Чук и Гек (с иллюстрациями) - Аркадий Гайдар

Четыре дня за делом пролетели незаметно. И вот наступил канун Нового года. Уже с утра Чука и Гека нельзя было загнать домой. С посинелыми носами они торчали на морозе, ожидая, что вот-вот из леса выйдет отец и все его люди.

Но сторож, который топил баню, сказал им, чтобы они не мерзли понапрасну, потому что вся партия вернется только к обеду.

И в самом деле. Только что они сели за стол, как сторож постучал в окошко. Кое-как одевшись, все втроем они вышли на крыльцо.

– Теперь смотрите, – сказал им сторож. – Вот они сейчас покажутся на скате той горы, что правей большой вершины, потом опять пропадут в тайге, и тогда через полчаса все будут дома.

Так оно и вышло. Сначала из-за перевала вылетела собачья упряжка с гружеными санями, а за нею следом пронеслись быстроходные лыжники.

По сравнению с громадой гор они казались до смешного маленькими, хотя отсюда были отчетливо видны их руки, ноги и головы.

Они промелькнули по голому скату и исчезли в лесу.

Ровно через полчаса послышался лай собак, шум, скрип, крики.

Почуявшие дом голодные собаки лихо вынеслись из леса. А за ними, не отставая, выкатили на опушку девять лыжников. И, увидав на крыльце мать, Чука и Гека, они на бегу подняли лыжные палки и громко закричали: «Ура!»

Тогда Гек не вытерпел, спрыгнул в крыльца и, зачерпывая снег валенками, помчался навстречу высокому, заросшему бородой человеку, который бежал впереди и кричал «ура» громче всех.

Днем чистились, брились и мылись.

А вечером была для всех елка, и все дружно встречали Новый год.

Когда был накрыт стол, потушили лампу и зажгли свечи. Но так как, кроме Чука с Геком, остальные все были взрослые, то они, конечно, не знали, что теперь нужно делать.

Хорошо, что у одного человека был баян и он заиграл веселый танец. Тогда все повскакали, и всем захотелось танцевать. И все танцевали очень прекрасно, особенно когда приглашали на танец маму.

А отец танцевать не умел. Он был очень сильный, добродушный, и когда он без всяких танцев просто шагал по полу, то и то в шкафу звенела вся посуда.

Он посадил себе Чука с Геком на колени, и они громко хлопали всем в ладоши.

Потом танец окончился, и люди попросили, чтобы Гек спел песню. Гек не стал ломаться. Он и сам знал, что умеет петь песни, и гордился этим.

Баянист подыгрывал, а он им спел песню. Какую – я уже сейчас не помню. Помню, что это была очень хорошая песня, потому что все люди, слушая ее, замолкли и притихли. И когда Гек останавливался, чтобы перевести дух, то было слышно, как потрескивали свечи и гудел за окном ветер.

А когда Гек окончил петь, то все зашумели, закричали, подхватили Гека на руки и стали его подкидывать. Но мать тотчас же отняла у них Гека, потому что она испугалась, как бы сгоряча его не стукнули о деревянный потолок.

– Теперь садитесь, – взглянув на часы, сказал отец. – Сейчас начнется самое главное.

Он пошел и включил радиоприемник. Все сели и замолчали. Сначала было тихо. Но вот раздался шум, гул, гудки. Потом что-то стукнуло, зашипело, и откуда-то издалека донесся мелодичный звон.

Большие и маленькие колокола звонили так:

Тир-лиль-лили-дон!Тир-лиль-лили-дон!

Чук с Геком переглянулись. Они гадали, что это. Это в далекой-далекой Москве, под красной звездой, на Спасской башне звонили золотые кремлевские часы.

И этот звон – перед Новым годом – сейчас слушали люди и в городах, и в горах, в степях, в тайге, на синем море.

И, конечно, задумчивый командир бронепоезда, тот, что неутомимо ждал приказа от Ворошилова, чтобы открыть против врагов бой, слышал этот звон тоже.

И тогда все люди встали, поздравили друг друга с Новым годом и пожелали всем счастья.

Что такое счастье – это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной.

О рассказе

Рассказ появился в первых январских номерах газеты «Пионерская правда» за 1939 год. В следующем месяце под названием «Телеграмма» опубликован в журнале «Красная новь». В том же году Детиздат выпустил рассказ «Чук и Гек» отдельной книжкой.

В статье «Новый рассказ А. Гайдара» В. Б. Шкловский писал: «Мы знаем Гайдара давно, и почти всегда видим его с удачей. „с полем“, как говорят охотники. С удачей можно поздравить его и по поводу „Чука и Гека“…

Начиная с «Голубой чашки», у Гайдара появился новый голос и новое литературное умение. Он как-то более лирически понял жизнь.

Писатель вырос и не перестал от этого быть понятным и любимым детьми. А критика все встречается с Гайдаром, как малознакомый дядя с чужим мальчиком.

– Это чей мальчик? Вы, мальчик, опять выросли. Вас узнать нельзя, мальчик.

Это потому, что дядя сам не растет и не расширяет своего опыта так, как растет Гайдар.

У хорошего писателя юность и рост долгие».

Дневник Аркадия Гайдара за 1940 год содержит запись: «Позапрошлый (год. – Т.Г.) в декабре, кажется, писал „Чук и Гек“. Время для меня было крутое».

Конец 1938 года был для Аркадия Гайдара действительно «крутым». В ноябре неожиданно была приостановлена публикация его новой повести «Судьба барабанщика». Сложным было время и для страны.

В «Чуке и Геке» нет отзвука тех событий. И все же рассказ «Чук и Гек» несет на себе их своеобразный отсвет.

В этом рассказе, в разговорах его взрослых и маленьких героев, в раскрывающейся перед читателями панораме нашей огромной страны, Аркадий Гайдар отстаивает свой оптимизм, свою непреклонную веру в правоту ленинского дела, которое все равно одолеет любые беды и трудности.

Как жизненное кредо писателя звучат заключительные строки «Чука и Гека»!

«Что такое счастье – это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».

Именно эти слова были вырезаны на мраморной плите на могиле писателя в городе Каневе, когда его прах в 1947 году перенесли туда с лесной опушки у села Леплява, где фашистская пуля оборвала жизнь Аркадия Гайдара.

Notes