Арденны - Михель Гавен

— Но… — фрау Эберхарт потупилась и покраснела, — у меня нет денег на то, чтобы жить в центре Берлина. Конечно, мы сэкономили на проезде…

— Платить ничего не придется. Все уже оплачено. Мне удалось уговорить военное ведомство и на это. Дело в том, что ранение, которое получил ваш сын, требует длительного, серьезного лечения. Операция, которую мы собираемся делать, весьма дорогостоящая, уход тоже недешев. Но я пообещала военным, что за операцию они заплатят меньше, так как сама я буду работать бесплатно, а мои услуги обычно обходятся им в приличную сумму, за это они оплатят вам жилье. Вот такая сложная арифметика.

— О, я не знаю, как благодарить, — фрау Эберхарт низко склонила голову. — Но когда же мне находиться в гостинице? Я бы хотела все время быть с Паулем.

— Боюсь, придется потерпеть, — Маренн взяла фрау Эберхарт под локоть. — Во-первых, нет никакой необходимости оставаться с сыном, потому что все это время с ним будет очень опытный персонал. Пауль будет находиться в специальной палате. Вы сможете видеть его, но только через стеклянный экран. Допустить вас к нему мы не сможем. Это произойдет уже после операции. Так что пойдемте, фрау Эберхарт, к фрейлейн Герд, она позаботится о том, чтобы вас поселили в гостиницу. Можете погулять по городу, хотя Берлин бомбят неустанно, но центр более-менее сохранился. И очень прошу, — фрау Ким внимательно посмотрела на женщину. — Никакого пренебрежения опасностью. Как только услышите сигнал воздушной тревоги, немедленно спускайтесь в бомбоубежище. Обратитесь на улице к сотрудникам военной полиции, к любому военному, если не сориентируетесь, даже к девушкам из гитлерюгенд — они подскажут, куда идти. Вы поняли меня?

— Да, конечно.

— Фрау Кнобель будет постоянно сообщать, как идут дела. Надеюсь, вы нашли общий язык?

— О, это замечательная женщина!

— Маренн, я категорически против твоего участия в этом наступлении, — в Гебесберге начальник Шестого управления РСХА бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг не скрывал своего раздражения. — Это авантюра, полностью провальная операция. Американцам уже прекрасно известны все ее подробности, они дешифровали наши радиограммы, к тому же активно используют данные воздушной разведки. Им известны все перемещения наших войск и их концентрация к востоку от Арденн. Наша агентура сообщает, что Эйзенхауэр и Брэдли абсолютно уверены в неизбежности этого наступления, и готовятся к отражению, оттягивая крупные мобильные группировки своих войск к северу и югу от Арденн, вот сюда, — Шелленберг показал на карту. — А в самих Арденнах они намеренно ослабляют оборону. Ты не военный человек, но посмотри, это понятно даже дилетанту, чем может закончиться для нас такое наступление в форме клина, когда нас с севера и юга атакуют мобильные силы противника. Это котел, окружение. И следовательно — плен. Наступление в Арденнах серьезная ошибка, оно обречено на неудачу. Только совершенно бессмысленные жертвы.

— Но разве нашим военным не известно, что американцы разгадали их планы? — Маренн пожала плечами. — Зачем тогда они настаивают? Возможно, операцию надо перенести, внеся в нее изменения.

— Это понятно, — повторил Шелленберг, усаживаясь за стол, — но только не Кейтелю и не фон Рунштедту. Они согнали к Арденнам полмиллиона человек, две тысячи танков и артиллерийских орудий. Вдохновили фюрера грядущей молниеносной победой и теперь не знают, как сказать ему, что, скорее всего, все провалится, так как их же собственный абвер, с которым у меня одна головная боль, допустил утечку информации, а это позволило американцам дешифровать радиограммы. Я докладывал рейхсфюреру положение дел, и он не далее как сегодня утром имел беседу с Кейтелем. Они стоят на своем. Возможный прорыв километров на сто на запад под Рождество окончательно затуманил им мозги, они даже не хотят думать о том, что будет дальше, лишь бы фюрер был в восторге и простил им все, что они натворили в последнее время на Восточном фронте. К тому же они уверены, что Арденны — счастливое местечко для Германии. В августе 1914 года там проводил наступление принц Альбрехт Вюртембергский, и французов разгромили наголову.

— Я помню.

— Но теперь не четырнадцатый год, начало Первой мировой войны, а конец сорок четвертого, и положение наше значительно отличается от прежнего. Кроме того, я уверен, союзники наверняка договорятся с большевиками и потребуют от них решительных действий, чтобы смягчить удар в Арденнах. Зачем тебе лезть во всю эту мясорубку, тем более отправляться туда даже не с медицинской миссией, а в составе диверсионной группы?!

— Я же сказала тебе, Вальтер, — Маренн подошла и опустилась в кресло напротив. — Потому что Кальтенбруннер включил в состав группы Джилл. Никого не спрашивая, ни с кем не советуясь, просто вписал ее — и точка. И поставил подпись. Все. Делайте что хотите. Боец со знанием английского найден. А то, что она и двух километров не пройдет пешком по снегу ночью в лесу, это кого волнует? Она же офицер, оберштурмфюрер СС, извольте исполнять.

— Я знаю, Кальтенбруннер упрям как осел, — Шелленберг кивнул. — Рейхсфюрер поручил ему заниматься всеми аспектами этой диверсии, и уж он развернется во всю ширь своей глупости, можно не сомневаться. Мне не совсем понятно, зачем ему женщина со знанием английского, если все участники группы прошли специальные курсы подготовки. Они вполне способны изобразить американцев, хотя бы в общих чертах.

— Как выразился Кальтенбруннер, будет Рождество, американцы расслабятся, — Маренн улыбнулась. — Джилл поманит одного-другого, в общем, ты понимаешь. Это в его стиле. Ни на что большее он не способен.

— Если Кальтенбруннер собирался придать всей эпопее сексуальный шик, — Шелленберг криво усмехнулся, — то ему следовало позаботиться о подготовке к заброске в тыл противника особого женского подразделения, у нас есть такие кадры, которые без всякого английского ловко справляются со своим делом. У Мюллера таких красоток, хоть отбавляй. И уголовный элемент, и повыше рангом, аж для министров. В салоне Кити, например.

— Как бы то ни было, — Маренн вздохнула, — он включил Джилл в список. И не хочет слушать никаких доводов, хотя Скорцени пытался объяснить ему, что в этом нет никакой необходимости. Еще неизвестно, согласится ли он заменить Джилл мной. Ты понимаешь, я не могу отпустить дочь. После смерти Штефана — ни за что.

— Если он не уступит, я попробую поговорить с рейхсфюрером, — наклонившись вперед, Вальтер внимательно посмотрел ей в лицо. — Но отправить в Арденны тебя для меня едва ли легче, чем Джилл, ты знаешь это.