».

— Анна Мильрой? — повторил он. — Это, должно быть, жена майора. Что ей может быть нужно от меня?

Чтобы узнать, что ей нужно, Аллэн наконец сделал то, что ему следовало бы сделать сначала. Он присел прочесть письмо.

«Коттедж, понедельник.

(Секретное.)

Любезный сэр, я боюсь, что имя в конце этого письма напомнит вам очень грубый приём с моей стороны, очень доброго внимания с вашей. Я могу сказать только в извинение, что я больная женщина и что если в минуту раздражения вследствие сильных страданий отослала вам назад фрукты, присланные вами мне в подарок, то я сожалела потом, зачем я это сделала. Прошу вас приписать это письмо моему желанию загладить хоть сколько-нибудь пред вами вину мою и быть полезной нашему доброму другу и хозяину, если я только могу.

Я узнала вопрос, который вы сделали моему мужу третьего дня насчёт мисс Гуильт. Судя по тому, что я слышала о вас, я совершенно уверена, что ваше желание узнать более об этой очаровательной особе происходит от самых благородных причин. Веря этому, я, как женщина (хотя неизлечимо больная), искренно готова помочь вам. Если вы желаете узнать семейные обстоятельства мисс Гуильт, не обращаясь прямо к ней самой, это зависит от вас самих, и я скажу вам, как.

Несколько дней назад я писала к особе, рекомендовавшей мисс Гуильт, именно об этом же. Я давно приметила, что гувернантка моей дочери неохотно говорит о своих родных и друзьях, и, хотя я приписывала её молчание совершенно благородным причинам, я чувствовала, что моя обязанность к моей дочери требует, чтобы я разузнала об этом. Ответ, полученный мною, совершенно удовлетворителен. Моя корреспондентка сообщает мне, что история мисс Гуильт очень печальная и что её поведение среди этих семейных несчастий было выше всяких похвал. Обстоятельства семейные (как я поняла) все объяснены в коллекции писем, находящихся теперь в руках дамы, поручившейся за мисс Гуильт. Эта дама готова показать мне эти письма, но, не имея копий с них и отвечая за них лично, она не хочет, если этого можно избежать, послать их по почте, и просит меня ждать, пока она или я найдём надёжного человека, с которым можно переслать эти письма.

Мне пришло в голову, что вы, может быть, как заинтересованный в этом деле, согласитесь привезти мне эти письма. Если я ошибаюсь и вы не расположены после того, что я сказала вам, решиться на беспокойство и издержки поездки в Лондон, вам стоит только сжечь моё письмо и приложенную к нему записку и не думать больше об этом. Если вы решитесь сделаться моим помощником, я с радостью даю вам рекомендательное письмо к миссис Мэндевилль. Вам нужно только взять от неё запечатанный пакет с письмами, послать их сюда по возвращении из Торп-Эмброза и ждать известий от меня.

В заключение мне остаётся только прибавить, что я не вижу ничего неприличного в том, чтобы вы поступили (если вы желаете) так, как я предлагаю вам. Мисс Гуильт так приняла мои намёки на её семейные обстоятельства, что для меня неприятно (а для вас совершенно невозможно) расспрашивать об этом её. Я, конечно, могу быть оправдана, что обращаюсь к даме, поручившейся за неё, а вас, конечно, нельзя осуждать за то, что вы возьмётесь передать запечатанный пакет от одной дамы к другой. Если я найду в этих письмах семейные секреты, которые честь запрещает передать третьему лицу, я, разумеется, буду принуждена просить вас подождать, пока не поговорю с мисс Гуильт. Если я не найду ничего предосудительного для её чести, а напротив, то, что ещё поднимет её в вашем уважении, я неоспоримо оказываю услугу оказать вам это доверие. Вот как я смотрю на это дело, но, пожалуйста, не позволяйте себе поддаваться моему влиянию.

Во всяком случае, я могу сделать только одно условие, и я уверена, что вы найдёте его необходимым. Самые невинные поступки в этом нечестивом свете перетолковываются в дурную сторону. Следовательно, я должна просить вас, чтобы вы сохранили это извещение в самой строгой тайне. Я пишу вам по секрету, и во всяком случае содержание моего письма должно остаться между нами.

Верьте, любезный сэр, искренней преданности к вам Анны Мильрой».

В такой искусительной форме бессовестная жена майора расставила ловушку. Без малейшей нерешительности Аллэн последовал, по обыкновению, своему внутреннему побуждению и прямо попал в эту западню. Он и писал ответ, и продолжал свои размышления в одно и то же время в самом сбивчивом состоянии своих мыслей.

— Ей-богу, миссис Мильрой очень добра!

«Милостивая государыня…»

— Именно чего мне было нужно и именно в такое время, когда это было нужно!

«Я не знаю, как выразить вас мою признательность за вашу доброту, разве только сказать вам, что я поеду в Лондон и привезу вам письма с величайшим удовольствием…»

— Я буду посылать ей корзину с фруктами аккуратно каждый день все лето.

«Я сейчас еду и возвращусь завтра…»

— Ах! Только женщины умеют помогать влюблённым. То самое сделала бы моя бедная мать на месте миссис Мильрой.

«Даю честное слово благородного человека, что я бережно доставлю вам письма и сохраню это в строгой тайне, как вы желаете».

— Я дал бы пятьсот фунтов всякому, кто научил бы меня, как заговорить об этом с мисс Гуильт, а эта добрейшая женщина делает это даром.

«Верьте, милостивая государыня, искренней признательности вашего покорнейшего слуги Аллэна Армадэля».

Передав свой ответ посланцу миссис Мильрой, Аллэн остановился в минутной нерешительности. У него назначено было свидание с мисс Гуильт в парке на следующее утро. Весьма необходимо было дать ей знать, что он не сможет прийти на это свидание, но она запретила писать ей, а он не имел возможности увидеть её одну в этот день. В таком затруднительном положении он решил сообщить мисс Гуильт через майора, написав ему, что едет в Лондон по делу, и, спрашивая, не сможет ли быть полезным кому-нибудь из его семейства. Устранив таким образом единственное препятствие к своему отъезду, Аллэн взглянул на часы и увидел, к своей досаде, что ему остаётся ещё целый час до отъезда на железную дорогу. В теперешнем расположении духа он предпочёл бы тотчас же поехать в Лондон.

Когда время отъезда настало наконец, Аллэн, проходя мимо конторы, постучал в дверь и сказал через неё Бэшуду:

— Я еду в Лондон, завтра возвращусь.

Ответа не последовало, и подошедший слуга доложил, что Бэшуд, не имея никаких дел в этот день, запер контору и ушёл несколько часов назад.

На станции Аллэн сразу же встретил Педгифта-младшего, отправлявшегося в Лондон по делу, о котором он говорил накануне. Обменявшись обычными любезностями, решили, что оба поедут в одном вагоне. Аллэн был рад иметь спутника, а Педгифт, стараясь, по обыкновению, быть полезным своему клиенту, сейчас же побежал брать билеты и отправлять багаж. Прохаживаясь взад и вперёд по платформе в ожидании возвращения своего верного спутника, Аллэн вдруг столкнулся с Бэшудом, стоявшим в углу с кондуктором и вкладывавшим незаметно в руку этого человека письмо (по всей вероятности, с денежным вознаграждением).