Сидоровы Центурии - Николай Симонов

Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы, и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной. Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно проворчала:

— То и дело абрикосовую воду спрашивают. А где я возьму ее, если ее не завозят?

Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись и улыбнулись. Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдержал и рассказал тов. Афанасьеву свежий анекдот:

"Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраивается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:

— Чего дают?

— Говорят, Конан Дойля завезли.

— А это лучше, чем кримплен?

— Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?"

Тов. Афанасьев, в очередях стоял редко. Все заботы о домашнем хозяйстве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Советских граждан, впавших в состояние потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли "мешочниками". В подготовленной к защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук на тему: "Образ мелкобуржуазного хама в творчестве советских писателей", — тов. Афанасьев очень прозорливо заметил, что "стремление некоторых несознательных граждан овладеть престижными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: от каждого по способности, каждому — по труду, — равносильно тому, что они становятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых любыми средствами".

Анекдот, рассказанный Павловым, тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не остался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он рассказал Павлову такой опасный и злободневный политический анекдот, от которого с ним едва не случился нервный припадок:

В клубе железнодорожников проходит лекция "О любви". Лектор читает доклад о видах любви:

— Любовь бывает разных видов. Бывает любовь между мужчиной и женщиной.

Из зала выкрик:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

Лектор:

— Слайды, товарищи, будут, как и обещано, но в конце лекции. Ну, так я продолжаю. Ещё бывает любовь между мужчиной и мужчиной.

Снова возбужденный выкрик из зала:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

— Я же говорю, слайды в конце лекции. Также бывает любовь между женщиной и женщиной.

Снова тот же голос:

— Ну, товарищ лектор, когда же слайды?

Лектор невозмутимо продолжает:

— Но высшей формой любви является любовь советского гражданина к родной Коммунистической партии. А теперь, товарищи, слайды.

Когда боржоми было выпито, Павлов на правах подчиненного забрал стаканы и пустые бутылки, и отправился к киоску, возле которого уже галдело и толкалось разнокалиберное по росту и комплекции подрастающее поколение в парадной школьной форме и красных пионерских галстуках. Освобождать для него проход к прилавку никто не собирался, поэтому Павлову пришлось пустить в работу локти.

— Откуда они набежали? — удивился Павлов, не обратив внимания на стоящий неподалеку на обочине проезжей части Бронной улицы автобус "ПАЗ", оказавшийся в неисправном состоянии. Автобус принадлежал Дому пионеров города Смоленска. На нем в сопровождении растерявшегося в непредвиденной ситуации инструктора обкома комсомола добирались домой с Всесоюзного слета, посвященного какому-то очередному юбилею, юные корреспонденты "Пионерской правды".

Пробравшись к продавщице, Павлов не стал просить законно причитающиеся ему за сданную тару 24 копейки, а просто поставил стаканы и пустые бутылки на прилавок. На обратном пути от прилавка с Павловым произошел досадный инцидент. Его локоть нечаянно соприкоснулся с упругим бюстом школьницы-акселератки, на котором нелепо топорщился символ принадлежности к Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина. Девица с лицом, похожим на фотографию юной Анастасии Вертинской, смутилась и покраснела. Не успел Павлов произнести слова извинения, как тут же наткнулся на ловко подставленную кем-то из школяров подножку, и чуть не растянулся на асфальте.

— Вот, уроды! — подумал он, но, не имея времени и желания для выяснения отношений со своими обидчиками, поспешил к своему шефу.

— Ну-с, Дима, ты понял, зачем я дал тебе на ознакомление материал с уфологическими экзерсисами? — возвратил Павлова из рассеянного состояния начальственный голос тов. Афанасьева.

Павлов, встрепенувшись, сразу понял, что шеф имеет в виду подборку материалов центральной и региональной прессы за период 1975–1978 годы, которые шеф направил ему на ознакомление.

Вышеупомянутые документы были собраны в одной пухлой папке в виде аккуратно подшитых и пронумерованных вырезок из газет и журналов, а также листов машинописного текста статей и заметок на тему о всякого рода загадочных явлениях: от шаровой молнии и НЛО до гипноза, пирокинеза, телекинеза и гипотетической машины времени. Все листы с машинописным текстом были помечены штампом "Не утверждено", под которым стояли дата и подпись курирующего цензора. Последнее означало, что статья или заметка "залитована", — проще говоря, не разрешена к печати. На вырезках из газет и журналов сверху текста были приклеены бумажки. На них разборчивым почерком были указаны их выходные данные: название печатного органа, год и номер выпуска, фамилия цензора и фамилия дежурного редактора.

Потратив несколько часов на изучение содержимого папки, Павлов так и не понял, кто и с какой целью ее сформировал. Вряд ли шеф сам, ради интереса, собирал эти статьи и заметки, и затем решил показать своему молодому сотруднику, так сказать, для расширения кругозора. Может, решил проверить его профессиональные навыки? Но никакой существенной разницы между прошедшими и не прошедшими предварительную цензуру материалами Павлов не нашел. Ни в тех, ни и других не было ничего такого крамольного, что подпадало бы под параграфы официального "Перечня сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати".

Может, — подумал он, — авторы запрещенных к опубликованию статей пожаловались в ЦК на некомпетентность цензоров, — в провинции всякое бывает, — а в ЦК провели расследование и для примера подшили к неопубликованным материалам опубликованные? Такое было возможно, но маловероятно.

Оставалась последняя версия — авторы. Их было четверо: доктор физико-математических наук Мерцалов, кандидат биологических наук Фишман, кандидат философских наук Огурцов и кандидат исторических наук Шмидт. Все из Новосибирска. Павлов позвонил знакомому коллеге-цензору из новосибирского областного управления Главлита и поинтересовался, знает ли он таких авторов? На свой вопрос он получил уклончивый ответ, сопровождавшийся характерным покашливанием, которое ему следовало расценивать, как многозначительный намек: они — диссиденты.