Сталин в Царицыне - Борис Васильевич Легран

В феврале 1918 года меня назначили заместителем наркома по морским делам РСФСР. В апреле наркомом по морским делам стал Троцкий. Он брал в свои руки все вожжи разом – нарком по военным делам, нарком по морским делам, председатель Высшего военного совета, а с осени 1918 года стал председателем Реввоенсовета. Организаторские способности у Троцкого были большие, можно сказать – выдающиеся, но в военном деле он разбирался плохо. Весь его военный опыт заключался в организации обороны Петрограда от войск Краснова.[16] Но тут следует учесть два обстоятельства. Первое – Троцкий осуществлял верховное руководство, непосредственной организацией занимались люди с военным опытом (в том числе и я). Второе – наступление Краснова на Петроград по существу было фарсом, авантюрой. 700 сабель, которыми располагал Краснов, было недостаточно. Весь расчет Керенского и Краснова заключался в том, что узнав о наступлении казаков большевики испугаются и разбегутся. А вот не разбежались, так-то.

Из-за недостатка знаний и опыта, Троцкий любил окружать себя военспецами – полковниками да генералами. Он считал, что им можно доверять. Военспецы, дескать, работали под контролем и понимали, что в случае вредительства их ожидает суровая кара. Этого по мнению Троцкого было достаточно для того, чтобы положиться на военспецов, доверять им. Но у тех, кто не витал в облаках, а стоял обеими ногами на земле, имелось два возражения. Первое – не всякий контролер мог понять, что военспец юлит, вредит делу вместо того, чтобы помогать. Для того, чтобы разобраться в действиях военспеца, нужны знания. Я подробно напишу об этом, напишу о том, как военспец Снесарев, бывший генерал-лейтенант, коварно и искусно занимался вредительством в компании с другими военспецами. Второе – далеко не всякого можно напугать карами, пускай хоть и расстрелом. Надо понимать, что классовая ненависть может оказаться сильнее любых страхов. «Плевать! Пускай меня расстреляют! – думает такой вредитель-военспец. – Зато я не дам победить этой красной сволочи!». Среди царских офицеров было много храбрых людей, преданных монархической буржуазной идее. Взять, к примеру, Духонина.[17] Он как мог сопротивлялся распоряжениям Совнаркома.[18] Саботировал мирные переговоры, освободил Корнилова с Деникиным,[19] не хотел уступать должность Главковерха[20] Крыленко, а когда его арестовали вел себя так, что попал на штыки.[21] Храброго человека ничем не испугаешь. Он решил, что будет поступать так-то и так-то и делает, то есть – вредит своим врагам так, как может. Понятие классовой борьбы – краеугольное понятие марксизма. Ни один класс не сдаст добровольно свои позиции, не сложит оружие, а будет бороться до конца. Или мы их победим, или они нас, третьего не дано. Как можно, будучи марксистом, большевиком, рассчитывать на добровольную сознательную помощь своих врагов – царских генералов? При прежней власти они были «их превосходительствами» и «их высокопревосходительствами», имели власть, богатства, а теперь вдруг лишились всего. Разве они будут честно, охотно служить тем, кто лишил их этого всего? Никогда! Сталин, в отличие от Троцкого, это понимал и относился к военспецам так, как к ним и следовало относиться. По мнению Сталина военспец может быть советником, техническим консультантом, но власть ему в руки давать нельзя. Руководящие должности должны занимать только люди, преданные делу Революции. Троцкий любил ссылаться на лейтенанта Шмидта.[22] Вот же, офицер, потомственный дворянин, сын контр-адмирала, а возглавил революционное восстание. Но это неправильный пример. Нельзя сравнивать офицера-революционера с офицером или генералом, которого обстоятельства вынудили служить у красных. Характер человека формируется в юности. Тогда же каждый и решает, с кем ему по пути. Я, например, начал задумываться о том, как несправедливо устроен мир, уже в третьем классе гимназии. К ее окончанию я уже был убежденным социалистом. Революция стала делом всей моей жизни. Сейчас мне 48 лет, мой партийный стаж – 31 год. Что бы ни случилось, как бы не изменилась жизнь, я останусь таким же, что и был – революционером-большевиком. Мне уже поздно меняться. Так же было и с генералами, которые ради каких-то благ, а не за идею, переходили на службу к красным. Они смолоду выбрали свою стезю – служить самодержавию и выслужить высокий чин. Разве сможет такой человек в 50-летнем возрасте проникнуться идеей справедливости, всеобщего равенства и пр.? Нет, не сможет! Он не простит новой власти того, что она у него отняла – чины, власть, положение в обществе, богатство, имения… Он будет вредить при каждом удобном случае. Не стоит верить их заявлениям вроде: «Мой долг – служить Отечеству». У нас с ними разное понимание Отечества. Наше Отечество – Республика Советов, Советский Союз, а их отечество – Российская империя. Я подробно напишу обо всем этом.

Бахвальство Троцкого неприятно поражало многих, кому доводилось иметь с ним дело. Точно так же, как поражала людей скромность Сталина. Для Троцкого Революция была возможностью возвыситься над толпой. Он не столько трудился ради Революции, сколько делал карьеру. Для Сталина же Революция была высшей целью, итогом многолетнего самоотверженного труда. Сталин думал и думает не о своем благе, а о деле. В этом его отличие от Троцкого. Невозможно представить, чтобы во время Гражданской войны, когда каждый паровоз, каждый пулемет был на счету, Сталин стал бы разъезжать в личном бронепоезде, который был обставлен не хуже царского поезда. А Троцкий разъезжал и не видел в этом ничего зазорного. Он же Предреввоенсовета, ему, дескать, можно.

В бытность свою заместителем наркома по морским делам (заместителем Троцкого) мне приходилось заниматься как тактическими, так и хозяйственными делами. В сферу моей деятельности входило все, что имело отношение к военному флоту. Я помогал Николаю Григорьевичу Маркину[23] создавать Волжскую флотилию и впоследствии обеспечивал ее снабжение всем необходимым, от людей до снарядов. Также мне приходилось заниматься согласованием действии флотилии с сухопутными войсками. Летом 1918 года я неоднократно выезжал в Царицын и хорошо знал тамошнюю обстановку, видел своими глазами то, что там происходило, встречался со Сталиным, Ворошиловым, Снесаревым и другими. В октябре 1918 года меня назначили членом Военсовета Южного фронта. В Царицыне я пробыл до мая 1919 года.

В своих воспоминаниях я хочу рассказать о том, чему я был свидетелем в Гражданскую войну, конкретно – в 1918 и 1919 годах. Я намерен сделать это честно, без каких-либо прикрас. Мои воспоминания должны стать ответом на лживую «автобиографию» Троцкого. Я хочу рассказать о человеке, благодаря которому Царицын трижды выстоял под натиском белоказаков.

Имя этого человека известно всем.

Это Иосиф Виссарионович Сталин.

Все знают, что