Кот Тихон, или Похищение Голландца - Маша Трауб

class="p1">В глазах больно защипало. Тихон вдруг понял то, чего никогда не понимал, – как можно плакать от разных эмоций. Мама ему объясняла, что люди плачут, когда очень больно и обидно, когда, наоборот, радостно или смешно. А ещё можно плакать из сострадания чужому горю, из-за тревоги за близкого, из-за бессилия. Слёзы возникают, когда чувства – самые разные – переполняют душу… Поэтому в картинах художников чувствуются слёзы. Поэтому некоторые посетители музея плачут, рассматривая то или иное полотно. Тихон, сколько ни смотрел на картины, никак не мог понять, что такое настоящие слёзы. И всегда терялся, когда видел маленьких детей, которые вдруг начинали горько плакать. Коты, даже маленькие котята, не умеют плакать. Они мяукают, чихают или молчат и терпят, свернувшись клубочком. Тогда, на подоконнике за портьерой, когда мечтал о другой жизни, Тихон тоже чихал, чтобы справиться с чувствами.

И только сейчас Тихон понял, что такое слёзы. Что-то внутри душило его и разрывало. Что-то тяжёлое и больное не давало продохнуть. И Тихон заплакал. Настоящими слезами. Ему было так больно, как никогда в жизни. Он думал, что лучше бы остался с Котовским там, в страшном подвале, чем испытывать то, что чувствовал сейчас. Страх за друга, собственную вину, бессилие. На него будто обрушились сразу все горести мира, а как с ними справиться, Тихон не знал.

– Ох, еле удрал, – услышал он голос Котовского и, не сдержав чувств, кинулся к другу и крепко обнял того за шею.

– Не, ну ты её видел?! – Котовский аж урчал от восторга, вылизывая лапу, на которой была кровь. – Вот это круто! Да? Здоровенная! Я сам такую никогда не видел! Наши не поверят! Ты подтвердишь? Да? Чего это с тобой? Ну что ты повис на моей шее?

– Я трус, – признался Тихон, – Я сбежал. Ты меня спас. Если бы не ты…

– Да ты чего? Я сам едва лапами от страха перебирал! Просто было бы глупо крысе поддаться, да ещё в такой день! Не, только не сегодня! Ты же теперь – защитник! С дипломом!

– Да какой я защитник? Это ты меня защитил! Тебе нужно быть защитником! – закричал Тихон.

– Слышь, хорош орать. А то на твои вопли сейчас все мыши и крысы сбегутся, – засмеялся Котовский. – Сегодня я тебя выручил, потом ты меня как-нибудь спасёшь. Какая разница? Главное, мы сбежали от этой крысятины! Видал, какие у неё зубы? Да мы – самые крутые коты в округе! А ты теперь со всеми своими музейными мышами на раз справишься! После этого чудища! Ваши мыши, небось, в тапочках по музею бегают, а котов только на картинах и видели! Может, они тоже на мягких игрушках, как вы, тренируются! Вот умора!

– Ну ты скажешь, в тапочках! – захохотал Тихон.

И они ещё долго смеялись, представляя, в чём ходят музейные мыши и как они нападают на плюшевых котов.

– Главный мышь бегает с картонным котом! – кричал Котовский.

– Нет, они прыгают на подушку! – кричал в ответ Тихон.

– Не, они бегают за заводными котятами! – орал Котовский.

Тихон был благодарен другу за всё – лёгкость, умение смеяться, смелость, готовность пуститься в любую авантюру. Он был готов расцеловать Котовского и снова кинулся к нему обниматься. Котовский отбивался, и они в шутку мутузили друг друга.

– Нормально ты бегаешь, – переводя дыхание, сказал Котовский, – не так, как я, конечно, но всё равно круто. Мало кто из наших так бегает.

– Я испугался, – признался Тихон.

– Да я сам испугался. Такая зверюга. Мне батя о таких только рассказывал. Ох, он мне голову оторвёт, если узнает, что мы с крысой связались. Но ведь круто было! Скажи?

– Да, круто, – признался Тихон.

После окончания курсов Тихон заступил на службу. Он стал младшим помощником младшего защитника. Переехал в общежитие, где жили все младшие защитники. Там оказалось ещё хуже, чем на курсах. Тихон думал, что стал уже взрослым, но, когда на пороге общежития появился всё тот же полковник Гранд, Тихон чуть с лежанки не рухнул. Он понял, что всё только начинается.

Полковник Гранд каждое утро выводил новобранцев на тренировку. Они учились особым приёмам захвата мыши, изучали стратегию, тактику и чтение карт – планов музеев, подвалов, подсобок. Планов местности. Изучали особенности обитания и поведения мышей. Тихон изменился – стал слушать полковника Гранда, задавал вопросы, ночами сидел над картами. После чего часто сбегал к Котовскому и чертил карты на песке.

Котовский слушал внимательно. Ему было интересно. Они учились вместе, разбираясь в вентиляционных и канализационных трубах, приманках и анатомии. Мама Тихона тоже преподавала – обучала оказанию первой помощи пострадавшим, поведению при затоплении или пожаре. Тихон всё, что узнавал, пересказывал Котовскому. И однажды это спасло всех дворовых котов от гибели. В подвале кто-то из людей устроил пожар, и Котовский вывел всех котов через канализационную трубу и открытый люк. Отец Котовского тогда передал управление в лапы сына.

– Ну, я теперь крутой котяра! – радовался Котовский. Они с Тихоном пожирали сосиски в новом подвале, отмечая новоселье. – Спасибо тебе. Всё-таки ты – мозг!

– Это не я, это ты всех спас.

– Да ладно! Слышь, а можно мне на лекции к вам походить? – спросил Котовский.

– Зачем тебе? – удивился Тихон. – Ты ж любишь, чтобы всё как в жизни. А у нас – теория и никакой практики.

– Вот ты дурак. Да вашу науку и нашу практику – вот тогда бы… да все мыши бы смылись!

Тихон не знал, как попросить разрешения, чтобы его дворовый друг посещал занятия. Но чувствовал, что обязан это сделать. И сначала обратился к маме.

– Конечно, приводи, – обрадовалась мама, – желание учиться и узнавать новое всегда очень похвально.

– Мам, он дворовый.

– Ну и что? – удивилась мама. – Он же кот! И твой лучший друг! Давно мечтала с ним познакомиться!

Оставалось заручиться поддержкой полковника Гранда. Тихон долго переминался с лапы на лапу и, наконец, решился спросить.

– Если пройдёт испытания, – отрезал полковник Гранд.

В день испытаний Тихон переживал так, как за себя никогда не волновался. Но Котовский прошёл все дистанции, прыгал, бегал, блестяще читал карты. Побил все рекорды. Полковник Гранд всё равно фыркал.

– Собеседование, – отчеканил полковник.

Тихон сидел у двери. Прошло много времени. Уже вечер наступил, а Котовский всё ещё не вышел от полковника. Наконец, он