Чудовищ не бывает - Лиселотт Виллен

После смерти отца все изменилось. Из дома у моря они уехали. Сменили фамилию. Теперь они носили девичью фамилию Сони. Поначалу произносить ее было непривычно, казалось, будто рот набит камушками, но потом она приросла к ним так же, как и город с его улицами, автомобилями и людьми. С детьми во дворе, игровой площадкой с качелями, пляжами, на которых ты никогда не останешься в одиночестве.

Они были вдвоем. Едины и неразлучны. Окруженные вечно спешащими людьми. Одноклассниками, коллегами. Время от времени возникавшими мужчинами, с которыми встречалась Соня.

Алиса не хотела, чтобы они появлялись. Из-за них квартира делалась чужой. Она помнила, как стояла и смотрела на них, когда они сидели в гостиной или за кухонным столом. Она научилась пристально, по-особому разглядывать этих мужчин, пока они не начинали крутиться и искать глазами Соню. Их блуждающие взгляды. Подергивание губ. Они-то думали, что улыбаются. Алиса не отрываясь смотрела на их белые зубы, а мужчины спрашивали, сколько ей лет и есть ли у нее хобби. Алиса представляла, как их реплики скатываются на пол и исчезают под ковром вместе с хлебными крошками, которые дождем осыпались с края стола, и с сухой землей, которая падала с ее резиновых сапог, когда она прибегала со двора и пила воду, а потом снова выскакивала на улицу.

Позже они перестали приходить. Теперь Соня сама уезжала по вечерам. В стоявшем в спальне зеркале Алиса видела склоненную голову матери, когда та сосредоточенно водила кисточкой по ногтям. Однажды Алиса приложила свой палец к ногтю, и на лаке образовался круглый отпечаток, похожий на цветок. Соня схватила маленький флакончик и скрылась в ванной, и хотя Алиса стояла снаружи и кричала, мать так и не открыла. Женщина, вышедшая из ванной, была уже не Соня и пахла иначе, лак на ее пальцах нежно переливался. Отпечатков больше не оставалось, как бы сильно Алиса ни нажимала.

Потом она стояла возле кухонного окна и смотрела, как Соня садится в машину. В животе рос черный комок, чувство, что мама усядется в эту машину и исчезнет, что она никогда больше не вернется.

Но та девочка, прислонившаяся лбом к оконному стеклу, была ребенком. Теперь она уже не дитя.

Всё здесь так же, как мы оставили.

Алиса зашагала вниз, к берегу.

Плывущая к берегу лодка, пустое место посередине.

Она попыталась вспомнить.

Место, где он сидел. Лопасть весла в сине-зеленой воде. Он сидел на корме. Ее голые колени, вода, брызгающая на спину и руки. Нос лодки был направлен на приближающуюся землю — залив, круглые каменные плиты, отполированные ледником, тускло-красные блики озера между деревьев, дом, лес, обрыв, остроконечные черные скалы.

Алиса попыталась извлечь это из памяти. Но нет, она ничего не видела.

Ветер летал по берегу, раскачивая темно-синюю веревку на лодке. Алиса взобралась обратно на скалы. Перед ольховой рощей, радом с устьем ручья была плоская, поросшая мхом скала. В центре скалы мох выродился, и сейчас на голом камне лежала куча тонких палочек, светлых и гладких, точно оструганных. Вряд ли их принесло туда ветром. Они были сложены в фигурку, похожую на маленькое чудовище.

Когда она вошла, Соня сидела в кресле и читала. Красный лак у нее на ногтях облупился. Иногда мать проводила целый вечер, принимая ванну, укладывая волосы, тщательно крася ногти. Ради себя, а не для кого-то другого. Уже давно она не делала этого для других. Обычно проходило несколько дней, и Соня снова медленно, но верно теряла лоск. Волосы слипались, под ногтями скапливалась грязь. Она бросала куртку на стул в прихожей, а поверх нее сваливала еще целую гору вещей. Когда Соня снова откапывала куртку, та была мятой, словно жеваной, однако она даже не пыталась ее выгладить.

— Где ты была?

— Выходила прогуляться, — ответила Алиса.

— Поедешь завтра в город?

— Да.

Соня нагнулась вперед и посмотрела на дочь:

— Все уже обо всем забыли, вот увидишь. — Да.

Будто бы ничего не было.

— Расписание автобусов на кухне, — сказала Соня.

Расписание лежало на столе, поверх черной записной книжки, перетянутой красной канцелярской резинкой.

— Что это такое? — спросила Алиса.

— Я думала, тебе захочется написать что-нибудь о тех временах, когда мы тут жили. Что-нибудь об отце. Возможно, ты что-то помнишь об Иване.

— Я ничего о нем не помню, — сказала Алиса.

Голос ее зазвенел. Соня заморгала. Алиса сделала шаг к лестнице и обернулась и вновь обратилась к матери:

— Похоже, здесь внизу, у залива, играл ребенок. Соня заложила книгу пальцем и подняла голову. — Вполне возможно, — сказала она. — Там ведь проходит тропа. Туристическая тропа.

Эрика сидела на лестнице возле спортивного зала и писала что-то в телефоне. Рядом с ней стояла бутылка с водой. На Эрике был синий комбинезон из грубой ткани, а на голове шарф. За спиной Алисы закрылась дверь, проглотив ряды парт, склоненные спины, руки, движущиеся поверх листов бумаги. Должно быть, Эрика закончила с экзаменом раньше нее. На секунду Алисе захотелось пройти мимо, не обращая внимания, но Эрика подняла голову.

— Почему ты выключила телефон?

Алиса думала съязвить, но голос Эрики дрожал, и она сжалилась.

— Сидела зубрила, — ответила Алиса.

— Ты что, не понимаешь — я же волнуюсь! Ты и на бал не пришла. Я звонила сто раз, домой к тебе приходила, но там никого нет. Ни души! Вы прямо как испарились. В конце концов я позвонила твоей маме, и она сказала, что вы там больше не живете, что вы переехали на некоторое время куда-то к черту на рога… И еще она сказала, что ты заболела.

— Просто простудилась.

Эрика поднесла бутылку к губам и глотнула. Из-под шарфа выглядывали гладкие блестящие волосы.

— То, что случилось… — начала она.

Алиса обернулась и посмотрела на дверь в зал. Возле нее, в самом конце коридора, никого не было.

— Я не хочу об этом говорить.

— А я хочу, — не сдавалась Эрика, — потому что не понимаю.

— Тебе и не надо понимать. Никому не надо.

— Я думала, тебе нравится Хенрик… да нет, я точно знаю, что нравится.

— Я же сказала, что не хочу об этом говорить.

— А я хочу.

Алиса на секунду закрыла глаза.

— Мне пора.

Эрика поднялась и положила свою руку на ее:

— Пора? Хочешь — поживи у нас с сестрой. Я могу у нее спросить.

— Ну уж нет.

— Тогда я к тебе приеду.

— Нет. Мне надо заниматься.

Эрика отдернула руку и промолчала. Они знали друг друга три года, с лета перед началом занятий в гимназии. Алиса понимала