Кровь. Надежда. Эгоизм - Игорь Дикарёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мир кверху ногами! Я умирать!
— Ты не умер, недотёпа! Это я держу тебя за ногу.
Я поставил зелёное недоразумение на ноги и велел:
— Где-то здесь под снегом и камнями Пад. Найди его и вытащи. Мне плевать, как ты будешь его искать, по запаху или ещё как-то. Но если не сделаешь то, что я велел, я найду в горах ещё одного завра и скормлю тебя ему!
— Ай, завр плохо! Моя искать!
Из-за холода мои движения стали какими-то замедленными, скованными, конечности плохо слушались, а гоблин, казалось, двигался, наоборот, слишком быстро.
Нужно было срочно что-то предпринять, пока мы все и вовсе не замёрзли. Я стал стаскивать ветки, обломки повозок и всё, что могло гореть, для костра. Сейчас не до церемоний, можно и самому грязной работой заняться, иначе все можем погибнуть.
Костёр мы развели без проблем и быстро согрелись, а вот поисками занимались до самого вечера. Несколько эйхо выбрались из сугробов самостоятельно. Животные, которых распространяли олодцы, были очень живучи и выносливы, но всё же после лавины выжило лишь одиннадцать из двадцати, а трое оказались серьёзно ранены, так что пришлось их добить и пустить на мясо. Ужин в тот день был очень сытный. Большую часть мяса заморозили.
Но за животных я переживал меньше всего. В крайнем случае, дальше пойдём пешком. Гораздо больше я переживал за своих подопечных, за основу моей будущей армии.
Двоих катарианцев нам не удалось найти. Они навсегда останутся в этих горах, погребённые лавиной. После её схода у нас осталось восемь эйхо, я и ещё четверо здоровых высших существ и трое раненых: Пад, ещё один гоблин и старый слепой эльф, у которого к тому же теперь были переломаны руки и ноги, являющийся нашим проводником. Эльф был без сознания. Если он погибнет, то, скорее всего, такая же участь ждёт и нас. Катарианцы не селятся в горах, а потому плохо ориентируются на такой местности.
Нам придётся разбить лагерь надолго и надеяться, что эльф очнётся, а на нас больше не обрушится камнепад, не сойдёт лавина и не нападёт завр. Нашему отряду и так досталось много неприятностей.
Глава 3 Елена. Тяжела морская жизнь.
Никогда не следует применять заклинание, пока не будешь уверен в том, как оно подействует. Не стоит и вовсе применять магию, если можно обойтись без неё. (из сохранившихся страниц дневника Эквилиона).
— Бе-е-е...
Подобные звуки я издаю уже который день подряд, свесившись за борт и исторгая из себя содержимое желудка. Никогда бы не подумала, что буду страдать от морской болезни. И пусть засунет себе в задницу слова тот, кто скажет, что морская болезнь пройдёт, если смотреть на море. От этого мне становится лишь хуже.
Куда ни глянь — кругом вода. Учитывая то, что у меня талассофобия, чувствую я себя не очень комфортно. К тому же теперь всеми этими мракобесами командую не я, а Андрей, и меня никто не спрашивал, хочу ли я из начальницы перейти в ранг подчинённой. От этого на душе ещё более скверно. Добавьте сюда острейшую форму морской болезни, и вы поймёте, как я себя хреново чувствую.
Никто из моих бывших подчинённых не горит желанием теперь со мной общаться. Они считают, что это я виновата в том, что на нас напали, затем отрезали от врат, а затем мы сели на галеры и плывём уже долгое время по кажущемуся бесконечным океану.
Общаюсь я поэтому в основном с бывшими рабами, которые плывут вместе с нами. Общением в полной мере это, конечно, не назовёшь. Они не знают нашего языка, а я не знаю их. Но я хочу научиться. Не знаю, что дальше ждёт нас в этом мире и смогу ли я из него когда-нибудь выбраться, чтобы вернуться в свою уютную квартиру, принять горячую ванну и забыть всё, как страшный кошмар. В задницу высокие цели!
Мне до сих пор снится та ночь. Запах горелой плоти — никогда его не забуду. Крики и стоны такой громкости, что мне кажется, будто это я умираю от ожогов. А если снится не ночь, значит, жуткий голос. Я всегда любила и хотела детей. Мне нравится детский смех и милые детские голоса. Но этот голос во сне… Он будто влезает тебе в самую душу и пронизывает её своими щупальцами, а затем разрывает на куски, не оставляя шансов на спасение. Казалось бы — всего лишь детский голос. А ещё я слышу в этом сне комариный гул и чьё-то навязчивое требование убить комара.
Не люблю я этих насекомых. В моей жизни часто происходили неприятности и многие из них либо напрямую, либо косвенно связаны с этими кровососами. Если хорошенько подумать, не особо притягивая факты за уши, то именно из-за них я оказалась здесь.
Когда я была маленькой, мы с родителями жили в небольшой деревне, рядом с которой находилась военная часть, где и служил тогда мой отец. Доехать до неё можно было минут за пятнадцать на машине, чем он и пользовался. Отец никогда не любил шум и суету больших городов, и предпочитал жить в более тихом месте. На природе. Мать всегда и во всём слушалась своего мужа, а поэтому согласилась переехать в деревню.
Я знала, что отец мечтал о сыне, а не о дочери, но так вышло, что я была единственным ребёнком в семье. Отец был довольно строг со мной, зато мать старалась баловать. Тогда у меня появилась мечта: доказать отцу и всему миру, что я ничуть не хуже так желанного им мальчика, а даже чуточку лучше.
Мне в деревне нравилось. Хотя тогда мне не с чем было сравнивать. Возможно, если бы я провела пару лет в городе, то не захотела бы возвращаться на природу. Хотя и в городе я частенько бывала — родители возили меня на йогу. Занятия мне очень нравились, и я бы занималась ею по сей день, если бы не обстоятельства.
Я закончила пятый или шестой класс — уже не помню. Мы с одноклассниками пошли на реку, которая находилась на окраине деревни. Большая река с кристально чистой водой. И как это всегда бывает в наших краях, в начале лета в воздухе носились
