Второй выстрел - Роберт Тома

Оливье. — Ты говоришь таким тоном, будто чувствуешь себя виноватой! Да. Лучший способ защиты, это — нападение! Знакомая песня.

Сюзанн, в ярости. — Мне эта песня неизвестна. Прибереги свои музыкальные наблюдения для проституток и бандитов, которых ты встречаешь в вашей криминальной полиции и благодаря которым у тебя сложилось весьма нелестное мнение о человечестве и женской порядочности. Я требую к себе уважения. (Пауза.) И, пожалуйста, не делай такое лицо!

Оливье. — Какое?

Сюзанн. — Ты похож на побитую собаку.

Оливье. — Спасибо за «побитую».

Сюзанн. — Просто вылитый английский спаниель!

Оливье. — Чтобы доставить тебе удовольствие, придется отрастить уши…

Сюзанн. — А я буду тебе их завязывать на затылке, чтобы ты мог есть свой суп! (Ни одному из них не удается рассмешить другого.) У нас у обоих нервы расшалились.

Оливье. — У меня?… Я никогда не нервничаю!

Сюзанн. — Пойду принесу твой чемодан. (Выходит, дружески ему улыбаясь. Оливье, весь дрожа, направляется к часам и приводит в действие записывающее устройство. Прикладывает к нему ухо и прислушивается. Улыбается, весьма доволен. Затем застегивает свой портфель. Возвращается Сюзанн с его плащом и чемоданом.) Будь осторожен в дороге. Уже ночь. Может съешь чего-нибудь?

Оливье. — Нет… Я выпью кофе по дороге.

Сюзанн. — Сделать тебе бутерброд?

Оливье. — Нет. Я поужинаю с коллегами, когда доберусь до Парижа.

Сюзанн. — Прекрасно… А я что-нибудь почитаю в ожидании твоего звонка.

Оливье. — Моего звонка?

Сюзанн. — Из Парижа. Чтобы сказать мне, что ты добрался.

Оливье. — А! Да, да…. Конечно.

Сюзанн. — Иначе я не смогу уснуть, ты же знаешь.

Оливье. — Прости, что все время заставляю тебя нервничать… Вот возьми… (Идет к шкафу и достает коробку с лекарством.) если не удастся заснуть, прими одну таблетку. Но только одну, слышишь? Она может усыпить даже быка. (Протягивает ей коробку.)

Сюзанн. — Спасибо… Я провожу тебя до машины…

Оливье. — О нет! На дворе уже ночь и довольно прохладно…

(Одевается, обнимает и целует ее.)

Сюзанн. — Не подбирай никаких девиц по дороге, ясно?

Оливье. — Как будто это на меня похоже!

Сюзанн. — Все ревнивые мужья — бабники!.. А их жены — образцы добродетели! Знакомая песня!

Оливье. — А! Мне было бы очень приятно, если бы ты записала ее для меня…

(Смеются. Он выходит. Сюзанн машет ему рукой. Слышен шум отъезжающей машины. Сюзанн зажигает везде свет, смотрит на свои ручные часы, затем на настенные… Внезапно из-за кустов выскакивает Патрис. Улыбается, во рту у него сигара. Хлопает ее по плечу. Она вскрикивает.)

Патрис. — Ш-ш-ш! Спокойно, красотка!

Сюзанн, умирая от страха. — Ты меня напугал! Что тебе здесь нужно, Патрис?

Патрис. — Тс-с! Меня зовут Анри Долак. Будь внимательна!

Сюзанн. — Что ты хочешь?

Патрис. — Составить тебе компанию! Я сказал себе: «Муж уехал, вот подходящий момент поболтать с моей Сюзи!» Разве это не мило с моей стороны?

Сюзанн. — Оставь меня в покое, мерзавец! Ты просто подлец! Я думала, что избавилась от тебя. Ты имел наглость приблизиться ко мне в городе и я дала тебе 50 тысяч франков, чтобы больше тебя не видеть. И ты осмеливаешься появиться здесь, прикинувшись садовником! Да, наглости тебе не занимать. Уходи сейчас же! Убирайся из моей жизни!

Патрис. — Оставь свои оскорбления или я дам тебе пару затрещин как в доброе старое время, чтобы освежить твою память и успокоить нервы. К тому же, пора научиться держать себя в руках. Твой муж кое-что заподозрил, видя как ты уронило ведерко со льдом… К счастью я прикинулся идиотом и тут же придумал себе двоюродного братца, жену и троих малолетних детей…

Сюзанн. — Послушай меня, Патрис…

Патрис, сухо. — Меня зовут Анри Долак, ясно?

Сюзанн. — Будь благоразумен. Наша жизнь с тобой была слишком беспокойной, но с тех пор как я встретила этого замечательного человека, которого люблю! Ты слышишь: люблю!

Патрис. — Не надо орать, я не глухой!

Сюзанн. — И я не хочу его потерять!

Патрис. — Ты напала на золотую жилу, не так ли?

Сюзанн. — Не такую уж золотую как ты думаешь! Он очень умный и тонкий человек и, кажется, догадывается о моем сомнительном прошлом.

Патрис. — В тот день, в Буэнос Айресе, когда я случайно увидел твое имя в «Фигаро», в разделе светских сплетен, я решил, что мне это снится. Замужем! И не за кем-нибудь: за комиссаром полиции! С ума сойти! Тогда же я и решил заняться вами обоими. Обожаю полицию! А он-то хоть любит тебя?

Сюзанн. — Да, но очень ревнив!

Патрис, прохаживаясь взад-вперед, открывая двери, осматривая все вокруг. — Ай! Ревнив!

Сюзанн. — И очень мучается. Я борюсь с этим, пытаюсь рассеять его сомнения, чтобы он успокоился. И я должна победить. Прошу тебя, уезжай подальше отсюда. Дай мне жить спокойно!

Патрис. — Ладно. Ты меня разжалобила. Я согласен убраться… в Австралию, скажем. Обожаю путешествия… Но это такое дорогое удовольствие!

Сюзанн. — Но… У меня нет своих денег!

Патрис. — Тяжелый случай!

Сюзанн. — Послушай, если я скажу мужу, что ты ищешь со мной ссоры, будет хуже.

Патрис. — Кому?

Сюзанн. — Дурак! Оливье может потерять голову и наделать глупостей! Подходящая история для раздела скандальной хроники!

Патрис. — Да, действительно… Оказаться в драматической ситуации, конечно смешно, но жить в бедности гораздо хуже…

Сюзанн. — Но где же по-твоему я достану деньги?

Патрис. — Попроси у мужа! Я навел справки: у него их куры не клюют.

Сюзанн. — Да, но под каким предлогом?

Патрис. — Под каким хочешь! Придумай что-нибудь!

Сюзанн. — Невозможно! Просто так он мне денег не даст.

Патрис, кричит ей в лицо. — Тогда я сам найду ему этот предлог!

Сюзанн. — Что же ты ему скажешь? И что, по-твоему, он тебе ответит? Ты думаешь, что уезжая в отпуск, он оставляет свой ум в Париже?

Патрис. — Я умею разговаривать с полицейскими. Старая привычка! Напряги свою память! Я скажу твоему дорогому Мегрэ просто правду. «Господин Комиссар, я был любовником вашей жены — при ее первом муже. Я пришел попросить вас выделить мне небольшую сумму, чтобы я мог уехать и начать новую честную жизнь». Если он скажет: «Убирайтесь отсюда!» я отвечу: «Чудесно, я отправляюсь прямо в полицию. У меня есть доказательства, что ваша жена, Сюзанн, убила своего первого мужа».

(При этих словах, Сюзанн кричит в отчаянии.)

Сюзанн. — У тебя нет никаких доказательств! Ты лжешь!

Патрис. — Поспорим?

Сюзанн. — Никто не поверит такому мерзавцу, как ты.

Патрис. — Да что ты? И ты полагаешь, что твой муж, с его болезненной ревностью и профессиональными заездами не подпрыгнет от этой вести до потолка? Позволь мне быть оптимистом на этот счет. Твой Шерлок Холмс просто взорвется! Наконец-то его страхи получат ослепительное подтверждение! Салют! Шампанского! (Сюзанн всхлипывает. Патрис раздавливает сигару прямо на столе и подходит к ней.) Слушай, перестань ныть и кукситься, твои слезы не производят на меня никакого впечатления. Подведем итоги! Ты устроила свою жизнь, нашла хорошего мужа, которого любишь… Согласен! Но я тоже хочу устроить свою жизнь. Логично? Так помоги мне!

Сюзанн. — Послушай, Патрис…

Патрис. — «Анри Долак, черт возьми! Ты что глухая»? (угрожающий жест с его стороны) Я только зря время с тобой теряю! Придумай что угодно, красотка. Мне нужно к воскресенью несколько миллионов. Иначе я сад копать не буду. Сяду и буду говорить.

Сюзанн, в ужасе. — Я не знаю, как ему сказать…

Патрис. — Найдешь как! Если я тебе понадоблюсь, ищи меня в отеле Гольф, где я остановился инкогнито под именем Луи де Кордоба. Да, моя дорогая, у меня аргентинский паспорт.

Сюзанн. — Как ты мне противен!

Патрис. — А ты, изображая святую невинность, мне еще противнее.

Сюзанн, направляясь к двери. — А теперь, проваливай!

Патрис, возвращая ее на середину. — Не нужно, чтобы тебя видели. Кто знает… Мне кажется, что сегодня днем в Ницце за тобой следил какой-то тип.