Сон жизни как жизнь сна - Кузнецова Елена "mari-el"

Сон же готов – в любой миг – рассказать человеку о нем самом ВСЕ.

Осталось только прислушаться, присмотреться и научиться запоминать.

В благодарность сон – со временем – раскроет все свои смыслы и тайны.

Тогда человек и его сон начнут жить не параллельно, а вместе – одной общей здоровой и радостной жизнью.

Начало

"Сны – это лазейка в иные миры "

К. Кастанеда

Этот роман из глубокого детства. До сих пор помню сон, который начал снится мне еще до школы. Сегодня такие истории называются сериалами. Но в середине 60-х в моей семье еще не было телевизора, а сон… снился на протяжении нескольких лет. Конечно, я погорячилась, заявив, что помню его. Но детское осознание творимой собственной сказки, безусловно, осталось. Да еще детали – яркие, по-детски наивные, но сказочно достоверные – и теперь стоят перед моими глазами, "как живые".

Сон был связан с котом в сапогах. Скорее всего, это было развитие сюжета знаменитой сказки Шарля Перро.

СОН

Из ночи в ночь моя животина путешествовала по полям, лесам, горам и захаживала в придорожные таверны. Почему-то кот не показывался целиком, помню только его лапы в ярко-красных сапогах с блестящими ботфортами и пушистый серо-полосатый хвост. Да еще распахивающиеся деревянные резные двери.

Из желания понять, в чем был смысл приключений постоянного героя этого долгого сна, выросло, совершенно естественно, и желание вообще понять, зачем мне – именно мне – снятся сны?

С 14 лет начал формироваться сновидческий архив. Сначала это были какие-то обрывочные сюжеты с ускользающими деталями. Первые опыты были похожи на изучение иностранного языка, когда накануне вызубренные слова никак не вспоминались наутро перед уроком. Беспомощность вызывала яростное сопротивление – хотелось победить несовершенство памяти во что бы то ни стало.

И тогда я попыталась разработать собственную – за неимением вообще никаких – методику для запоминания. Как ни странно, развитие навыков запоминания снов привело к утере другого навыка – усвоения иностранного языка. Но я тогда – в юности – не расстроилась. Ведь иностранный язык был чем-то чуждым, и вряд ли когда-либо в той – советской реальности – применимым. А сон был частью меня самой. И отказываться от изучения собственной жизни я не собиралась. К тому же подстегивала и тайна. Никто не знал о моих необычных занятиях. Хотя, чтобы изменилось, если бы и кому-то это стало известно? Психом не объявили бы, но пальцем у виска вполне могли бы "дружелюбно" повертеть. А я и так не слишком монтировалась с окружающей действительностью.

Подробности ночных приключений восстанавливала по оставшимся деталям и предметам, объяснения которым находила в фотографических карточках – первых сонниках. Их воровато распространяли в поездах немые. Конечно, словарь там был минимальный, да и понятия все больше устаревшие. Но и эти примитивные сонники-открытки развивающейся личности давали пищу для размышлений о природе сновидений.

У изголовья всегда был блокнот, карандаш и фонарик. Постепенно я научилась спать чутко и просыпаться сразу после сновидения, чтобы как можно точнее и полнее записать приснившийся сюжет. Иногда просыпалась по 6-8 раз и фиксировала на бумаге то, что удалось запомнить. Жаль, что теперь нет возможности посмотреть на те – первые – опыты. Эти записи утрачены из-за многочисленных переездов.

Со временем технология фиксации сна видоизменилась и усовершенствовалась. Как ни странно, мне даже в голову не приходило, что можно найти таких же, как и я, энтузиастов. Может быть, дело было в том, что тема сна никак не была связана с моими профессиональными интересами. Главное было в том, что постепенно, но неуклонно шло развитие методики.

Я научилась просыпаться после сна и, не открывая глаз, "прокручивать" увиденное несколько раз с начала до конца до тех пор, пока "фильм" не запоминался подробно. После этого… снова засыпала… в следующий сон. И так – до утра. А утром – опять же с закрытыми глазами – повторяла последовательно все сны и… просто записывала их так, как можно записывать художественный фильм, используя для удобства "стоп-кадр". Так что теперь я уже не просыпаюсь между снами.

Достойные записи сны приходят не каждую ночь. Но сам процесс обучения сновИдению был так увлекателен, что хотелось постоянно прогрессировать в этом направлении с ночи до утра. Правда, не скрою, когда я рассказывала об этом своем самом восхитительном "институте ", некоторым мои знакомым и друзьям, кто искренне, а кто и демонстративно испуганно ужасались: "Да ведь ты совсем не отдыхаешь! Твой сон рванный и неполноценный. Это – повод задуматься о психическом здоровье".

Наивная, я-то была уверена, что мои достижения – как минимум – возбуждают любопытство. Оказалось, наоборот – только страх. Чего в этом было больше – беспокойства, жалости или зависти – уже не интересно. Тогда же я воспринимала это, как недоверие и обиду. Теперь меня веселит подобная "забота о моем психическом здоровье".

Тем более, что частенько друзья и знакомые просят помочь расшифровать их сны. Мне легче это делать для тех, чью жизнь я немного знаю. Ведь тогда и детали, и персонажи, и сюжет больше говорят о настоящих, а не выдуманных составителями сонников, проблемах и озабоченностях.

Я чувствую себя по-настоящему счастливым человеком от осознания того, что полностью – без изъянов – принадлежу только самой себе. И чувство это совершенно феноменальное. Оно так же иррационально, как и вещественно. Иначе и быть не может, ведь настроение, самочувствие – вещи вполне и материальные, ибо влияют на жизнь не меньше, чем еда, вода и взаимоотношения. Уверена, окружение от этого не страдает, ведь мое сонное счастье незаметное, оно суть – ощущение даже не столько физическое или душевное, но – духовное.

С тех самых пор, как стала записывать сны, я с нетерпением жду ночи. Для меня ночь – самое фантастическое время. Это воистину упоительная жизнь – необычные приключения, фантастические истории, настоящие герои и небывалые события. Не скрою, в юношеском максимализме иногда дело доходило и до того, что подлинная – реальная – жизнь казалась мне тусклой, серой, не интересной, в противовес загадочной ночной. В конце концов, у каждого человека должны быть свои вредные привычки: кто-то курит, пьет, гуляет, употребляет наркотики, ныряет с аквалангом, организовывает финансовые пирамиды…

Спустя годы, я понимаю, что юношеский энтузиазм неплохо подпитывался возрастной агрессией. Иначе, наверное, я давно бы извела себя сожалениями о лишении каких-то реальных удовольствий и радостей. Так, мне казалось, что топтание на пьяной танцплощадке – излишний и бессмысленный опыт. Правда, если будет дано "вернуться" когда-нибудь (потом!) еще раз на обязательно грешную землю, чтобы снова прожить телесной жизнью души, – проверю, много ли я потеряла в сравнении с нынешней жизнью.

Но это будет, если будет, когда-нибудь потом.

Проблема лишь в том, что этот эксперимент трудно провести – душа не помнит свои прошлые жизни. Она так устроена, чтобы ничто – и память более всего – не мешало по-настоящему исправлять собственные ошибки. Но, если честно, то думать о будущем мне не хочется. Я и так всю свою предыдущую жизнь провела в раздумьях, как поступить правильно, чтобы через … -дцать лет "не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". Так что теперь просто живу, просто сплю и стараюсь делать то, что в моих силах – без вранья, насилия над собой и окружающими.

В разных исследованиях по поводу продолжительности сновидений говорится об очень кратком временнОм периоде. Опытным путем я могу подтвердить эти научные данные. Кстати, это выяснение было не самым интересным экспериментом. И вторично на подобное я, скорее всего, не соглашусь.