По лезвию катаны - Александр Логачев

Тропа. Это была тропа. Прямо перед ним была тропа. Едва заметная, однако несомненная тропа. Протоптанная людьми. «Почему так сразу людьми? А зверьем не может быть протоптана? Или некими… существами?» — подпустил гнильцы внутренний голос, ныне единственный собеседник Артема.

Артем присел на корточки и вгляделся в тропу. Трудно сказать, как удавалось Дерсу Узала и прочим чингачгукам читать по лесной земле, как по книге, и после с умным видом распинаться перед бледнолицыми недотепами: кто и куда тут прошел, когда проходили последний раз и что несли за спиной, не сидел ли при этом кто-то на закорках у идущего. А вот, скажем, Артему не удалось высмотреть ни на тропе, ни по ее краям ровным счетом ничего?

— Где же вы, следы ботинок, велосипедных шин или четкие отпечатки лошадиных копыт? — тяжко вздохнул Артем. — А еще лучше оброненная туристами маршрутная карта с перечислением всех придорожных мотелей… Похоже, давненько тут никто не проходил. Но с другой стороны, думаю я, и зверье тут давненько не пробегало. Стал быть, есть надежда, что я все же угодил не на звериный Бродвей и хоть сегодня удастся не попасть под проносящиеся к водопою медвежьи и волчьи стаи, не столкнуться лоб в лоб с беспощадным оленем-шатуном или не сорвать вечернюю прогулку бешеному зайцу. Короче, все ясно…

Неясным оставалось только одно — налево или направо. Тропа шла параллельно склону, поэтому с равными шансами на успех можно было податься и туда, и туда. Ну, и куда? Ведь даже монетки не имеется, чтоб подбросить на «орел» или «решку». Положившись на авось, Артем отправился по тропе налево.

И долго не мог понять, ошибся он с выбором или нет. То казалось, что ошибся прямо-таки катастрофически и надо срочно возвращаться к распутью — это чувство охватывало его, когда тропа начинала забирать вверх. Но зато когда тропа очевидно уходила вниз — настроение поворачивало резко на сто восемьдесят. Так он и шагал в изменчивом настроении, бросаемый то в горе, то в Радость…

— Стоп, машина. Вроде то, что нужно. От добра добра не ищут.

Наконец-то он набрел на что-то подходящее. Конечно, пределом мечтаний была бы пещера со всеми удобствами, но пока ее найдешь — три раза сдохнешь. Поэтому ну ее в пень, эту пещеру, и будем, как суворовские солдаты в Альпах, довольствоваться малым.

Артем свернул с тропы и направился к каменистому пригорку, где заметил небольшую нишу. Подойдет, прикинул Артем, подойдя ближе. Вполне сносная и где-то даже уютная ниша. Для мягкости лежания наломать лапника, разжечь костер, ветками завалить проем, соорудив подобие шалаша, — и чем не мотель, вы мне скажите! Тут тебе и согреться, и просушиться, потом забиться в нишу поглубже и кое-как поспать, подбрасывая в огонь дровишки и поворачиваясь к костру то одним, то другим боком. Вот оно — скромное туристское счастье. Правда, на пути к счастью громоздилась такая преграда, как добывание огня.

«Что ж, — здраво рассудил Артем Топильский, — получалось же у низколобых питекантропов, получится и у циркового акробата». Насколько он помнил технологию добычи огня трением, она заключалась в следующем: берется колода, в ней проковыривается дупло, туда запихивается сухая трава, вставляется подходящая по размеру палка, которую интенсивно вертят в ладонях туда-сюда, туда-сюда, пока трава не задымится, а там уж не зевай — раздувай искру, подкладывай сухие щепки, хворост, тонкие ветки, ветки потолще… и потом колоти себя кулаками в грудь, рычи на весь лес и скачи по поляне козлом, когда духи смилостивятся и подарят тебе большой огонь.

Подходящую колоду Артем нашел, не затратив много времени и труда, в чем какой-нибудь друид или иной первобытный предсказатель обязательно разглядел бы хорошее предзнаменование. Как раз на вершине облюбованного Артемом пригорка лежало заваленное ветрами или старостью дерево неизвестной породы. Что-то типа нашей осины. Не долго думая, Артем подтащил дерево к краю и спихнул вниз. Шмякнувшись о землю, местная, предположительно горно-китайская, осина разломилась пополам, и на черно-белую землю просыпалась желтая труха.

— Ну вот и ладушки, — Артем быстро сбежал вниз.

Естественных отверстий в трухлявом дереве хватало, так что проковыривать ничего не пришлось. Теперь надо разыскивать сухую траву. А чего ее, собственно, разыскивать! Вон она, растет не отходя от кассы, то бишь от ниши, кругом торчат пучки, даже из слежавшегося, покрытого черными пятнами снега выглядывают сухие стебли. Веток, из которых можно подобрать преотличную зажигательную палку, вокруг валяется немерено — да хоть от этой же трухлявой пальмы можно отломать! — так что все готово для священнодействия. Как там положено, по первобытным понятиям, может, молитву какую прочитать?

В ответ на эти мысли внезапно заурчал желудок. Он урчал громко, протяжно, с переливами и прибулькиваниями. Сие послание однозначно переводилось на человечий язык, как «слышь, хозяин, пожрать бы не мешало, да!». Оно, конечно, справедливо, прав друг-желудок. Тем более что огонь — а Артем в данный момент отчего-то уже не сомневался, что сумеет его добыть, — отчасти пропадет зря, когда на нем не будет ничего зажариваться, покрываясь хрустящей аппетитной корочкой, и капельки жира не станут выступать на округлых боках и стекать в огонь… «Да, как славно было бы насадить на прут хоть ту же белочку, — с тоской подумал Артем. — Хорошая была белочка, жирная».

Мысли о жратве, ворвавшись в расположение ума, жгли и топтали там все подряд, развивали успех и вскоре всецело захватили крепость под именем Артем. И вот уже ни о чем другом не думалось, кроме как о пище, о жирных калориях, о битком набитом брюхе. Перед глазами журавлиными клиньями проплывали глубоко ненавистные в прошлой жизни гамбургеры и картошка фри.

— Это становится невыносимым, — пробормотал Артем, закончив собирать сушняк для будущего костра. — Надо что-то придумывать.

Придумай тут! Никакая жратва в данный момент рядом не прохаживалась, жратву еще требовалось выследить, обнаружить, застать врасплох и…

— Вот именно, что «и».

На «кыс-кыс», как выяснилось, местное зверье не покупается. Значит, необходимо оружие.

— Где вы, луки с бумерангами? Боги-боги, вы же есть, я знаю, так пошлите мне хоть скромную плевательную трубку с ядовитыми колючками! Я вам потом жертву принесу! — возопил Артем, подпрыгивая на месте и размахивая руками, чтобы не замерзнуть.

Шутки шутками, а надо было к чему-то приступать. Или добывать огонь и греть на нем пустой желудок, или все же пробовать поохотиться, как бы громко это ни звучало. С чем охотиться, говорите? Лук отпадает, не из чего плести тетиву. На изготовление копья, как представляется, уйдет слишком много времени. А вот ежели попробовать камушком запулить…

Камушков вокруг хватало с избытком, настолько хватало, что питайся Артем камушками, мог бы бродить по этим местам в сытости до глубокой старости. Жаль, пращой он не владел, а то, ей-ей, не пожалел бы последнего трико на святое дело. Но зато силушкой рук-то он не обижен, глаз-то не косит, а главное, резкость в движениях присутствует. В общем, есть на что понадеяться, и, когда расстояние позволит, можно смело попытаться поразить цель метким броском.

В россыпи камней аккурат возле предполагаемого костра Артем подобрал подходящий по весу и удобный для ладони булыган. С ним и отправился в охотничий поход.

— С надеждой в сердце и с булыжником в руке, — проговорил Артем, забираясь на холм.

С холма он поглядел окрест и еды поблизости нe увидел. «Что ж, будем искать!»

Поиски Артем вел, стараясь далеко не отходить от полюбившегося холма с уютной нишей и старательно запоминая особенности ландшафта, чтоб в случае чего быстро отыскать дорогу назад. Он пристально оглядывал ветви деревьев, не сидит ли там какая-нибудь жирная тетерка, всматривался в землю не только на предмет следов, но и в надежде на мелких грызунов, которые могут опрометчиво высунуться из нор и подставиться под булыжник. Артему было уже не до брезгливости, он был согласен и на мелких… на самых мелких грызунов.

Холодный камень приходилось то и дело перекладывать из ладони в ладонь, а освободившуюся кисть засовывать для согрева под мышку. Между прочим, замерзал он все неумолимее. Организм, не получающий должной поддержки в виде горячей пищи, спирта и меховых шуб, все менее яростно перегонял кровь по жилам, позволяя холоду брать над собою верх. Уже плохо помогали энергичные отжимания и приседания, как и разные прочие упражнения, по-настоящему согреть мог только костер.

А поганая живность упорно пряталась и на прогулки не выходила. Как отрезало у живности. Даже какого-нибудь завалящего суслика не вынесло навстречу.

Артему припомнилась очень древняя статья в газете, где некий фанат лесов утверждал, что ни зимой, ни летом в любом лесу не пропадешь. Дескать, той же зимой, разгреби снег и обнаружишь отмороженные и оттого очень сладкие ягоды и даже грибы. Еще, мол, у каждого дерева найдется что откусить, найдется какая-нибудь съедобная часть: у одних корешки, у других вершки, у третьих сердцевина или та же кора. А еще-де опытный лесной человек завсегда сможет наметанным взглядом разыскать беличьи захоронки и набить брюхо орешками там или грибочками. Да и прочие лесные тайны от него не укроются. Артем ограничился чтением той заметки, не стал углубляться в тему, поднимать лесную литературу, списываться с фанатом, вступать в клубы по его интересам. А как бы сейчас пригодилось! Верно говорит простой картежный народ, знал бы прикуп, жил бы в Сочи.