The Попаданец (СИ) - Ли Андрюс

   Одеты толкинисты были вполне под стать своему мифологическому увлечению. Лешка живо отметил добротные сапоги, кожаные панцири, небольшие круглые щиты, длинные широкие мечи и навороченные рогатые шлемы. Пожалуй, только у одного парня не хватало приличных воинских доспехов. Он был явно недоволен этим обстоятельством, поскольку короткая дырявая кольчужка, узловатая палица и медный шишак на макушке никак не красили его. По всем прикидкам такой наряд плохо сочетался с мужественным обликом истинного воина, посему лик парня был мрачен не по-детски. Зато у другого, самого высокого и здорового бугая, имелась тяжелая боевая секира - красивая, с удобной резной ручкой и медными окантовками, словно подарок небес.

   Лешка огляделся по сторонам - бородача в хламиде и в помине не было. Вроде бы он только что лежал тут, прямо напротив Лешки, накрывшись волчьей шкурой, а теперь его и след простыл. Впрочем, разбираться с тем, куда подевался бородач, толкинисты не стали. Один из них подошел к Лешке вплотную и лениво пнул его ногой. Заметив, что у Лешки связаны руки, он одобрительно хмыкнул и снова врезал ему сапогом под ребра. При этом он что-то сказал своим широкоплечим компаньонам, и те засмеялись. Язык у них был чудной, но явно далекий от языков средиземья. Он напоминал финский или шведский, Лешка не придал этому особого значения. Балуют мальчики, ну и пусть себе балуют.

   Однако вели себя мальчики более чем странно. Недолго думая, Лешку поставили на ноги, затем накинули на шею петлю и грубо поволокли в неизвестном направлении.

   Если бы у Лешки были развязаны руки, то "шутки" брутальных гостей могли бы обернуться очень серьезными неприятностями, а так пришлось делать то, что велели. А велели немногое, - всего лишь идти, куда ведут, и при этом тихо помалкивать в тряпочку. Правда вначале Лешка возмутился, даже пару крепких слов сказал о поведении тех, кто мнит себя доморощенной ватагой мифологических воителей, но ему быстро заткнули рот богатырским ударом в зубы, после чего проверили надежность узлов на запястьях, и сильным пинком под зад, указали пленнику нужное направление.

   Шагали минут двадцать, проворно оставляя за спиной солнце, разбитый самолет и прошлую жизнь. Потом вышли на большую поляну, заросшую высокой травой. Трава мягко шелестела под ногами, цеплялась за обувку, словно пыталась задержать путников.

   Вскоре остановились возле скорчившейся фигуры, на которой жужжали мухи. Человек был связан, как и Лешка и едва дышал. В глаза бросалась глубокая колотая рана на левом боку. Все вокруг было залито свежей кровью. Самый высокий из толкинистов, повел себя как заправский мясник. Он без раздумий взмахнул секирой и зарубил несчастного, словно свинью. Другие варяги не перечили супротив такого поступка, они как будто играли по-взрослому, видимо рассудив, что несчастного пленника проще отправить на тот свет, чем возиться с подобной обузой. После чего направились дальше,

   Столь хладнокровное убийство потрясло дипломированного журналиста Алексея Сухарева. Боле того, у него вдруг капитально заклинило мозги. Вероятно, именно поэтому молодой военный корреспондент Алексей Владимирович Сухарев, работающей в дивизионной газете "На страже родины" железным летописцем, не заметил, как упал первый ряженый вояка. Но вот следующий, тот, что набросил ему на шею петлю и тащил за собой, словно персональную скотину, шумно свалился к его ногам. Свалившись, он задергался туловищем, как ненормальный и медленно испустил дух. Из глазницы вояки торчало оперенное древко стрелы. Остальные три бойца резко сыпанула в разные стороны, только Алексей Владимирович Сухарев, как истинный идиот, остался стоять посреди открытого места.

   Лес вокруг стоял молчаливый, настороженный. Затем тоненько свистнула стрела, и в траве - за спиной у Лешки Сухарева кто-то надсадно охнул. Ничего толком не соображая, Лешка шагнул влево и, зацепившись нагой за корягу, грузно повалился лицом вниз. Жлоб с секирой тотчас же схватил Лешку за ворот и мигом поставил его обратно на ноги.

   Со стороны леса снова зло и беспощадно просвистела каленая стрела. В высокой траве кто-то болезненно взвизгнул. Потом оттуда выскочил парень в короткой кольчуге и, петляя не хуже зайца, рванулся к спасительной кромке леса. Из плеча у него торчало оперенье стрелы, обагренное кровью. Другая стрела вонзилась ему прямо в затылок и пробила череп насквозь. От неожиданного удара бедолагу бросило вперед, он сделал пару неверных шагов, выдохнул воздух и безвольным кулем осел на землю.

   Теперь остался последний ряженный громила, криминальные поступки которого требовали явного отмщения. Этот детина мигом приставил к Лешкиному горлу лезвие кривого острого ножа и, прикрываясь пленником как щитом, медленно, двинулся к лесу.

   Таким образом, они почти достигли деревьев, осторожно пятясь к спасительному укрытию. Кромка леса была рядом - рукой подать, когда на поляну вышел давешний бородач. В ладонях он держал короткий тугой лук. Кроме того, на поясе у мужика висел добротный стальной меч, а не монашеские четки.

   Не делая никаких резких движений, бородач демонстративно положил лук на землю, а затем вытащил меч из ножен и замер в выжидательной позе.

   Язык жестов толкинист понимал блестяще и на предложение бородача ответил без лишних колебаний. Он небрежно оттолкнул Лешку Сухарева в сторону и уверенной походкой двинулся к противнику. Нож при этом он по-хозяйски спрятал за голенище, а в руки взял оружие под стать собственной личине и собственной удали.

   Они схлестнулись стремительно и яростно, добрый меч против тяжелой зазубренной секиры, ловкость - против слепой силы, лютая злоба - против выдержки и мужества. Орудовал толкинист своим увесистым боевым топором более чем сноровисто. Только ловкие уходы бородача с линии атаки спасали его от неминуемой смерти. Он держался хладнокровно и стойко, движение его были точны и выверены вплоть до мелочей, а дыхание ровным и глубоким, как у младенца. Бородач был внимателен и собран, чего нельзя было сказать о толкинисте. Этот брутальный вояка буквально обезумел от гнева за убийство товарищей.

   Наблюдая за поединком, Лешка без труда сообразил, что бородач более чем опытный боец, возможно даже самый лучший из тех, кого ему приходилось видеть, но даже самым опытным бойцам иногда не везет. Бородач споткнулся о камень и едва не упал на землю. Толкинист тут же набросился на него, оглашая окрестности яростным ревом. Однако бородач не растерялся. Он отбросил меч в сторону и, нырнув под летящее лезвие топора - бух - и секира ушла в грунт по самую рукоять. Теперь воины катались по траве, хрипя от натуги и норовя выдавить друг другу не только зенки, но и порвать на хрен пасть. Высоченный скандинав умудрился подмять противника, затем цепко сдавил его горло и стал душить со всей мочи. Бородач выкатил бельма, сопел, как боров, но не сдавался. Однако толкинист был силен, его преимущество в росте, его длинные руки, его неподъемная туша, давали о себе знать.