Мой дом - пустыня - Аллаверды Хаидов

«Ну артист!» — усмехнулся про себя Ленгер-ага. А Халык вдруг почувствовал беспокойство оттого, что уже где-то видел это лицо, а где и когда, не может вспомнить.

За обедом Халык не выдержал:

— Кажется, я прежде где-то вас видел, Ибрагим-ага?

Ибрагим захохотал так весело, что все невольно улыбнулись.

— Если ты, сынок, не знаешь где видел меня, откуда же это могу знать я?

— Ваше лицо мне очень знакомо.

— Ну-ка, скажи, где ты бывал в своей жизни. В Ашхабаде бывал? В чьем доме ты гостил?

— Я пока еще не видел Ашхабада.

— В доме Ленгер-аги мы с тобой не виделись. Я там бывал по вечерам...

— А в кино вы не снимались?

— Нет. Я из рабочего класса...

На этом разговор закончился. Ораз дал слово всюду следовать с кладоискателями, ложиться и вставать у одного костра, делить с ними еду и воду и облазить всю Красную скалу. А Ленгер-ага обещал показать ему стену на горе Дегирмен и все холмы, которые могли бы быть, по предположению Ораза, остатками древних поселений. Захватив с собой чуреки, колбасу и консервы, кладоискатели по узенькой тропинке начали восхождение. Тропинка то исчезала совсем, то появлялась снова. Иногда им приходилось хвататься за камни, чтоб не сорваться. Ибрагим шел последним, чтобы в случае необходимости помочь оступившемуся. Он предупредил Халыка и Ораза, что при подъеме говорить нельзя, иначе быстро устанешь. Вспугнули стаю куропаток. Ленгер-ага пересчитал их.

— Запиши к нашим куропаткам еще двадцать штук! — крикнул он Халыку, шедшему первым.

Четверо путников поднялись до середины горы. Еще два часа, и они на месте. Но Ораз сказал, что больше идти не в силах. Глаза заливал пот, сердце колотилось где-то в горле.

— Клад никуда не денется. — Ленгер-ага предложил отдохнуть.

Старик наломал сухой арчи и разжег костер. Халык помогал ему. Поставили на огонь старую тунчу для кипячения чая. Воды Ленгер-ага не пил ни дома, ни во время охоты. Он всегда пил только чай. Вот и сейчас он собирался напоить всех чаем, вскипяченным на пахучих арчовых травах. Ораз потянулся к фляжке с водой, но Ленгер-ага разрешил ему сделать только три глотка. В этот момент Халыку почудилось жалобное блеяние козленка, но очень-очень тихое. Услышал его и Ленгер-ага. Он-то знал, что это такое, но не хотел пугать всех. Если все узнают, побегут отсюда, как джейраны, и про клад позабудут.

— Слышишь, яшули, ягненок, — сказал Халык, заглядывая в глаза Ленгер-аги.

— Ну что ж, ягненок так ягненок. А ты отдыхай. Нам скоро идти.

— А разве волк или барс не опасны для ягненка?— забеспокоился мальчик.

— Разве ж за всеми уследишь?

Теперь странный звук услышали Ибрагим и Ораз. Ибрагим сразу нашелся:

— Яшули, все равно козленок обречен — его съедят хищники. Лучше мы его съедим.

Ленгер-ага знал Ибрагима — этот не успокоится, — и он разрешил ему пойти за козленком. Халык двинулся было следом, но Ленгер-ага остановил его. Голос раздавался со стороны родничка, его называли слепым, потому что, едва показавшись из-под камней, он тут же среди камней и исчезал. Здесь был птичий водопой. А если забредали джейраны, то воды хватало лишь на одного. Ленгер-ага был знаком со слепым родничком. Когда сюда прилетают на водопой птицы, гюрза выбирает жертву. Она поднимает голову и не отрываясь смотрит на птицу. Заметив гюрзу, птица уже не может двинуться с места: крылья не слушаются ее. Она сидит завороженная, пока гюрза не проглотит ее.

Есть поверье, что змея, семьдесят лет не слышавшая человеческого голоса, превращается в дракона. Вероятно, здесь человека вообще не было. Два года назад Ленгер-ага впервые набрел на этот родничок. Завидев человека, гюрза подняла голову и закричала, предупреждая, что это ее место. Не обращая внимания на угрозы, Ленгер-ага присел на камень и с интересом стал разглядывать ее. Змея повторила угрожающий крик, похожий на очень тихое блеяние козленка. До сих пор Ленгер-ага не видел, чтобы змея угрожала человеку. «Ба, да это настоящий дракон, — подумал тогда Ленгер-ага. — А ну, убирайся отсюда!» И Ленгер-ага бросил в нее камешком. Гюрза в последний раз зашипела и уползла. С тех пор Ленгер-ага, если набредал на этот родничок, всегда встречал знакомую гюрзу. Вот я сейчас гюрза почуяла запах человека и встревожилась за свой родник.

Подбежал Ибрагим и, схватив ружье, кинулся обратно.

— Эй, зачем ружье берешь?

— Там змея!

— Змея тебя не тронет. А где же козленок?

— Вы не поверите, но эта змея кричит козлиным голосом.

— Нет-нет. Не стреляй.

Ибрагим опустил ружье. Ораз и Халык бегом кинулись к родничку — взглянуть на это чудо. Однако гюрза не стала дожидаться их и давно скрылась в зарослях. Ленгер-ага заговорил, обращаясь к Ибрагиму:

— Есть люди, которые, едва выйдут в пустыню или в горы, хватаются за ружье.

— Яшули, каждый человек убивает змею, где только увидит. Она ядовита. Она жалит людей и животных. Самого коварного человека люди называют змеей...

Ленгер-ага перебил:

— Вот ты говоришь «люди». Ты говори за себя, от своего имени. Ты видел когда-нибудь, чтобы змея преследовала человека? Нет. Не видел. Если ты не наступишь ей на хвост, если не сядешь возле ее гнезда, змея никогда тебя не тронет. Если она укусит — это значит она защищала себя или детенышей. Если б не существовало змей, мир заполонили бы мелкие грызуны — мыши, тушканчики, суслики. Лег бы ты спать, а утром не нашел своих ботинок — тушканчики изгрызли. Ты говоришь — змеиный яд! А ты знаешь, что в малых дозах этот яд целебен? В медицине он ценится на вес золота.

— Откуда вы все это знаете? — удивился историк.

— Отчего ж мне не знать? Об этом много пишут... Только вы знаете об этом по книгам, а я — по жизни. Я часто встречаюсь со змееловами. Они много интересного о змеях рассказывают...

— Яшули, вы все знаете. Ваши слова для нас как крупица золота. А от каких болезней помогает змеиный яд?

— Ну, а уж это ты узнаешь у врачей, ты больше меня слоняешься по свету. Я ведь не болею — и лекарства мне не нужны, — резко ответил Ленгер-ага.— А змей никогда не трогайте, — обратился Ленгер-ага к Оразу и Халыку.

4

Путники взошли на гору. Хребет ее зубцами выступает на голубом небе. Под ногами — песок и мелкие камни. Сколько раз Ораз представлял себе эти места, мечтая о редчайших находках — памятниках древней культуры. Теперь он стоит сам, словно памятник, не в силах сдвинуться с места: «Ведь где-то здесь были найдены два кувшина с пшеницей и ячменем древних времен».

Ораз поведал об этом спутникам.

— Понятие «древние времена» очень широкое, — вдруг заговорил Халык, до сих пор молчавший. — И пять тысяч лет и сто лет назад — для людей древние времена.

— Не перебивай, братишка, — продолжал Ораз. — Древнейшими я называю времена, когда люди жили в пещерах. Я найду эти пещеры, найду памятники, оставшиеся от людей, живших пять тысяч лет назад, десять тысяч лет назад. Вы будете свидетелями больших открытий!

Теперь Ибрагим прервал честолюбивые мечтания Ораза.

— Братишка, время — деньги. Памятники, которые ты найдешь, — это золото и серебро или глиняные черепки и сгнившие зерна?

— Черепки кувшинов и ячмень имеют исключительно большое значение для науки.

— Но лично для меня — никакого! Мы пришли не за битыми черепками тысячелетней давности, а искать клад на Красной скале. Не так ли, Ленгер-ага?

— Так-то оно так. Но парень приехал издалека. Он гость в этих горах. Он наш гость. Помочь ему — наш долг.

Ораз успокоился и пустился в объяснения:

— Конечно, здесь была древняя крепость. Забраться сюда очень трудно. Поблизости много пещер. В них люди прятались от врагов и непогоды. А потом построили эту крепость.

Ленгер-ага подошел к пещере, что находилась неподалеку от разрушенной стены. Постоял, посмотрел и, взглянув на историка, сказал:

— Братишка, я не разбираюсь в науке, которой ты занимаешься. Я не берусь судить, что здесь было десять тысяч или тысячу лет назад. Я скажу одно — до войны люди часто приходили сюда. На этих склонах, как сейчас, Ибрагим сажает картошку, люди сеяли пшеницу и ячмень. А эта стена была стеною плохонького домишки, попросту сарайчика, где люди прятались от дождя и солнца и хранили плуги, кирки, лопаты и прочие хозяйственные вещи. Во время войны мужчины ушли на фронт, и некому стало здесь сеять.

— Да что вы, яшули, вы шутите! — Ораз растерянно смотрел на Ленгер-агу.

— Нет, голубчик. Знаю это, потому и говорю.

— Так почему же сейчас ничего здесь не сеют?— со слабой надеждой спросил Ораз.

— Так теперь никто не пашет землю на волах. Нет смысла. А тракторы и комбайны сюда взобраться не могут.

Ленгер-ага развеял в прах мечты Ораза, но Халык смотрел на старика с откровенным восхищением: «Вот человек, который может ответить на любой вопрос! А как умно он говорит, как верно!» Халыку никогда бы самому не додуматься.