Младший наследник. Том 2 - Волопас

машину — её взгляд скользнул по охранникам, и она напряжённо спросила:

— Где ещё один?

— Отвечайте, — твёрдо сказал лысый позади неё, тот что был менее сговорчивым и смотрел на всех вокруг с таким безразличием и усталостью, что я даже чувствую некоторою солидарность.

Один из тех, кто остался на улице, вышел вперёд и сказал:

— Он отлучился. Мы слышали отдалённый крик, и он принял решение узнать причину. Мы решили не догонять его, чтобы не покидать пост.

Лысый на секунду нахмурился, но быстро вернул лицу его обычное состояние.

— Ушёл? Да как можно действовать без дозволения? — пробурчала Мария. — Живо притащите его! А что с рацией?

— По рации не отвечает, княжна.

Наконец лысый не выдержал и потёр переносицу.

— Зря взяли новобранца. Феде всего двадцать два, пустота в голове, — выразил его мысли сговорчивый, тот, что переводил мне разговоры в борделе.

Лысый шикнул на него.

— Прохор! Не болтать. Фёдор будет наказан, княжна. Вы слышали приказ! Живо тащите его!

Охранники тут отправились куда-то за угол — вероятно, видели, куда ушёл этот их Федя. Что в Оясиме имена странные, что у них в Российской империи. Мозг сломается запоминать.

Прохор и лысый (как его звать-то? Уже считай знакомый — куда не выйдем, всегда сопровождает Марию) остались рядом с нами, пока остальные разыскивали этого многострадального Фёдора. Наконец из-под пиджака лысого раздался голос одного из охранников.

О, так вот так выглядит эта рация.

— Фёдор мёртв! Точно не сказать, но не похоже, что дело рук человека. Прямо сейчас нечисти нет.

— Чёрт, — выдохнула Мария. — Они же говорили, что тут злой дух. Ну вот он и выкосил первого.

От досады она топнула ногой и хмуро глянула на лысого.

— Я хочу взглянуть. И нужно, чтобы кто-нибудь сообщил этим монахам. Они нам помогли, и мы им поможем.

— Княжна, ваш отец этого не одобрит.

— А его здесь нет! — рявкнула она. — Я тоже совершенствуюсь, я должна рано или поздно начать истреблять демонов. Идём, я же не стеклянная!

Лысому пришлось согласиться под тихое хихиканье Прохора. Последнего ситуация явно не беспокоила — помер этот Федя, а ему и плевать. Будто не в одном коллективе работали.

Что ж, они знали, на что идут. Тут не только лысый — да все, кроме Фёдора, относятся к этому, как к норме. Мол, ушёл и нарушил приказ — его проблемы, да и всё тут.

Мы обогнули бордель, проходя между ним и другим зданием, потом скользнули в какой-то грязный переулок и наконец оказались перед тупиком. Там и стояли трое охранников — одному из них лысый что-то прошептал, и тот направился обратно в сторону борделя (вероятно, на поиски монахов), а остальные встали прямо, будто палки проглотили, и настоятельно попросили Марию отойти за угол и не смотреть. Оказались они аккурат перед ней, и она тут же попыталась их обойти, но встретила сопротивление.

— Не стоит, княжна. Нехорошая картина, — сказал один из них.

— Дело говорит, — отозвался Прохор, уже нагнувшись над телом Феди — его было сложно не заметить, учитывая то, что и в рост и в ширь он был немаленький и валялся посреди дороги весьма красочно.

— Что это ещё значит — не стоит? — прорычала Мария. — Будете вы мне ещё указывать. Ну-ка разошлись!

Она тут же распихала их — конечно же, сопротивления не было, и охранники позволили девушке увидеть всю картину. А вместе с ней и мне.

На первый взгляд — ну, насколько я мог разглядеть, пока мужчины загораживали проход, — казалось, будто Федя просто лежит ничком, но дело было куда интереснее. То, что поначалу казалось просто тенью на земле, на самом деле было тёмной лужей крови — ближе к телу мужчины она была глубже и краснее, но её края растеклись. Лежал он на боку, лицом к тупику, так что мне пришлось обойти его, чтобы хорошенько рассмотреть.

Ну и ну! И кто так умело распорол ему живот? Прямо таки всё наружу — кровь, кишки, отшмётки мяса. Кажется, здесь даже была небольшая трапеза. Хотя, кажется, чего-то не хватает.

Пришлось нагнуться и приглядеться повнимательнее, чтобы понять, зачем же на самом деле нужно было вытащить внутренности Фёдора — печени не хватало. Вот её и выдернули. Сожрали на месте?

Я запоздало понял, что под моей ногой есть несколько пятен. Тогда я привстал и проследил дорожку до стены. Схватили и ускакали, чтобы съесть в укромном месте.

Ну а что, Фёдор пропал недавно, а целую печень просто так сожрать… не такая уж быстрая задача. А будь у убийцы гигантская пасть, так просто посреди Пекина он бы не скрылся.

Хотя, работа грязная, и чистенькой нечисть тоже вряд ли ушла, так что вопросы всё равно есть. Человек (или кто-то, похожий на человека), покрытый кровью с ног до головы — норма для Китая, или что?

Но самым интересным в теле многострадального Феди был не распоротый живот, не отсутствие печени и даже не явные следы того, что его «слегка» погрызли.

Нет, речь о его члене. Интересно, по какой такой причине он стоит? Ширинка расстёгнута, всё напоказ — даже можно подумать, что его застали прямо посреди некоторого процесса. Да я бы так и подумал, если бы не знал, что времени на такое у мужчины было недостаточно — ну когда б он успел?

— Твою ж мать! — выругалась, оглядывая Фёдора с расстояния пяти шагов. — Да что с ним такое случилось?

Я фыркнул.

— Обстоятельства и правда занятные. Думаю, этого района стоит избегать.

— Пф-ф, конечно, — отозвалась Мария. — А то и я тебя однажды найду… вот так. Позорная будет смерть.

Она кивнула в сторону члена Фёдора. Впрочем, смотреть на него девушка избегала — да и вообще, с тех пор, как мы подошли, её глаза больше блуждали по стенам или живым охранникам. А столько бахвалилась — и всё зря?

— Жаль его, умер молодым, — наконец сказал я из уважения к погибшему. Сам чувствую, как смерть дышит в затылок, вот и почувствовал жалость к почившему. Затем я огляделся, заметил большой мусорный бак и лужицу почти засохшей тёмной жидкости, которая вытекала из помятого уголка. — А там что?

— Сейчас посмотрим, — Прохор с готовностью подлетел к баку и поднял крышку, чтобы заглянуть внутрь. — Ух ты, ещё один!

Я хотел подойти, но лысый схватил меня за плечо.

— Нечего детям на всё это смотреть.

Эй, я что, в одном ряду с Марией? Вроде и не обидно, выгляжу, как школьник, да ещё и хилый — с одной стороны мне