Дуэль со смертью - Чиж Антон

– Надо предположить, что мадам Половцева знала, что ей нельзя пить лимонад, – сказал Ванзаров. – А господин Кошляков не знал…

– Неужели?

– Половцева отказалась освежиться после обморока. Остается логически предположить, что она выпила изрядную порцию каломели перед этим. Берегла себя. А вот Кошляков наверняка знал, но в порыве забыл… И умер над ватерклозетом.

Аполлон Григорьевич поморщился, как от лимонада, который терпеть не мог.

– Зачем женщине самой себя травить?

– Отравила наполовину: она не пила лимонад.

– Но ела грибы! – воскликнул Лебедев. – Они маринованы в таком крепком уксусе, что издалека слышно. Каломель в соединении с уксусной кислотой дает такой же эффект, что и с лимонной. Даже сильнее… Надежная причина смерти…

– Она не знала о действии уксусной кислоты, – сказал Ванзаров. – Вот в чем дело… Придется срочно разыскивать ее мужа…

– Чего его разыскивать? Сергей Яковлевич в зале сидит, с друзьями пирует за два стола от моего… Мы с ним раскланялись… Славный малый из Цензурного комитета…

Ванзаров сдержал возмущение.

– Знакомы с мужем Половцевой – и молчите?

– Но вы же не спрашивали? – ответил Аполлон Григорьевич с невинным выражением лица.

6

Господин Половцев действительно оказался славным малым. Ванзаров выдернул его из-за стола посреди общего смеха, вызванного остроумным рассказом. Сергей Яковлевич покинул друзей, посмеиваясь. Он радостно принял новое знакомство, ничуть не удивившись чиновнику сыскной полиции. Все-таки в одном министерстве служат.

– Вам знаком некий господин Кошляков? – спросил Ванзаров.

Половцев принял вопрос за новую шутку.

– Знаком ли мне родной брат моей жены? Знаком ли мне мой милый шурин? Ну и вопрос, Родион Георгиевич. Насмешили…

– Он с вами за столом?

– С нами! – радостно сообщил Половцев. – Где же Арнольду еще быть! Убежал только куда-то, сейчас вернется… Все бегает, не может усидеть на месте…

– Не заметили, что Кошляков ел или пил?

Половцев откровенно засмеялся.

– Заметил! Арнольд ел и пил все, что было на столе! Давайте к нам? У нас весело…

– Прошу простить, дела, – ответил Ванзаров. – Где ваша супруга?

– Лиза? – спросил Половцев, будто у него было несколько жен. – Так она в Москве, сразу после Рождества уехала проведать мать и сестриц. У них там московское гнездо…

– Будьте любезны пройти со мной…

Приоткрыв дверь зеркального зала, Ванзаров пропустил Половцева. Тело загораживал стол. Лебедев распорядился, чтобы его накрыли простыней. Ванзаров подвел Половцева, откинул край, укрывавший лицо. Половцев замер, челюсть его отвисла.

– Лиза… Лиза… Лизонька… – проговорил он.

Пришлось удерживать, чтобы Половцев не бросился на тело жены. По щекам его текли слезы, он всхлипывал и причитал. Если игра, то это выше вершин мастерства. Горе Сергея Яковлевича было слишком искренним. Налить ему лимонада Ванзаров не решился, усадил на первый попавшийся стул. Сел рядом.

– Примите мои соболезнования, – сказал он.

Закрыв ладонями лицо, Половцев вздрагивал.

– Понимаю, как вам тяжело. Обязан задать вопросы, чтобы поймать убийцу, – продолжил Ванзаров. – Вы позволите?

Сергей Яковлевич еле заметно кивнул.

– Сегодня днем ваша супруга пришла ко мне и заявила, что вы хотите ее убить.

Половцев отнял ладони. Лицо его пропиталось слезами.

– Я… Убить… Лизу… Мою Лизоньку… Любовь всей моей жизни… Да вы в своем ли уме? Мы венчались по любви… Жили душа в душу… Собирались детишек завести… Какая глупость… Как она здесь оказалась?

Ванзаров не стал раскрывать, что мадам Половцева три дня как приехала, позавчера заказала в «Дононе» банкет.

– Выясняем, – ответил он. – Елизавета Андреевна рассказывала о клубе «Одиссей»?

Растерев глаза докрасна, Половцев засопел.

– Лиза говорила, что есть какой-то замечательный новый клуб, где можно весело проводить время. Обещала меня туда привести.

– У вашей жены имеются свои деньги или личный счет в банке?

– Наши деньги хранятся на моем счете… У нас все общее. Я выдал ей на дорогу значительную сумму.

– Сколько именно?

– Триста рублей.

– Ваша жена принимала пилюли каломели?

– Точно не знаю… Ей какой-то доктор прописал мочегонное или желчегонное, не помню.

– У кого она могла остановиться, вернувшись из Москвы?

Половцев пожал плечами:

– Ума не приложу… У брата точно не могла: у Арнольда квартирка маленькая… Разве гостиницу сняла…

Вошел Лебедев, показал знаками, что хочет немедленно сообщить что-то важное. Ванзаров проводил Половцева до двери, просил подождать в зале. Среди друзей горе переносить легче.

– Бедняга, – сказал Лебедев ему вслед. – Так вот, друг мой: этот ваш отравитель Кошляков сам отравлен каломелью. Вскрытие укажет точно, но внешний осмотр говорит об этом.

Взяв фужер, Ванзаров наполнил его до краев лимонадом.

– Не сочтите, Аполлон Григорьевич, за дерзость с моей стороны. Прошу вас позвать из зала одного господина.

7

Уверский вошел в зеркальный зал в прекрасном расположении духа. Ему было лестно, что сам великий Лебедев пригласил и ведет под локоток. Он поклонился Ванзарову, который пил лимонад большими глотками.

– Такая жара, что не могу остановиться, все пью и пью. Не желаете?

От лимонада Уверский вежливо отказался.

– У вас стол накрыт, а гостей нет, – добавил он.

– Гости мертвы, – сказал Ванзаров. – Изволите взглянуть?

Предложение было неожиданным. Уверский оглянулся на Лебедева, будто ища поддержки. Аполлон Григорьевич был строг и непроницаем.

– Ну, если настаиваете…

– Именно так, настаиваю… Вы же не только чиновник Врачебно-полицейского комитета, но и врач. Умеете лечить людей. На чем специализируетесь?

– Терапия внутренних болезней, – ответил Уверский.

– Благородно. Взгляните на труп…

Над лежащим телом Ванзаров приподнял простыню.

Уверский глянул и отвернулся.

– Какая трагедия: это же госпожа Половцева…

– Трагический спектакль, – Ванзаров опустил белую ткань. – Унес две жизни.

– Ужасно, ужасно. Но почему вы показываете мне?

– Дело в том, что автор этого спектакля мне известен, Александр Иванович.

– Неужели? – Уверский мирно улыбался.

– Блестящая идея преступления: чиновник сыскной полиции должен расследовать свое же убийство, не зная, что умирает.

– Не понимаю, о чем вы…

– Господин Кошляков погиб в мужской комнате, он ничего не мог рассказать. А вот Елизавета Андреевна успела дать показания. Нам известен автор двух смертей, господин Уверский.

Чиновник Врачебно-полицейского комитета не отпускал улыбку.

– Вы ошибаетесь, господин Ванзаров.

– Трудно разглядеть истину, когда она перед глазами. Все просто: Кошляков находит в Пскове актеров, Половцева снимает зал в «Дононе», чтобы устроить фальшивый банкет. Я выбран в качестве достойной мишени. Вы кормите Кошлякова и Половцеву пилюлями каломели под любым благовидным предлогом, например как противоядие, и предупреждаете не пить лимонад. Но забываете сказать, что нельзя есть маринады, в которых уксусная кислота. Кошляков разыгрывает приступ влюбленного и сыплет мне в соусницу гость пилюль, в горячке выпивает лимонад. Наверняка вы сказали ему, что это невинная шутка: господина полицейского хорошенько пронесет, да и только… На один вопрос нет разумного ответа: зачем вам понадобилось убивать меня? Зачем придумывать клуб «Одиссей»?

Уверский слушал, медленно кивая.

– Жаль, жаль, господин Ванзаров, что вы ничего не поняли. С тем и оставайтесь. – Он сунул руку в нагрудный карман, бросил что-то в рот и с силой раскусил. Что-то хрустнуло со звуком ореховой скорлупы.

Бросившись к нему, Лебедев сильнейшим захватом стал разжимать челюсти. Уверский отпихивал его руки.

– Он яд проглотил! – закричал Аполлон Григорьевич. – Помогайте!