Последнее дело Гвенди - Стивен Кинг

она не может вспомнить его имя. На дне ее разума образовалась большая щель, и все, что она знала раньше, утекает в черную пустоту. Она помнит только, что он носил шляпу. Маленькую аккуратную шляпу.

Черного цвета.

7

Пульт управления уже в третий раз возник в жизни Гвенди Питерсон. В первый раз ей вручили его лично в руки в холщовом мешке с завязкой. Во второй раз она обнаружила его в нижнем ящике шкафа для бумаг в своем вашингтонском кабинете – в первый год работы в конгрессе в качестве депутата от второго округа штата Мэн. В третий раз пульт появился в 2019 году, когда Гвенди баллотировалась в сенат и проводила предвыборную кампанию, которая даже по мнению членов демократического комитета имела столько же шансов на успех, сколько их было у Легкой бригады во время их знаменитой атаки. Каждый раз пульт приносил человек, всегда одетый в черные джинсы, белую рубашку, черный пиджак и маленькую черную шляпу-котелок. Его звали Ричард Фаррис. В первый раз пульт оставался у Гвенди достаточно долго, несколько лет. Второй срок хранения был гораздо короче, но Гвенди уверена, что пульт спас жизнь ее маме (Алисия Питерсон умерла в 2015 году, спустя многие годы после того, как должна была скончаться от рака).

В третий раз все было… иначе. Сам Фаррис был другим.

Гвенди проработала в палате представителей до 2012 года и вышла в отставку, хотя могла бы переизбираться до восьмидесяти лет, и за восемьдесят, и, может быть, даже за девяносто, если бы захотела.

– Вы как Стром Термонд, – сказал ей однажды Пит Райли, руководитель мэнского отделения демократического комитета. – Вас бы, наверное, переизбрали даже посмертно.

– Не надо сравнивать меня с Термондом, – ответила ему Гвенди.

– Хорошо, пусть будет Джон Льюис. Или взять ту же Маргарет Чейз-Смит из нашего мэнского Скаухигана – тридцать три года в правительстве. С кем бы вас ни сравнить, вся суть в том, что вы – легендарная личность. И вы нам нужны.

Но ей самой было нужно совсем другое. Ей хотелось писать книги. Литература была ее первой любовью. У нее вышло всего пять романов, и время стремительно убывало. После отставки с государственной службы Гвенди полностью посвятила себя любимому делу и была счастлива, как никогда в жизни под куполом Капитолия. В 2013 году у нее вышел роман «Роза с шипами», а в 2015-м – триллер о серийном убийце «Улица одиночества». Действие этой истории об обаятельном маньяке, собирающем зубы убитых женщин, происходит в Вашингтоне, но сама история основана на реальных событиях в родном городе Гвенди.

У нее созрел замысел еще одной книги, где будет большая любовь и семейные тайны, и она уже приступила к работе, когда Дональд Трамп победил на президентских выборах. Многие жители второго округа штата Мэн возликовали, поскольку были уверены, что теперь вашингтонское болото будет осушено, федеральный бюджет – сбалансирован, а поток нелегальных мигрантов из Южной Америки наконец прекратится. Для убежденных демократов – людей, которые избегают смотреть «Фокс ньюз», словно через экран можно подхватить бешенство, – это стало началом четырехлетнего кошмара. Отец Гвенди, наверное, самый аполитичный сторонник демократической партии во всем штате Мэн, сказал ей на следующий день после объявления результатов выборов: «Теперь все изменится, Гвенни. И вряд ли к лучшему».

Она с головой погрузилась в работу над новой книгой, действие которой происходило в штате Мэн в те времена, когда жители Дерри расстреляли бандитов из банды Брэдли, и тут к ней внезапно приехал Пит Райли. Выглядел он неважно и как будто похудел на двадцать фунтов за те два с небольшим года, что прошли после выборов 2016-го. Он говорил коротко, прямо и по существу. Он просил Гвенди баллотироваться в сенат против Пола Магоуэна в 2020 году, который назвал «годом стопроцентного зрения». Сказал, что только у Гвенди есть шанс победить республиканского бизнесмена, убежденного, что его предвыборная кампания – просто формальность на пути к предрешенному результату.

– Как минимум вы замедлите его разгон и подарите надежду хорошим людям, страдающим ТД.

– Что такое ТД?

– Трамп-депрессия. Подумайте, Гвенди, я очень прошу. Подумайте беспристрастно и честно.

Подумайте беспристрастно и честно – это была коронная фраза Гвенди, которую она произносила как минимум один раз на каждом общем собрании на всем протяжении своей политической карьеры. Если Пит Райли рассчитывал, что Гвенди сразу проникнется и смягчится, то он просчитался.

– Вы шутите. Наверняка. Помимо того, что я пишу новую книгу…

– Которая, я уверен, будет такой же прекрасной, как все предыдущие, и даже лучше, – сказал Пит, одарив Гвенди своей самой обворожительной улыбкой под Кларка Гейбла.

– Не пытайтесь мне льстить, – хмыкнула Гвенди. – Все равно бесполезно. Так вот, я хотела сказать, что пишу новую книгу, в которой много жаркого секса, доставляющего мне опосредованное удовольствие, но даже если бы я не была занята, надо учесть, что в две тысячи четырнадцатом этот кретин Магоуэн победил с отрывом в пятнадцать процентных пунктов. И все последние два года он так рьяно вылизывал задницу Дональда Трампа, что теперь уровень его поддержки составляет восемьдесят процентов.

– Ни хрена он не составляет, – возразил Пит. – Это все республиканская пропаганда. Вы сами знаете.

– Я не знаю. Но ладно, допустим. Да, я была популярной на пике карьеры, однако у людей короткая память. Магоуэн сейчас герой дня, а я – какая-то вчерашняя тетенька. В политике есть свои приливы и отливы, и конкретно сейчас идет мощная консервативная волна. Вы сами должны понимать. Может быть, я проиграю не с таким заметным отрывом, как пятнадцать процентных пунктов, но я все равно проиграю.

Пит Райли встал у окна в маленьком кабинете Гвенди и выглянул наружу, держа руки в карманах.

– Хорошо, – сказал он, не глядя на Гвенди. – Если не произойдет чуда, вы проиграете. Думаю, это решенный вопрос. Ну так проиграйте. Произнесите проникновенную речь, поздравьте соперника с победой, скажите, что избиратели сделали выбор, но борьба продолжается, бла-бла-бла. После чего спокойно вернетесь к своему роману о Дерри тридцатых годов. Но сейчас не тридцатые годы, сейчас две тысячи восемнадцатый. И знаете что? – Он обернулся к Гвенди с видом опытного адвоката, обращающегося к присяжным. – «Второе пришествие» Йейтса уже началось. Прибой окрашен кровью, и светопреставленье все ближе. Люди отвергают науку, отвергают борьбу за права женщин, отвергают само понятие равенства. Они всеми силами отворачиваются от правды. Даже если отставить политику в сторону, кто-то должен возвысить голос и ткнуть их носом в те вещи, в которые им удобнее и проще не верить. Вы всегда именно это и делали, всегда. И я прошу, чтобы вы сделали это снова.

– То есть мне надо выступить этакой благородной Жанной д’Арк, чтобы добрые граждане Мэна сожгли меня на костре?

– Никто не станет вас жечь, – сказал Пит… не знавший о том,