Кровь. Надежда. Эгоизм - Игорь Дикарёв

шести в длину. Чешуйчатое чудовище, передвигающееся на двух огромных когтистых лапах и имеющее две крохотные передние лапы и длинный хвост. Его голова была огромна, и он запросто мог перекусить любого из нас пополам своими крупными жёлтыми зубами.

Двое моих бойцов перекрыли тропу, закрывшись щитами. Оставшиеся шесть готовили арбалеты к стрельбе. Выжившие гоблины путались под ногами. Эльфа я не видел.

Чудовище подошло к нам вплотную и зарычало так, что едва не начался новый камнепад, а до меня долетели частички его слюны.

— Выстрел! — скомандовал я.

Не успели мои воины выстрелить, как тварь резко дёрнула головой вперёд, схватив зубами щит одного из бойцов. Он не желал расставаться со столь надёжной, на его взгляд, защитой, и тварь подняла его в воздух, мотнула головой вправо и раскрыла пасть. Катарианец полетел вниз, так и не выпустив из рук щита.

Захлопали арбалеты, в монстра полетели болты. Тварь была покрыта прочной чешуёй, так что не все снаряды смогли её пробить.

— Полурослики, хватит болтаться под ногами, зайдите ему за спину и атакуйте! Он не сможет здесь развернуться! Арбалетчики, заряжай!

Выбывшего бойца заменил следующий, перейдя из категории арбалетчиков в щитоносцы. Вооружались мы однотипно и по максимуму. Каждый боец был экипирован двуручным клевцом, кинжалом, арбалетом и крупным прямоугольным щитом.

Завр схватил следующего бойца, прикрывавшегося щитом, поднял его в воздух, но в этот раз не бросил с обрыва, а резко повёл головой вперёд и вниз. Катарианец полетел назад вместе со щитом, сбил второго щитоносца и несколько арбалетчиков.

В нашей обороне появилась брешь. Хотя точнее будет сказать, что наша оборона была сметена. Опять придётся действовать самому, причём максимально быстро. Я достал из-за спины клевец и ринулся вперёд. В этот момент завр схватил своей огромной пастью бойца, который был сбит щитоносцем и не успел взять оружие, чтобы защититься. Он помотал катарианца в пасти влево-вправо несколько раз, а затем бросил в меня. Я успел увернуться и прижаться к скале справа, оттолкнулся от неё и прыгнул на зверя, замахнувшись клевцом.

Остриё оружия пробило завру верхнюю челюсть и вышло с другой стороны пасти. Зверь от боли и испуга запрокинул голову, вырвав рукоять оружия у меня из рук. Завр мотал головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от застрявшего в верхней челюсти оружия.

Заминка позволила гоблинам наконец-то пробежать за чудовище. Я приземлился прямо возле завра и последовал за гоблинами. Полурослики достали свои кинжалы и набросились на ноги твари. Я остался без основного оружия, но кинжал у меня тоже был. Мне пришлось присесть, чтобы не быть сбитым в пропасть виляющим туда-сюда огромным хвостом.

Я стал колоть кинжалом с такой скоростью, с какой способны были работать мои руки. Гоблины делали то же самое с ногами зверя. Он вновь заревел и попятился назад. Он резко вильнул хвостом вниз и вбок, сбив меня с ног и с силой прижав к скале. Затем он стал трясти ногами, сбрасывая гоблинов.

В этот момент кто-то из моих бойцов ударил клевцом по голове отвлёкшегося завра. Завр оступился и стал заваливаться в пропасть. На ноге у него сидел Пад и ещё один гоблин.

— Пад, прыгай! — крикнул я, но гоблин уже не слышал и летел в пропасть вместе с чудовищем.

Я подбежал к укушенному катарианцу и осмотрел его. Пластины брони оказались не в силах сдержать натиск челюстей столь сильного чудовища, и мой боец истекал кровью, но был ещё жив.

— Перевяжите его быстрее, пока он не сдох! Готовьте верёвки, мы спустимся и заберём наших!

— Да ведь они уже мертвы! Упав с такой высоты, невозможно выжить! Нужно идти дальше, если не хотим здесь замёрзнуть!

— Молчать! Мы никого здесь не оставим. Будем искать их, пока есть хоть какая-то вероятность того, что они живы.

В этот момент откуда-то появился эльф, верхом на эйхо, спокойный, будто бы ничего сейчас не произошло, и сказал:

— Твой подчинённый прав, Каварл. Нужно двигаться дальше. Приближается буря. А снег не слишком обрадует хладнокровных существ.

За спиной послышались шепотки.

— Я сказал, тихо! Мы своих не бросаем. Спустимся за ними, заберём и двинемся дальше. У нас достаточно дров, чтобы согреться.

Шепотки стихли, но я чувствовал недовольство своих бойцов. Несмотря на то, что они уже успели сплотиться за время моего с ними путешествия, всё же своя шкура была для них дороже, чем жизни товарищей. Наш народ плохо переносит холод, и я сам не уверен, что нам безопасно попадать в бурю. Но бросив своих, даже если они погибли, я подам плохой пример остальным. Мы должны стать настоящей семьёй. Я уверен, что смогу убедить правителей государств Востока помочь мне с войсками и мне понадобятся помощники, чтобы командовать войском. А доверять кому-то, кто не состоит в нашем отряде, я не могу. Да и на них, если честно, пока нет надежды. Это нужно менять.

Мои воины связали имеющиеся у них верёвки воедино и, закрепив один конец за острый выступ скалы, второй сбросили вниз.

Раненый катарианец был перевязан, но потерял сознание. С него сняли доспехи. Выглядел он плохо. Его синяя кожа стала почти серой. Он потерял много крови.

— Старик, а ну живо иди сюда! — велел я.

— Что нужно Бертолиусу от старого эльфа? — спросил он, подойдя ко мне.

— Угадай с трёх раз, глупый низменный! Мой товарищ умирает, а твоя кровь обладает целебными свойствами. Поделись ею!

— Хм, я не уверен, что…

Договорить я ему не дал. Я слегка ударил его в нос кулаком. Эльф застонал и закрыл лицо руками.

— Возьмите чашу и наберите достаточно, чтобы обработать рваные раны после укуса. Если кровь из эльфа перестанет течь, то стукните его ещё раз, в нём её должно хватить.

Я чувствовал, как страх холода и желание сбежать в головах моих бойцов сменялось на уверенность в своём командире и завтрашнем дне. Хотя, возможно, это мне лишь казалось.

— Кто не занят кровью и раненым, идите за мной! — скомандовал я и стал спускаться по верёвке.

Склон был не отвесный, но спуститься или подняться по нему без помощи верёвки было возможно, только если бы я был пауком. Эти существа, похоже, могут влезть куда угодно.

Я медленно спустился вниз, примерно на тридцать ростов. Здесь был крупный уступ, на котором лежала туша завра. Здесь же были и все четыре гоблина – трое улетели вместе с хищником, а четвёртый