Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна

Торговать? И навык нужен, и умение, и сноровка – Анна не обольщалась. Не умеет она это.

Но научится!

Понадобится – она всему научится! Ради своего сына…

Там, далеко, Яна позаботится о Жоржи. А она…

Анна вдохнула, потом выдохнула.

Ее сын – здесь.

Точка.

Ее ребенок, ее малыш, ее Георгий – он здесь. Из этого и будем исходить.

Ей надо сделать все для сына. Она справится.

Русина, окрестности г. Зараево

Яна пришла в себя рывком. Словно удар молнии.

– Проверь всех! Добей, если кто не сдох!

– А то! Ишь ты, кровопивец! Ты посмотри, сколько на нем всякого добра? Небось, в три слоя… нахапал у народа!

– А ты на баб глянь! Понятно, почему эту… штыком пришлось! На ней же как нагрудник из золота! И блестючки тут…

– Снимай и складывай в общую кучу. Потом опишем.

Голос был холодный и донельзя противный.

Яна рискнула приподнять ресницы.

Ага.

Она лежит головой к окну, голова, кстати, болит зверски, и не добили ее пока еще только потому, что она свалилась за кресло.

Удачно упала.

В комнате четверо.

Сколько в доме? Черт его знает… Одежда вся в крови? Не важно! Важно другое… револьвер!

У того, кто говорил, мужика в распахнутой кожанке, за поясом револьвер! И стоит-то как удачно, почти что в двух шагах, жаль, она пока дотянуться не может… Ничего, сможет!

Боже мой, почти револьвер Нагана!

Яна едва не расплакалась от умиления… ах ты моя прелесть! Попади ей в руки эта игрушка – она всех в расход выведет.

Спасибо, Хель!

А винтовки? Чем-то похожи на «мосинки», но немного другие. Форма? Отделка?

Дура, нашла время!

Главное, здесь есть огнестрельное оружие!

– Тут еще одна, за кресло завалилась. Щас проверю…

Кресло отодвинули в сторону, и к Яне начал наклоняться молодой (может, даже моложе, чем она) паренек. Совсем юный, еще молоко на губах не обсохло, лет двадцать сопляку. А на расстрелы уже берут.

На расстрел императора.

Проверенный, значит… Такого и убить не жалко.

Тело действовало как привыкло.

Дурашка, ну кто ж так поступает? Ногой бы перевернул… но тут неудобно, она лежит вдоль стены, на спину не перевернешь, если только пнуть… А он наклонился.

Дальше Яна действовала как автомат.

Кинжал в руке приятно придавал уверенности. И разрез на горле у парня тоже придал ей уверенности. Ровный, точный, кровь потоком так и хлынула – и Яна оттолкнула сопляка, перекатилась по полу…

Чертово платье!

Жеваные мухоморы, в жизни больше эти тряпки не надену!!!

Ничего, и так сошло.

Это тело не было тренировано, но танцевать на балах тоже, знаете ли, подготовки требует. И жизнь принцессы вовсе не настолько уж легка и беззаботна, кое-какие спортивные навыки есть…

Яна выжала из тела все, что могла.

Крутанулась по полу, оказавшись вплотную с мужиком в кожанке, и подбила его под ноги.

Такого коварства от принцессы никто не ожидал.

«Кожаный» рухнул, словно дуб обвалился, а револьвер мгновенно оказался в руке у Яны.

– Тебе, Хель!

Выстрелы прозвучали негромко. Да и кто на них обратит внимание? Может, контрольные? Добивают кого? Они ждали, они наверняка на это рассчитывали…

Один труп, второй… «кожаный» неплохо приложился головой, но оставлять за спиной такого врага? Нет, Яна не могла так рисковать.

Третий выстрел, в упор. Вот так, отлично!

Эх, не сообразила она и первого Хель подарить! Дура! Ну ничего, авось не последние покойники…

Тело Яны было наполнено острой злой силой. Она медленно поднялась на ноги.

– Суки!

Пинок достался «кожаному», чтобы стравить адреналин.

Яна огляделась.

Так… в комнате четыре тела подонков (те, кто пытался ее убить, – по определению подонки) и своих… Петер, его супруга, четверо дочерей. Шестеро своих.

Где остальные негодяи?

Хотя и так понятно. Контролируют окрестности и уничтожают прислугу. Не сами ж императоры за собой ухаживали.

От окна раздался слабый стон.

Яна выругала себя дебилкой – и бросилась туда.

Кто-то жив?

Отец…

То есть – Петер Седьмой.

Все верно, и император, и его супруга, и принцессы – все таскали на себе «золотой запас». Этакие жилеты с подшитыми в них драгоценностями. Только вот не всем повезло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Императрице пуля пробила горло – тут не поможешь. А отец…

Яна опустилась на колени, бросила взгляд на рану…

Тоже не жилец. Чудом еще дышит…

– Ан… на…

– Я жива. Сейчас разберусь с подонками.

– Ос…

– Остальные? Прости, пап. Не успела, – Яна говорила как привыкла, но император не удивлялся. Сейчас, наверное, его бы и Господь Бог не удивил, разве что воскресить изволил бы.

– Моя воля, – император говорил почти шепотом, невнятно. – Кольцо… наследуй…

Кольцо на нем было только одно.

Здоровущий перстень – черный камень в звериных лапах. Что за камень?

А кто ж его знает?

Яна коснулась его руки.

– Клянусь. Они не уйдут безнаказанными.

Глаза Петера закрылись, словно ему безумно тяжело было держать веки открытыми. Потом медленно открылись – и поглядели на Яну.

И столько любви в них было.

Столько боли…

Нельзя сказать, что Петер Седьмой был плохим государем. Скорее – никаким. Ни плохим, ни хорошим, ни… Просто – никаким.

Но отцом он точно был хорошим.

Секунда – и из глаз ушло это выражение. И что-то еще… Душа.

Яна прикусила губу.

Всего одна секунда. Всего. Одна. Секунда.

И все же этот человек стал ей не чужим. Спи, Петер, я за тебя отплачу. С лихвой отплачу.

Яна прошла по комнате, быстро проверяя пульс у «сестер».

Три – мертвы. Четвертая…

Повезло самой младшей. Нини. Она же – Зинаида.

Яна пригляделась к ране. М-да… Повезло? Пуля на что-то наткнулась, отклонилась и все равно ранила мелкую, но не смертельно. Рикошет.

Крови много, а помереть – вряд ли… Болевой шок, похоже. Если пуля в плече… лишь бы в кости не застряла.

Ладно, потом разберемся. А пока…

Яна ухмыльнулась. Наклонилась к Аделине Шеллес-Альденской, нынче – мертвой императрице, и зачерпнула уже холодеющей крови.

– Уж простите. Надеюсь, вы меня поймете правильно… а эти придурки примут за восставшего мертвеца.

И Яна щедрой рукой ляпнула кровь на платье, потом на лицо…

Макияж в стиле «вамп». Стильно, дешево, быстро.

Проверила револьвер, перезарядила, без малейших угрызений совести вытащив патроны у «кожаного», сунула остаток патронов к себе в карман – и приоткрыла дверь комнаты.

Пока – щелочку.

Никого?

Тогда мы идем к вам!

* * *

Яна еще не знала, что в эту секунду глухо и протяжно зазвенел Царь-колокол.

Император умер – один звон.

Он плыл над столицей, густой, малиновый, протяжный и тоскливый. И выходили из домов люди, и жом Тигр ухмыльнулся, глядя в окно, а жом Пламенный прервал свою речь…

Колокол протяжно прозвенел – и стих.

Император умер.

Но прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово…

Второй звон. Третий. Четвертый…

Да здравствует… император?!

Один удар колокола – на смерть. Три – наследник вступил в свои права.

Но – кто?!

Как?!

Корона и все регалии – здесь, ЗДЕСЬ!!! В столице, в Звенигороде, под присмотром… И короновать наследника никто не мог. Их вообще должны были убить всех!!!

КАК?!

Ответа не было. А слухи – слухи, считай, уже пошли.

Император умер.

Да здравствует император!

* * *

Кого бы ни ждали убийцы…

Яна делала ставку на страх.

Все же не хрен собачий – императора убивать пришли. А значит, ждут всего самого неприятного.

Чего? А не важно, чего!

Это же император!

Он по условиям задачи настолько же далек от народа, насколько народ – от тараканов. Ладно, ладно, пример не совсем качественный, все же живут они рядом… но таракану до человека не дотянуться. Это уж точно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})