Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна

У женщины были руки настоящей аристократки. Тонкие, изящные, с длинными пальцами, с идеальной формы ногтями… Единственное кольцо с черным бриллиантом в форме ромба только подчеркивало их совершенство.

Яна опомнилась первой. Анна все же была более робкой.

– А вы, простите, кто? Сестра милосердия?

Женщина от души расхохоталась. И вот тут вздрогнули обе девушки. Словно за шиворот им по ледышке бросили.

– Я? Забавно. Так меня еще не называли…

– А как вас называли, тора?

Анна решила быть предельно вежливой. Что-то подсказывало ей, что оскорблять местную повелительницу смертельно опасно. А если так…

– Умная девочка. В вашем мире меня называют Хелла. А в мире твоей собеседницы – Хель.

Яна открыла рот.

Анна тоже.

Вот в этот раз у них реакция оказалась одинаковой.

– Не может быть!

Прозвучало так слитно, словно девушки год репетировали. Хелла или Хель рассмеялась снова, заставляя собеседниц поежиться.

– Да неужели? И почему?

– Потому что Хелла изображается как скелет в драной мантии, и с волчьей головой, – честно ответила Анна. А что? Ведь так и изображалась…

– Никакого вкуса у живописцев, – продолжала веселиться женщина. – Я не такая…

– Но и не состоящее из двух половин чудовище, – пробормотала Яна. Кое-что из скандинавской мифологии она слышала, и про Хель тоже. – Дочь Локи и Ангрбоды? Богиня смерти?

– Угадала, – кивнула… богиня? – Я действительно богиня смерти.

– А почему мы здесь? – уточнила Анна, начиная подозревать нечто нехорошее.

– Потому что вы – умерли.

Анна открыла рот и икнула.

Яна не икала. Но сказанное ею лучше было не цитировать, если только пьяному сантехнику под настроение.

– А почему я чувствую себя живой?

– Потому что вы в моих чертогах.

Яна потерла нос. Но прежде, чем она решила задать следующий вопрос…

– За что именно нам такая честь?

Соображает соседка.

Хель смотрела несколько секунд, серьезно и вдумчиво. А потом махнула рукой.

– Садитесь, девочки.

Из пола принялись расти два кресла. Словно тюльпаны – выпустили ножки, раскрыли лепестки, и Яна осторожно опустилась на одно из них.

Удобно.

В меру мягко, в меру твердо, попу не натрешь, но и не провалишься.

– Спасибо.

– Благодарю вас.

Хель с иронией смотрела на девушек. Даже то, как они сидят…

Анна – вытянувшись в линеечку, спина идеально прямая, подбородок поднят, руки сложены на коленях, поза полна непринужденного изящества.

Яна – откидывается назад, пробуя кресло, потом наклоняется вперед и сосредотачивает все свое внимание на богине. Какое уж там изящество? Ноги раздвинуты, руки упираются в колени…

Разные девочки.

Очень разные…

И в то же время…

– Вы попали сюда потому, что в вашей родне были мои жрицы.

Два рта приоткрылись совершенно одинаково. Буковкой «О».

Яна опомнилась первой.

– Ну… наверное, возможно. Чисто гипотетически, к нам на Русь кто только не шлялся. Могли и оставить генофонд. А это как-то повлияло? Или повлияет на нашу смерть?

Анна покачала головой.

– Отец никогда ни о чем таком не рассказывал. А мы знаем свою родословную, на протяжении тысячи лет… это было раньше?

Хель снова качнула головой.

– Позже. Намного позже, еще двести лет тому назад. Мать первого царя из династии Вороновых принадлежала к роду моих жриц.

– Ой…

– Она принесла мне в жертву последнего сына прошлой династии, ребенка царской крови, и я позволила Вороновым занять престол.

– Ой…

Анна закрыла рот ладонью. Ее, кажется, затошнило.

– А у меня кто был? Не скажете? – Яна не удержалась. Любопытно же!

– А у тебя история идет в прошлое еще дальше. Фамилию Романовы слышала?

– Да их столько было…

– Последний император.

Яна выругалась еще раз.

– Вы серьезно? Это… вот это, которое страну просрало и до революции довело, – мой предок?!

– И самый прямой.

Кажется, богиня наслаждалась происходящим. Девушки ее определенно забавляли.

– Но – как?! У него же жена с гемофилией, мы, по идее, тоже должны… туда?

– Не совсем. Болезнь может передаться девочкам – или не передаться. Точнее, вы можете перенести ее своим детям – или не перенести. Рисковать никто не хотел, конечно же. Порченая кровь. Но одна из дочерей последнего императора все же решилась. Она полюбила, она родила ребенка от любимого человека и отдала его на воспитание. Не хотела, но любимый человек настоял. Он был ей не ровня, он понимал, что император его уничтожит… жениться точно не разрешили бы, а что будет с ребенком? Так что малыша отдали его родной тетке. Та была бездетна и не стала спорить с братом. Потом началась Гражданская война, великая княжна погибла, ее любимый тоже сгинул на фронте, а их ребенок выжил. Хотя приемная мать и не рассказала ему ни о чем. Так было спокойнее и безопаснее, в первую очередь для малыша. И – да. Он родился полностью здоровым. Мальчик вырос, у него был сын, внук – и наконец родилась ты, Анна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Яна фыркнула.

– Терпеть не могу это имя. Дебильное.

– Хорошо. Яна.

Яна медленно кивнула.

– Понятно. Предок у меня, конечно, дрянь. Ну и ладно, мне плевать два раза!

– Это твоя кровь.

Яна потерла лоб.

– Что сказали – спасибо. Но… я вам честно скажу, если б меня сейчас признали… на фиг такую родню! Кстати, а почему я тогда не Романова?

– А ты бы хотела жить с такой фамилией – ТОГДА?

Яна подумала и покачала головой.

Это как во время Великой Отечественной ходить в кожаном пальто и орать «руссиш швайн». Пришибут к чертовой матери.

– Твой предок тоже хотел жить. И поменял фамилию, благо это было недорого.

– Спасибо за разъяснения. Но все равно мне это… даже слышать такое – и то жутко. Уж простите.

– Понятно. А ты, девочка?

Анна вздохнула.

– Это – моя кровь. И…

– И история у тебя та же самая, верно?

Великая княжна кивнула с самым несчастным выражением лица.

– Да. Но…

Хель подняла руку.

– Предупреждая ваши вопросы – вы обе умерли. И перед смертью воззвали ко мне.

Несколько секунд девочки молчали. А потом…

– Ой…

– Ёпта…

– Осталось решить, что мы будем делать дальше, – с милой улыбкой добила их богиня.

Яна подняла руку, словно примерная школьница.

– Можно? – Дождалась благосклонного кивка и продолжила: – Я правильно понимаю, что есть еще какое-то решение? Кроме смерти?

– Правильно.

– У меня сын. И я не могу его бросить.

– И у меня сын. – Анна распрямила плечи еще сильнее. – Если что-то нужно сделать… только скажите!

Хель искривила губы.

– Сын… и у одной, и у второй… только вот матери думают о детях лишь на пороге смерти.

– Что?! – Яна даже подобралась. – Вы не смеете!

– Молчать, – ледяным тоном приказала богиня. – Ты забеременела по глупости. И вот это – твоя вина. Помнишь? Твои вечеринки в первый месяц беременности?

– Но я же не знала!

– Догадывалась. И надеялась, что само рассосется или будет выкидыш. Разве нет?

Яна опустила голову.

На колени капнула слезинка, вторая…

– Да. Дура была…

– И осталась. Вторая еще лучше – бросить ребенка на произвол судьбы… тебе рассказать, что сейчас творится в Звенигороде?

Анна выглядела не лучше.

– Я виновата.

Хель чуть смягчилась.

– Что ж. У вас действительно есть шанс. Вы потомки моих жриц, вы воззвали ко мне, вы пообещали – все. Поэтому я дам вам шанс.

Девушки резко выпрямились.

– У вас будет возможность вернуться. На год.

– На год?!

– Не перебивай.

Яна послушно заткнулась и даже рот себе рукой зажала. Чтобы не ляпнуть чего не надо.

Год?!

За этот год она моря выпьет и горы свернет! Лишь бы Гошка… да, была дурой! И что? Никто и никогда не бывал?

И веселилась с парнем!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И не подумала.

И пила, и травку попробовала… ей же двадцать лет было! Даже девятнадцать! Второкурсница!